"Я - кто?! Сенсей?": Изменяющий судьбы (Книга 2)

Я хмыкнул, подумав о том, что Казахана уже так хорошо вжилась в роль, что не замечает прислугу, которой подобные разговоры слушать совсем не обязательно. Да и открытая всем ветрам беседка — не самое лучшее место, чтоб обсуждать судьбы людей. Даже Наруто это подтверждает, как бы случайно налегая на закуски с ближнего к нам стола. Но раз сама Коюки не видит ничего предосудительного в беседе, я решил ответить, садясь обратно. — Ни первое и ни второе, — покачал головой, — Казахана-сама, если вам интересно мое мнение. Коюки даже не попыталась спрятать удивление и живой интерес. В ответ на ее вопросительный взгляд я пояснил. — Ставьте на обычных людей. Вложитесь в развитие промышленности, сельского хозяйства и инфраструктуры. Обеспечив «кормовую базу» остальным, вы через какое-то время получите разбогатевшее население и необходимые деньги. Недолго, хотя бы первые несколько лет, больше финансирования выделяйте для производства и закупки еды, бытовых вещей, улучшения жизни обычных людей. Людям надо, наконец, вдохнуть полной грудью, почувствовать уверенность в завтрашнем дне. Это не только обеспечит вам еще большую легитимность в глазах народа, но и оживит внутренний рынок. — Неожиданно… — потерла она подбородок, не спуская с меня пристального взгляда. — И откуда же я возьму на это деньги в самом начале? — скептически поинтересовалась дайме. — Например, можно снизить расходы на оборону, прикрыв проекты очередных идиотских чудо-недо-оружий, вроде бронепоездов. Вот вам и деньги. А сами поезда, можно переоборудовать под пассажиров и грузы. Ведь далеко не все может утащить лошадь и не всякий груз выдержит повозка. А насчет снижения боеспособности не беспокойтесь. Против шиноби что от поездов, что от дирижаблей мало толку. Видимо, Дото готовился воевать вместе с Орочимару против Страны Железа, — я хмыкнул, покачав головой своим мыслям. — Очередная дурная затея, которая, как я полагаю, кончилась бы плохо для Страны Снега: затянувшийся конфликт, разоренная голодная страна, озлобленные соседи… Глубоко вздохнул, отгоняя непрошенные ассоциации. — Которые бы продолжили относиться к Стране Снега враждебно, даже после возвращения к статусу-кво. Ваш дядя, похоже, не понимал главного: От захвата еще одного промороженного, обезлюженного куска земли он бы не стал богаче. Зато в этом поможет захват рынков! Ведь ваша сила в промышленном производстве, в товарах, которые нужны вашим соседям и альтернатив которым раз-два и обчелся. Например, у меня самого есть дома холодильник из вашей страны. Никогда не интересовался какое у него название, но снеговичок в круге — точно ваш. А если у вас будут нормальные отношения с соседями, лучше даже союз, и налаженные хорошо охраняемые торговые пути, то вы очень быстро обогатитесь. — Почему именно против Страны Железа? — спросила Коюки. — А против кого еще? Насчет планов Дото у меня нет сомнений, такое оружие эффективно только против ополчения и в меньшей степени против самураев. Думаю, что план этот был обречен на провал, потому что в Стране Железа есть целые школы воинов катаны и доспеха, которые даже шиноби могут дать проср… — кашлянул опомнившись, — которые даже против шиноби эффективны. И повстанцы могут не обольщаться, это не то оружие, которое нужно создавать против мелких отрядов оборванцев. Не против них такое создавалось. Раз Дото не вырезал сопротивление на корню за все эти годы, значит, он просто не видел в них угрозы. Посчитав, что на этом разговор умер, я переключился на закуски. Закинув в рот сырок в панировке с клюквенным вареньем, словил приступ дежавю. Тоже сидел за столом, тоже что-то ел, тоже о политике и судьбах мира говорил, но с кем, когда и в какой жизни — без понятия. А может, мне это вовсе примерещилось. — Допустим, это сработает, — кивнула мне Коюки, витая в своих мыслях. — Но этого мало… Есть еще идеи? — Да пожалуйста! — легко пожал плечами, расслабленно откинувшись на подушки, разбросанные по скамейкам, почувствовав приступ необъяснимой ностальгии. — При Дото изрядная часть бюджета шла на борьбу с партизанами, а теперь ваши шиноби могут не страдать ерундой, за которую им еще и платить надо. Пусть займутся чем-то полезным и прибыльным для страны. Для разнообразия. Заодно и народ злить перестанут. Коюки часто-часто захлопала глазками, отлипнув от записок карандашом на полях книги. — У вас же теперь свое сельское хозяйство будет, погода позволяет, что тоже принесет стране доходы. Так что деньги у вас появятся и главный вопрос будет в том, на что их эффективнее потратить. — Но не сразу же! — возмущенно насупилась. — Допустим, я снижу налоги, и вложусь в производство… чего-нибудь. Но когда еще это даст прибыль, а шиноби Деревни Снега будут недовольны, что лишатся заказов уже сейчас! — Недовольны. — запрокинул голову, пялясь в небо. — Пусть зарабатывают сами. Разрешите им создавать оружие и снаряжение на продажу. Дото же, насколько я знаю, это запрещал? Заодно и простых людей займете в этой области. — А зачем им в их области простые люди? — задала логичный вопрос Коюки. — Затем что мы, шиноби, — сел ровно, пристально глядя в глаза Казахана, — повернуты на Силе с большой буквы. Некоторые считают, что нам бы помогли психологи — но мы их уже убивали, и пока это никому ничем не помогло. Переждав смешок Коюки, я продолжил. — Любые вещи мы, так или иначе, пытаемся использовать для войны. Часто даже не задумываемся о возможностях мирного применения тех или иных технологий. А простые горожане смотрят на вещи шире. И получив хотя бы представление о том, что может ваша промышленность, наверняка создадут немало полезных вещей. Которые можно будет массово производить и выгодно продавать. Перспективы хорошие и потолок развития далеко… — Ладно, это я поняла! Предположим, что Страна Снега станет богаче, — засомневалась Коюки, — но это ведь произойдет не сразу! А как это шиноби воспримут? То, что я трачу деньги не на них, а на народ и развитие промышленности? — нервно покусывала она бусину на кончике фиолетового карандаша, будто у нее в родне бобры затесались. — И не попытаются ли меня свергнуть? Да и зачем им защищать страну, дайме которой тратит деньги на простых людей? — Если не идиоты, то свергать не будут, — подъедая закуски, фыркнул я. — Шиноби тоже люди и любят комфорт. И когда они увидят, что деньги уходят не Ками знают куда, не на тысячный дорогостоящий наряд, а на развитие их Страны, то они как минимум должны задуматься. Ведь богатство страны, достаток рядовых граждан и комфортная жизнь идут рука об руку. Я прожевал очередную закуску и попытался поймать убегающую мысль. — Так, о чем это я?! — отбил короткий быстрый ритм пальцем по столу, как заяц беляк по пню. — А, вспомнил! Как только ниндзя увидят, насколько увеличились доходы страны, разбогатели люди, как сильно изменилось отношение к ним самим и насколько всем лучше стало жить, то все вопросы у них быстро отпадут и они вас поддержат. Богатая страна и обеспеченное население могут позволить себе найм шиноби. А еще это означает развитый рынок и возможность купить что-то помимо самых базовых товаров, посмотреть кино или сходить на представление в театр или на музыкальный концерт. А еще мир в стране гарантирует, что нанимать будут ваших ниндзя, их, а не, скажем, из Страны Камня. А еще «счастливые овцы» — на этом месте Казахана поморщилась, — равно «счастливые пастухи», которые за них любому волку хребет переломают и будут оставаться в своей деревне, а не перебегать в другие селения, потому что там лучше кормят и можно стать сильным быстрее. — Ирука, ты уже второй раз говоришь о силе. Но я не совсем понимаю, почему это так важно. — честно призналась дайме. Перестав слюнявить карандаш. Я только обреченно вздохнул. Видимо, карма у меня такая — объяснять очевидные вещи. Дело тут не в тупости окружающих, нет, люди просто не смотрят на ситуацию со стороны, закапываясь в сиюминутные острые проблемы. А за частным можно потерять целое, не заметить слона, засмотревшись на бабочек. «Слона», рано или поздно заметят, только справиться с ним будет уже гораздо сложнее. Ну или хотя бы убежать с его пути, пока не затоптал. — Это важно, потому что бесконечная тяга к силе это главное, что отличает нас от простых людей. Не владение чакрой, и даже не техники. Нормальный человек, заработав деньги, хорошо живет на них, делая только то, что приносит ему удовольствие, или вкладывает их в какое-то дело, чтобы получить еще больше денег. А шиноби копит деньги на лучшее снаряжение, эликсиры, яды, печати, на покупку техник, ученичество или хотя бы просто на возможность подольше посвятить себя всего тренировкам без долгих миссий. Хороший шиноби стремится развиваться до старости и передать знания и техники своим детям и внукам, чтобы они со временем превзошли его. Именно поэтому воинов можно убедить работать за относительно небольшое жалование или вообще только за еду и идею, а ниндзя по сути своей всегда наемник, которого интересует его личная сила и навыки, его клан и только потом его родное селение. А страна вообще где-то далеко позади по важности. — Что-то в этом есть, — сказала Казахана, задумчиво сведя брови домиком. — Но как-то слишком сложно… А гвардия мне нужна? Вид у бывшей принцессы был жалобный, как у ребенка, который запутался в домашке и скорбным взглядом просит взрослых ему помочь. — Естественно. — фыркнул, словно шутке улыбнувшись. — Личная гвардия вам тоже нужна, из людей, которые владеют и оружием, и чакрой, но не настолько, чтобы стать шиноби. В первую очередь нужно добиться баланса при котором в обществе социальная напряженность снизится до минимума. — О чем ты? — захлопала ресницами, склонив голову на бок. — Если проще, то спросите себя, а почему вы вообще тут появились? — Мы ехали снимать кино… — протянула Коюки, замолкая, сама уже понимая, что это явно не тот ответ, которого я добиваюсь. Покачал головой. Я на пальцах объяснил, что недовольство людей вылилось в авантюру с переворотом. Если бы Дото заботили обычные люди и их благосостояние, то никто бы и не вспомнил, что Коюки была принцессой, за ненадобностью. Отойдя от осознания своей роли в игре покойного продюсера, Казахана поинтересовалась, с легкой злостью: — Но почему «снизить», а не «искоренить» неравенство? То есть «напряженность», — поправила она себя. Покачав головой, вздохнул: — Так не бывает. Всегда будут недовольные, всегда будут те, кому мало, кто прикрываясь справедливостью, просто хочет нажиться. Сделать счастливыми всех разом невозможно. Но в ваших силах снизить количество недовольных до статистической погрешности. Припомнив пирамиду Маслоу, объяснил, что потом для удовлетворения людей крыши над головой и сытого желудка будет мало, что людям нужно чувствовать себя в безопасности — а эта роль для гвардии и шиноби, что дальше пригодятся ее бывшие коллеги, когда встанет вопрос о развлечениях сытых и чувствующих себя безопасно людей. А когда и эта потребность будет закрыта, обычный люд захочет думать, творить, изобретать, развиваться духовно. — И главное! — я наконец понял, что все это время упускал. — Коюки, ради всех богов, не лезь туда, где ничего не понимаешь, и не пытайся всеми командовать. Шиноби сами разберутся, как им жить и кто у них главный. Есть у тебя толковый экономист? Пусть он занимается хозяйством страны. Есть толковый начальник дворцовой стражи? Вот пусть и занимается охраной. Твоя задача — стоять над грызней подданных, быть беспристрастным арбитром. Примирять торговцев и потребителей, шиноби и гвардию, шиноби и гражданских, своих бюрократов и всех остальных. Всех выслушать, во всем разобраться и вынести оптимальное решение, с которым согласятся если не все, то большинство, а не пытаться решать все самой. Надорвешься. Не говоря уже о том, что нельзя отдавать всю власть и свою полную поддержку какой-то одной стороне. Потому что эти же люди тебя и скинут, как только станешь им не нужна. Ну или люди испугаются, что однажды твое благоволение закончится, и ты лишишь их власти. А пока есть шанс добиться твоей милости и с твоей помощью протащить какие-то изменения и оттеснить от руля и кормушки иные группировки, вот до тех пор ты очень нужна всем претендующим на принятие решений. В общем, оседлал я любимую коняку политики на кухне и разошелся не на шутку. На балконе мы — психологи. На кухне мы — политики. В сети мы — философы. И лишь в жизни — как были долбоящерами, так ими и остались. — А ты знаешь, у меня все получится! — улыбнулась почувствовавшая прилив уверенности и энтузиазма Коюки. — Разумеется, — улыбнулся я и отсалютовал ей кружкой с черничным киселем, который нам только что поднесли. — Только не забывайте, что дайме делает свита. Именно она вас сюда и затащила. А теперь у вас появится новая, благодаря переделу власти, который всегда следует за переворотом, и вам придется научиться управлять чинушами, не забывая, что ими, как и большинством других людей, движет вовсе не долг, а выгода. — Ты пессимист, — строча на пустом листе быстрым и мелким почерком, — ты знал это? — Я реалист, Казахана-сама. История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса.* Не поняв цитату, Коюки все равно молча кивнула, продолжив записывать. На последних страницах книжки Джирайи, там где обычно оставляют место для заметок читателя, поселился конспект моих воспоминаний о политике и размышлизмов по теме. Радостно поставив точку, Коюки умчалась во дворец, сияя улыбкой, чуть не сбив Какаши и Саске. Эти двое смотрели на меня одинаково недоуменно, с неким подозрением в глазах, даже не оглянувшись в сторону бывшей принцессы. Почувствовав себя неуютно, невольно передернул плечами. Как долго они там торчали и как много из моего словоблудия слышали? — поджал губы, ожидая неудобных вопросов. Но лезть ко мне, странное дело, никто не стал. Вот Сакура бы, честно ляпнула, что ее удивило, только она подошла сильно позже с тарелкой полной сладостей. «Диета? Какая диета?! Ничего не знаю!» — будто взаправду услышал я, смерив взглядом испуганно вытаращившуюся девочку, спешно прячущую бегающие глазки. А на следующий день Казахана попыталась отблагодарить меня планшетом, за вклад в развитие ее страны. Она еще не поняла, что ее влияние на политику будет минимальным, ведь приглашали Казахана Коюки не править, а быть символом перемен. Марионеткой, из-за спины которой будет править клубок местного серпентария. Но я могу и ошибаться. Например, приняв близко к сердцу проблемы простого люда, бывшая принцесса может найти общий язык с теми, за кем пойдут люди, убедив их в необходимости реформ. Или Казахана продавит решение, настояв на своем. Хотя бы пригрозив тем, что сбежит или перестанет следить за климатической машиной. «Не будете слушать вашего дайме?! Ну и еби… мучайтесь с кондиционером сами, а я сваливаю из этого балагана!» — похихикал, представив матерящуюся, как сапожник Коюки, пока настоящая недоуменно склонив голову к плечу, слушала озадаченно потирающего бороду мужчину. Видимо, остановивший ее, был кем-то из местной знати. Отвязался я от принцессы ненадолго, потому что та, на следующее утро, снова пригласила меня в опостылевший уже пункт управления климат-контролем. При мне обсудив вчерашний разговор с «Соусецу», видимо, чтоб я мог дополнить или поправить ее, Коюки сунула мне в руки планшет и приказала «Призраку» перенастроить его. Планшетик мог соединяться с общей ОСью, как при помощи аналога вай-фая, так и с помощью кабеля, но вполне мог работать и автономно. Отсутствие соединения в Стране Огня никак не мешало бы пользоваться всеми остальными функциями этого микро-копьютера, не относящимися к кондиционеру. Не успел я порадоваться еще одному подарку, как «Соусецу» встал в позу и отказался выполнять команду. Я было обиделся, а потом подумал «А зачем он мне?». Мало того, что планшетный компьютер вещь хрупкая, и если что случится, я потом тексты не достану из его памяти, так еще в Конохе никто мне его не починит. Да и распечатать с него что-нибудь я вряд ли сумею, с теми допотопными компьютерами, которые тут видел. Упростить себе жизнь не смогу, а вот усложнить — сколько угодно! — Ничего страшного, Казахана-сама. — ретировался я, не став дожидаться извинений от расстроенной Коюки. — Мне пора на тренировку полетов. Но быстро свалить не вышло. Я еще долго расшаркивался, улыбался и благодарил, говоря вдохновенно, что такое: «После всего, что нас связывает, я должен думать о благе Страны Снега, а ей и ее прекрасной дайме, этот планшет нужнее чем мне, а потому я все равно бы не cмог принять столь драгоценный дар. И пусть лучше прекрасная Коюки лишний раз вспомнит меня и Коноху добрым словом, работая с этим удивительным устройством!» На самом деле, этот подарок та еще подстава в плане местного этикета. Просто так отказываться от подарка нельзя — это либо проявление неуважения к дарителю, либо намек на то, что дар слишком мелок и ты достоин большего. Вот и прошлись выкручиваться. К счастью, зардевшаяся Коюки, что-то там смущенно-благодарное пробормотавшая себе под нос, своим видом ясно дала понять, что здесь какой-то исключительный случай, порожденный альтруизмом и, вероятно, чем-то еще очень личным, чего лучше не касаться! Не дайте боги, еще письма любовные слать начнет! Что я потом с этим «чатиком» делать буду?! А Анко как объяснять?! Настроение испортило еще и то, что эйфория от полетов притупилась и я, наконец, понял, что вообще-то эту броню заслужил уже как минимум трижды — по совокупности. Проблему Страны Снега с вечной зимой решил? Решил. Узумаки контракт с крабами вернул? Вернул. Страну Снега от наводнения спас? Спас! Я даже спас пару местных шиноби от смерти — тех самых, раненых при штурме дворца. Какой-то из этих двух подранков, кстати, оказался мужем одной из дочерей бывшего Узумаки. А еще до меня только сейчас, как до жирафа дошло, что вообще-то я ненароком выдал мега-идею Каруйи Рея и теперь местные наверняка наловчатся делать такие же сбруи… Только массово и соответственно — дешевле. Не факт, что качественнее, но это слабое утешение. Единственный выход для Рея теперь — это сервис и подгонка сбруи на месте. Ну и развитие идеи, конечно. Без этого теперь тоже никуда. Кстати, это броня — еще и взятка. Я ведь, по мнению Старейшин Страны Снега, скоро отчет буду давать о своей посольской миссии верхушке Конохи. А значит, от меня во многом зависит, на каких условиях будет наш союз. Потому что подать одни и те же факты можно под очень разными углами. Да и личные оценки тоже могут на что-то повлиять. Ведь порой важно даже не то, что сказано, а то, как оно сказано. После трехдневной попойки команда корабля еще сутки «болела», собиралась и лишь на следующее утро пригласила нас на борт. — Наконец-то! — с надрывом выдала Сакура, первой взбегая по трапу, остальные были не так красноречивы, но мнение Харуно разделяли. Разве что Наруто с грустью провожал берег. Здесь у него остались друзья. — Ты всегда можешь им написать, — пожал я плечо мелкого, — поможешь Сузумебачи быстрее освоить призыв. — Угу, — вздохнул, — но все равно грустно. — Ты решил променять Хинату и остальных на этих ребят? — ехидно ухмыльнулся. — Что? Нет! Конечно же нет! Я им подарков купил, вот! — засуетился копаясь в карманах. — Сейчас распечатаю. Прежде чем я успел остановить Наруто, он высыпал себе на руки украшения и сладости, которые мне пришлось ловить в воздухе. Благо руки у меня не маленькие и контроль хороший, успел подхватить все, кроме пачки печенья, которую поймал на колено, «приклеив» ее чакрой. — А теперь мы отойдем от борта, и ты запечатаешь все обратно, ладно? Только когда бок посудины отлип от пустого причала, я вздохнул полной грудью и с чистой совестью закопался в бумажки, на которые у меня не хватало времени. Нам никто не махал вслед платочками, потому что народ еще отходил от праздника, а также потому что Коюки осталась в своей резиденции, а не поперлась с нами в портовый город. Ну да, кто мы вообще такие-то, чтобы нас провожала местная царица со свитой?! Седьмым заранее вручили бумаги и на этом текущий квест завершился, но начался новый — Какаши передали посылку, которую требовалось закинуть в Никко, перед тем, как мы отправимся в Коноху. Для верхушки Листа у нас были свои бумаги, дайме Огня не касающиеся. Даже Узумаки нас не провожали. Забили болт сразу же, как отдали стальной кейс, напоминающий тактический чемоданчик с рифлеными черными боками и мощными каучуковыми накладками на уголках. Обратный путь я почти не запомнил, у меня от иероглифов в глазах рябило, но он показался мне короче и спокойнее. Думаю, дело в том, что меня никто не дергал. Восприятие времени сильно меняется в зависимости от отношения: время тянется, как резина, когда мы чего-то ждем, и сжимается до жалкого огрызка, когда нужно что-то успеть. У меня был именно второй вариант «успеть». Я же пахал, как проклятый с двумя клонами, чтобы закончить до того момента, как мы окажемся в столице. Казалось, я прикрыл глаза всего на минутку, перевести дух, а мне уже приснился сон. Но не такой, как раньше, а вполне обычный полубред уставших мозгов. Рядом со мной стоял разозленный донельзя Виктор, а я, как дирижер, командовал хором ревущих навзрыд и размазывающих сопли снеговичков. — И так… Теперь все вместе! — махал я рукой с палочкой для еды. — Витя, прости! — видимо снеговички не могли произнести по-русски фио Виктора и я разрешил им орать только имя. — Больше слез и раскаяния! — орал я в хрипящий мегафон, появившийся так же внезапно, как я в этом сне. — Еще больше трагизма в голос! — азартно жестикулировал. — Витя, пощади и не губи! — всколыхнулась лужа слез под ногами. Проснулся от собственного смеха, благо это был день, и я никого не разбудил. Утирая выступившие слезы: — Ну и бред же приснился. Надо немного отдохнуть. Подышать свежим воздухом хотя бы. Стоя на палубе и вдыхая морской воздух, для себя я распланировал так: пока Какаши будет бегать с посылкой, а мелкота лазить по базару, имеющему то же название, что и столица «Солнечный свет», я мог заняться своими текстами и созданием еще одного псевдонима. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. — Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах, — бурчал я, мчась по крышам столицы и чувствуя слежку псов Хатаке. Уж не знаю, что он там надумал, но явно не поверил словам про книги. Может, он считал, что у меня встреча с информаторами Данзо, или подозревал меня в еще каком криминале? Стоило заикнуться о планах, как Какаши покусал трудоголик-оборотень или монстр Работун**. Он лепил какие-то нелепые и странные отмазки на тему того, что мы должны держаться вместе. Чуть ли даже в кустики по нужде нельзя отлучиться. Сакура, как услышала, воздухом подавилась, диким взглядом уставившись на Хатаке. Потом, конечно, выдохнула, когда поняла, что это относится только ко мне, но осадочек, как говорится, остался. Еще Какаши заявлял, что не знает, когда его примет ответственный чиновник, а нас ждут не дождутся в Конохе с докладом лично Пятой! Потому что Сандайя Асама заключил рекламный контракт, за скидку он обещал, что упомянет Коноху в титрах и засветит логотип Листа. Этого я не знал! Я не знал, что тут кто-то уже додумался до продакт-плейсмента в кино! Но в целом, Какаши нес какой-то бред. Благо он забыл, что кое-кто всегда носит с собой справочник, чтоб Сакуре было что переписывать на досуге! Так что я тупо зачитал пару абзацев, которые нечем было крыть. Решающим аргументом стал статус ассистента. Но этот альтернативно одаренный, все равно решил мне поднасрать! Он заявил, что как только сдаст бумаги, то мы сразу рванем домой. Ни тебе отдыха, ни шопинга, который обычно устраивают в столице возвращающиеся команды, если время терпит. «Мы команда на задании, нам некогда развлекаться и вообще нам нужно как можно скорее вернуться в Коноху». В этот момент надо было видеть лицо Сакуры и ее взгляд, устремленный на Какаши. Что-то среднее между щенком, которого незаслуженно обидел любимый хозяин и взглядом Юлия Цезаря: И ты, Брут?! Наруто недоумевал, откуда вдруг возникла спешка, а Саске все правильно понял и только молча покачал головой, глядя на театр одного Собакина. Потыкав Какаши в правила, я оставил с командой дубля. Когда клон исчезнет — это будет сигнал, что седьмые уже выдвинулись в сторону Конохи. Не успел я дойти до кабинета, как клон просигналил, что команда покинула город. Чертыхнувшись сквозь зубы, повесил на лицо улыбку, скрывая за фальшью раздражение. Я, наконец, вживую увидел директора и главного редактора «Столпа Света», — Итикаву Уэтамона с Тадао Андо и представил им новую книжку в комплекте с новым «автором». Ужастики от Син Кина, великого и ужасного! Стивен Кинг стал «Золотым сердцем». Полноценно пообщаться не удалось из-за спешки, но в целом мы друг друга поняли и пришли к согласию. Правда, Итикава-сан — красноносый дядька годам так к пятидесяти, с пивным брюшком и толстыми очками, пожурил меня за то, что такого количества псевдонимов и жанров ни у одного автора он еще не видел. Огненный Волк — приключения (Игнат — от латинского ignis, что значит «огонь», в одном из значений, Волк получился из фамилии), Дедушка-котелок — сказки (Камадзий из «Унесенных призраками») и Син Кин — ужасы (просто потому, что по звучанию слегка похоже на Стивен Кинг). — Молодой человек — у вас несомненно талант, но надо сосредоточиться на чем-то одном, а не разбрасываться! — вернул меня с небес на землю голос директора и протянутый чек. Я же в ответ скромно заметил, что талантливый человек — талантлив во всем, и что это еще один весомый повод повысить мой гонорар или процент с продаж. Ну и снова объяснил, что под одним псевдонимом писать сказки и ужасы — это значит гарантированно запутать читателя, который вместо сказочки своему ребенку, не разобравшись, может прочесть «Детей кукурузы» или «Сияние». Менять оригинальные названия я отказался наотрез. Это дань памяти и таланту тех авторов, которых я любил читать, дань памяти прошлому, где я мог все это читать сам. Уэтамон в ответ закатил плач Ярославны по поводу того, что он и так платит мне больше, чем следовало бы платить начинающему автору, и все из-за того, что меня рекомендовали его друзья из Компании Гато и ведущий редактор. В общем, торговались мы долго и упорно. Последним аргументом стал намек, что Итикаве было бы неплохо посетить дерматолога, потому что меня, как меднина, настораживает его красный шнобель. Сместив точку внимания на здоровье издателя, я получил желаемое и, скомкано попрощавшись, умотал с надбавкой и контрактами в руках. Убежал прежде, чем задумавшийся издатель успел бы попросить его осмотреть или вылечить. На это у меня просто не было времени. Да, и если честно, квалификации. Дерматология — это не мое, я ее не очень хорошо знаю. Начни я его лечить, только бы все испортил, с громким плюхом сев в лужу. Взобравшись на самое высокое из зданий в округе, я сменил форменный жилет на куртку с прозрачными слюдяными крыльями за спиной и спрыгнул вниз. Кто-то вскрикнул, привлекая ко мне внимание. Краткое падение и крылья с хлопком расправились, а стихийный контроль поднял меня на высоту птичьего полета без всяких восходящих потоков и попутного ветра. Обожаю эту стихию! Но с заметностью надо что-то делать. — Прозрачность крыльев погоды не делает. Надо будет проверить, как держится хенге во время полета и не торчит ли чего лишнего за пределами марева техники. А то будет неприятно, если хенге маленькой птички будет с размашистыми перепонками на стальных косточках, торчащих из пустоты за птичкой. Супернезаметно, не вызывая подозрений, как Штирлиц с ППШ, парашютом и орденом Красной звезды в рейхсканцелярии. Догнать команду получилось даже как-то слишком быстро. Я бы с удовольствием долетел так до Конохи, но показывать там обновку пока было рановато. Оставлю этот туз в рукаве до поры до времени. Впрочем, я сейчас приколюсь и даже своим ничего не покажу, хотя и подозреваю, что Собакин об этом уже откуда-то узнал. Почуяв раздражение и злость седьмых, я также ощутил беспокойство Хатаке, который пока не понял, откуда на него смотрят. Чтобы не быть обнаруженным, пришлось чуть отстать, чтобы спуститься. С броней с непривычки пришлось повозиться, запихивая ее в чемоданчик, без него мне не рекомендовали запечатывать броню, чтоб не испортить. Не запыхавшись, я легко нагнал взмыленную команду и поинтересовался, почему генины выглядят, как загнанные кони и разве что не пенятся. А Какаши в своей излюбленной манере заявил, что беспричинный марш-бросок — тренировка выносливости. — Да-да, свежо предание… — фыркнул я, отставая от джонина. — Тренировка окончена. — остановился Какаши, чтоб распечатать знакомую книжку. — Привал? — жалобно выдохнула Сакура. — Нет, дальше в обычном темпе. Я вас догоню. Харуно заскулила, но ничего не сказала. Видимо она уже пыталась, но ее заткнули. Поравнявшись с тяжело дышащим Наруто, посоветовал: — Утяжелители выключи. — мелкий выглядел хуже, чем корчащая скорбные рожи Харуно. — Эффект тренировок… лучше с утяжелителями… Рей-сенсей говорил… — прошелестел полуобморочно Узумаки. — Тренировки не должны вредить, а у тебя сердце колотится, как у зайца, мне даже отсюда слышно. Выключай. И мне тебя нести легче будет, если ты сейчас сознание потеряешь. Спрашивать, как я так быстро догнал команду, Хатаке, видимо, постеснялся, но всю дорогу зыркал недовольно, будто я ему в саке плюнул. А вот мысль его была чиста, как стеклышко «Точно соврал! Подозрительно…». Хотелось съязвить про тараканов в башке, но я придушил порыв в зародыше. Комментировать вслух чужие мысли — себе дороже! Перепроверив свиток с докладом о миссии, который переложил в нагрудный карман из подсумка, я покосился на маячившего впереди Хатаке. То, что он выставит мою отлучку, как нарушение субординации не было никаких сомнений. А давать ему другую причину обгадить меня перед Цунаде я не собирался. После обеда нам начали попадаться крупные деревья с натоптанными по крепким веткам проплешинами. Первые следы жизнедеятельности шиноби Конохи. — Дома! — в унисон протянули мы с Наруто, завидев ворота Конохи, Саске на это лишь многозначительно фыркнул с непонятной интонацией. А вот Сакура всю дорогу корчила обиженную моську и ни с кем не разговаривала, будто причина не в Какаши, а в нас всех. Не знаю, чему там улыбался мелкий, а я думал об Анко и от этих мыслей теплело в груди. У меня в блокноте уже целый список того, что я хотел ей сказать накопился: «Алебастровая кожа, сирень волос, дымчатые топазы глаз» ну и все в таком духе. Поскорее ее увидеть, — думал я, глядя на бесстрастные каменные рожи, напоминающие мне о работе, — но дела… дела…