Самая последняя ночь

      Томас не знал, почему не может заснуть. То ли из-за серого неба, которое и не небо вовсе, не потемневшего с наступлением ночи ни на тон, то ли из-за атмосферы всеобщего ужаса, растекающейся по всей Берлоге, то ли его просто-напросто так взволновала и взбудоражила сложившаяся ситуация, что он не мог сосредоточится на сне. Юноше и не особо хотелось выяснять причины нагрянувшей бессонницы.       В попытках все же погрузиться хотя бы в дремоту он думал. Думал об изменениях, творящихся в Приюте; о Терезе, с которой было связано его прошлое и которая так легко и просто могла говорить у него в голове, когда ей вздумается; о Чаке, лежащем сейчас в одной из соседних комнат и мечтающем о скором возвращении домой, об обещании, которое Томас дал ему. Но особое место в мыслях Томаса занял Ньют. Он спал на единственной кровати в комнате, словно возвышаясь над всеми остальными Приютелями, свесив одну руку с края. Юноше, как никогда раньше, хотелось оказаться рядом с ним, обнять его, услышать его постоянное "Томми", и почувствовать, что все в порядке, все будет хорошо и дальше, пока рядом есть Ньют.       Им и так редко удавалось побыть по-настоящему вместе. Бывший Бегун жутко смущался, если Томас при Приютелях брал его за руку, обнимал или пытался поцеловать, и, опустив глаза, обращался к Тому с фразой в духе "Не хватало еще, чтоб эти шенки подумали, что могут также себя вести со мной, или что ты у нас особо привилегирован теперь". Томас считал, что очень даже привилегирован. По крайней мере на то, чтобы быть с Ньютом рядом столько времени, сколько нужно, и тогда, когда захочет. Пусть это было слишком эгоистично, но это логично, черт возьми. Да будь Ньют хоть трижды коронованный король чертова Лабиринта, это не повод оставлять Томаса одного ночью, когда по Приюту шатаются гриверы. А, да, спать отдельно находясь в одной комнате, тоже было решением Ньюта. Ведь "слишком много шенков", а то все не заметили, что между новичком и вторым главой всея Приюта завязались не совсем дружеские отношения. Томас, ворочаясь на неудобном полу, с обидой вспоминал, как хорошо было спать с Ньютом на улице рядом с Берлогой: они лежали, прижавшись друг к другу - последние ночи выдавались почему-то излишне прохладными - и смотрели на, как оказалось теперь, искусственные светила ненастоящего неба; Ньют постоянно мерз и объяснял это тем, что слишком привык спать в здании вместе с остальными Стражами, так что он постоянно перетягивал на себя оба одеяла, под которыми они с Томасом спали. Еще хорошо было спать в Жмуриках около двух массивными каменных стен, что ограждали Приют от Лабиринта. Том был несказанно рад, когда бывший Бегун нашел его там.       От воспоминаний стало тошно. Томас поднялся со своей лежанки и оглядел комнату: сквозь доски, которыми были заколочены окна пробивался серый свет, в трех его полосах виднелись спящие на полу Приютели, накрывшиеся с головой одеялами, в дальнем углу стояла единственная кровать, на которой спал Ньют. Того было практически не видно, потому что освещение туда едва попадало. Том, внимательно смотря под ноги, направился в сторону бывшего Бегуна. Как бы он не старался, но всё равно наступил на кого-то, раздался громкий недовольный стон, по ноге Томасу вяло ударили. - Э-э-эй, тихо, - донесся сонный голос Ньюта, кто-то забурчал в ответ что-то невнятное.       Том подождал, пока всё снова затихнет, а потом преодолел оставшееся расстояние до кровати. Ньют всё так же лежал, свесив руку и, кажется, спал. Том присел на корточки, положил подбородок на край кровати и потряс Ньюта за плечо. Тот моментально очнулся, схватился за нож, припрятанный под подушкой, и поднялся на локте. Он часто моргал, пытаясь прогнать сон и сообразить, что к чему. Когда его взгляд всё же сфокусировался на Томасе, он недовольно зашептал: - А, это ты, шенк. - Юноша убрал нож и уронил голову обратно на подушку. - Иди спать, Томми. - Вот я и иду. - Голос Томаса прозвучал недовольно и немного обижено. - Что? Нет, Томми! Но... Ай, ладно, чёрт с тобой.       Томас, игнорируя возмущения бывшего Бегуна, устроился на кровати рядом с ним. Было жутко тесно, даже не смотря на то, что Ньют подвинулся к самому краю и повернулся на бок. Том обхватил его за талию одной рукой, уткнулся носом в плечо и закрыл глаза. Юношу успокоило присутствие Ньюта рядом, излишнее беспокойство уходило, уступая место сонливости. Перед тем, как задремать, Том почувствовал, как Ньют аккуратно обнял его, и притянул поближе к себе.       Прошло минут десять, Томас провел их в дремоте, всё еще ощущая, как Ньют его обнимает. Потом он услышал тихий шепот: - Томми, - говорил Ньют, - как думаешь, это конец? - А, что? - Том не сразу понял, что происходит, он потер глаза и посмотрел на бывшего Бегуна. В темноте комнаты было трудно разглядеть его лицо, но Томас подумал, что оно скорее всего, сейчас очень серьезное и сосредоточенное. Немного задумавшись, Том всё же ответил: - Нет-нет, ты что. - Но что если это правда наша самая последняя ночь? - Ночь? Её то и ночью не назовешь, - начал было Томас, но потом понял, что шутка была неуместна, ведь Ньют говорил вполне серьезно, а голос его звучал обеспокоенно. - Наша, в смысле всего Приюта или... - Так, ладно, Томми, спи дальше. - Не, Ньют, погоди. - Спи, я сказал. Сейчас перебудишь весь Приют.       Просьба уснуть только больше развеяла сон. Томас приподнялся на локте, потом обернулся на Приютелей: все продолжали спать или просто лежали не шевелясь. Убедившись кое-как, что сильно любопытных нет, Томас снова повернулся к Ньюту и наугад ткнулся губами ему в лицо. Раздалось шипящее "ай, шенк!..". Томас поцеловал бывшего Бегуна в щеку, заехав ему в глаз носом. - Черт, прости. - Томас зажал себе рот рукой, чтоб не рассмеяться. - Отстань, Томми. - Ньют стал отмахиваться от парня, как от мухи, но движения его были сонными и неуверенными, и это не помешало Томасу повторить попытку поцелуя. На этот раз всё прошло удачнее: Том прикоснулся своими губами к искусанным губам Ньюта. Тот отказывался отвечать на настойчивый поцелуй, полотно сжав губы, но сопротивление его было недолгим, потому что он всегда сдавался своему Томми. Руки юноши, недавно бесцельно стучавшие по плечам Тома, теперь обвивали его шею, Он неуверенно отвечал на поцелуи.       Томас не помнил, целовался ли он с кем-нибудь раньше, до Лабиринта, но зато помнил, как это делается, и у него не плохо выходило. В отличие от Ньюта. Наверное, иногда думал Том, юноша попал в Лабиринт до того, как все нормальные подростки начинают встречаться и заводить романы, потому у него просто не было никаких знаний о поцелуях и тем более опыта. Тем не менее, Тому все равно нравилось с ним целоваться: неуверенность бывшего Бегуна придавала уверенности самому Томасу.       Поддавшись очередному порыву, юноша запустил руку под рубашку Ньюта. За свою выходку он мгновенно получил от бывшего Бегуна не хилый тычок в живот. Дыхание перехватило, так что пришлось прервать поцелуй и убрать руку. - Ты чего? - Том заговорил, как обиженный ребенок, которому не дали конфету. - Томми, ты совсем спятил. - Утвердительно зашептал Ньют. Томас не видел, но чувствовал, как бывший Бегун покраснел. - Иди... иди к себе, пожалуйста, Томми.       С этими словами Ньют повернулся к Тому спиной. Но Том и не думал уходить, он прижался к спине блондина, который, как и ожидалось, не стал возражать и, перед тем как попробовать снова уснуть, сказал шепотом, улыбаясь: - Если бы эта ночь была самой последней, то она бы прошла по другому.