Истинный ирландец

Зима – лучшее время для отдыха от промозглой осени, шумного лета и яркой весны. Время, когда можно днями не выходить из дома, нежась под чем-нибудь теплым и распивая какую-нибудь согревающую бурду. В прочем, если только тебе не нужно ежедневно ходить на отработку, смысла нет укрываться пледом - давно не греет, а терпкий кофе тебе и вовсе нельзя. Ну, и если ты чуть-чуть, самую малость не мертв. Но если быть совсем честным, то и такие глупости, как хреновая работа органов чувств и циркуляция крови и не может испортить оптимисту со склонностью к депрессии и бывшему апостолу этот зимний вечер. - Я же не просто так спрашиваю, что, правда не читал? – удивленно задает повторяющийся вопрос Кирен, отрывая взгляд от строк. Губы соседа, под чьим боком Уолкер и сидел, трогает улыбка. - А я в который раз не просто так отвечаю, что нет. Разговаривать в такую чудесную тишину не хочется. Эта та самая, особая тишина, обволакивающая, как тепло пледа, которое они почувствовать не могут. Совсем не такая, когда воздух дрожит от напряжения и неловко брошенное слово может спровоцировать взрыв, вовсе нет. Может, уютная? Точное слово. Саймон не помнит, когда Уолкер первый раз вышел к нему в гостиную, и, не спросив разрешения, уселся прямо перед ним, упираясь спиной апостолу в грудь. Это было неожиданно и как-то чертовски приятно. Совсем скоро это вошло в привычку - Кирен был хорошим соседом: не ворочался, не дергался, сидел спокойно и расслабленно, будто всю свою жизнь только и ждал этой возможности. Но, ясное дело, просто так сидеть было откровенно… Скучно. Что бы там не говорили о потрясающих ощущениях рядом с тем-самым-человеком, однако обычно проводя время вместе, эти двое занимали себя чем-то – чаще всего Кирен рисовал, а Саймон или попросту наблюдал за ним, или тихо перебирал струны гитары. Идиллия, казалось бы. А тут выбор действий ограничен. И, чтобы не потерять причин встречаться вечерами на полу у дивана, Кирен все же нашел выход. Чтение. Саймон не привык вот так вот сидеть с кем-то почти в обнимку и читать одну и ту же книгу. Чего уж и говорить - большую часть своей жизни он считал подобные вещи сентиментальными глупостями. В самом деле, почему все люди так падки на физическую близость? Монро не знал, но теперь, кажется, догадывался, и даже готов был привыкнуть. За окном давно сгущались сумерки, поэтому рыжая лампа согревает воздух уже довольно долго. Ее мягкий свет освещает страницы и одновременно окрашивает и без того светлые волосы Уолкера в медный цвет, что и вовсе придает ему схожесть с каким-нибудь героем с икон. Саймон, исходя из глубоких познаний в религии, силится вспомнить, кого Кирен ему так явно напоминает, но ничего не выходит. Совсем ничего. Образ ускользает из подсознания как песок сквозь пальцы - быстро, едва ли сумеешь к нему прикоснуться. Кирен читает быстрее Саймона. Ему не позволяет совесть перелистнуть страничку, прежде чем Монро без слов покажет, что прочитал тоже – легким движением подбородка, лежащего на его, Кирена, плече. Пальцы сами нетерпеливо тянутся перевернуть лист, едва прочтут его, но Уокер держит себя в руках и снова и снова задает один и тот же вопрос. Ему неловко, ведь по поведению Саймона никогда нельзя сказать, рад тот или не рад, против или не против. Гадать на кофейной гуще глупо, а язык спросить еще не совсем отсох, чем Уолкер и пользуется. Кирен не был уверен в правильности выбора книги. Он знал, что их литературные предпочтения разительно отличаются, но вот каковы универсальные произведения - не имел понятия. Поэтому остановился на сказках, благо, в бунгало Эми их было предостаточно, ведь истории про прекрасных принцесс, самоотверженных принцев, забавных драконов, лепреконов и говорящих зверей должны захватить кого угодно, так ведь? Но Саймон кем угодно не был и поэтому... Кирен не был уверен. Саймон читает заинтересованно – еще бы, ведь в детстве сказок ему никто не читал, аргументируя это тем, что они для «мечтателей, из которых в будущем ничего не выйдет ». Казалось бы, что Монро с рождения был таким серьезным и угрюмым как и сейчас, но… Впрочем, отчасти так оно и было. Саймон читает настолько быстро, насколько может - и все равно безнадежно отстает. Если Саймону было суждено умереть и воскреснуть, чтобы прочитать сборник детских сказок в компании Уолкера, то он мог бы с твердостью сказать, что оно того стоило. - Тебе не скучно? – обеспокоенно спрашивает Кирен, поворачиваясь лицом к мужчине, зрачки которого скользят по строчкам, в то время как сам Уолкер уже закончил ее. Монро отрицательно качает головой настолько, насколько позволяет положение, и, вытянув руку вперед, касается кончиками пальцев шершавой поверхности книги: - Мне нравится Рори, - говорит он, еле заметно улыбаясь. - Выйти из войны ради чести своей страны. Глупо, но самоотверженно. Кирен хитро щурится и несильно щелкает Саймона по носу, после чего, расплываясь в улыбке, говорит: - Истинный ирландец.