Их связь

Котенок пытался сопротивляться. Получалось неважно – Хината, хоть и была никудышной куноити, держала крепко. Недзи посмотрел на Хинату. На котенка. Снова на Хинату. В нем стремительно крепло желание схватить кузину за шкирку и отправить прогуляться куда подальше вместе с котенком. Вместо этого он встал, подошел к Хинате, мучившей несчастное животное и, дыша физически ощутимым холодом, уронил: - Не желаете ли потренироваться, Хината-сама? Ее улыбка источала такое же очевидное тепло, и на мгновение Недзи стало почти плохо от этого тепла. Он увидел себя и ее со стороны; увиденное ему не понравилось. Слишком уж она была не похожа на него, настолько, что видел полупрозрачные, удивительно прочные нити протянувшейся между ними связи, которые раз за разом безуспешно пытался разорвать. - Спасибо, что предложил, Недзи-нии-сан, - она выглядела очень усталой. Он только сейчас заметил это, может, потому, что, играя с котенком, Хината выглядела по-настоящему счастливой. Недзи редко видел ее такой, хотя достаточно часто наблюдал за ней. Гораздо чаще, чем может позволить себе член младшей семьи, едва не убивший свою высокопоставленную кузину на отборочном туре чуунин-экзамена. Котенок зашипел, и Недзи понял, что сделал еще один шаг по направлению к Хинате. Критическое расстояние. С тех прошло почти два года, а он так и не стал к ней ближе. Забыть тоже не получилось – и не получится. Недзи понял это еще тогда, когда она лежала в больнице после приснопамятных соревнований. Даже убей он ее, ничего не изменилось бы. Просто связывающие их нити протянулись бы за грань. - Тише, - Хината в последний раз рассеянно провела рукой по шерстке котенка, который с недавних пор исправно посещал владения клана Хьюга и которому Недзи в чем-то завидовал. Отпустив животное, Хината поднялась с террасы, невероятно плавным движением перетекла в начальную стойку; под свободной одеждой на мгновение обозначилась стройная девичья фигурка. Недзи вспомнил, как год с лишним назад обнаружил, что Хината куда-то ходит по ночам, и, обуреваемый нехорошими подозрениями, последовал за кузиной. Потом он не мог смотреть на нее целую неделю, а увиденное тогда не забыл до сих пор. В ночных тренировках Хинаты было что-то запретное, но Недзи не мог сказать, что именно... в отличие от своих собственных, по определению запретных чувств к ней. Помнится, он тогда подумал: в девушках есть что-то такое, чему нет названия, страшное и одновременно прекрасное. Неопределенное. Когда они становятся женщинами, все меняется... Если только... Недзи запретил себе думать об этом и почти два года жил, постоянно преодолевая искушение, отказываясь строить догадки по поводу того, чем объясняется усталость Хинаты и ее ночные исчезновения, губы, искусанные в кровь, и багрово-синие тени под глазами – следы регулярного невысыпания. Преодолеть искушение было легко, стоило начать тренировку. В бою движения никогда не значат больше, чем кажется, и даже когда Хината опускается на одно колено, держась за бок, а намокшая темная прядь волос прилипает к ее влажной от выступившего пота шее, не возникает желания отвести эту прядь... губами. Мысль обожгла, как отлетевшая искра. - На сегодня достаточно, - уронил Недзи. Его голос был все так же холоден – не подкопаешься. А Хината тяжело дышала, и на языке у нее наверняка остался привкус крови; Недзи знал, с каким трудом ей даются их тренировки, и знал, почему она продолжает их, почему ходит по ночам к водопаду, и, одетая в ночь, танцует со струями изменчивой воды. Все – ради того, кто когда-нибудь сделает Хинату женщиной, отберет у нее то, что принадлежит только ей и людям, которые понимают, которые одной с ней крови. Недзи знал этого «кого-то». Еще он знал, что никому не позволит отобрать у него Хинату. Некоторые связи невозможно разорвать, и дело даже не в крови, одной на двоих. Просто... - Спасибо... нии-сан, - выдохнула Хината. По ее лицу стекал пот, но в голосе по-прежнему было тепло, способное растопить даже самое каменное сердце. «Просто без нее я неполон. А она – без меня». Это было похоже на навязчивую идею. Настоящее мучение; Недзи кивнул в ответ, уже зная, что этот день проведет в лесу. Не хотелось никого видеть. *** Недзи вернулся под вечер. И первой, кого он увидел, была Хината. Она безмятежно спала прямо на терассе, согнув ноги в коленях, подложив руку под голову и приоткрыв рот; рядом с Хинатой, полностью копируя ее позу, прикорнул давешний котенок. Недзи покачал головой. Лето выдалось холодное, так и простудиться можно... Хотя, в конце концов, это не его дело. Недзи прошел мимо Хинаты раз, и второй – когда вернулся с покрывалом. Недоверчиво посмотрел на собственные руки, будто подозревая их в самодеятельности, присел рядом с Хинатой. Котенок даже не подумал проснуться, а кузина поморщилась во сне – растрепавшиеся волосы щекотали ей нос, чему немало способствовал налетевший ветерок. Налюбовавшись на недовольное личико Хинаты, Недзи решил все же исправить ситуацию. С некоторой долей нерешительности коснулся шелковистых волос, убрал их с незагорелого, несмотря на приближающийся конец лета, лица. Синие тени на веках, черные круги под глазами, сухие губы с подживающими следами зубов – Хината выглядела измученной. Вымотавшейся на тренировках. Недзи понял, что склонился над ней слишком низко – так, что теперь его собственные волосы падают ей на лицо, переплетаются с ее, чуть более темными волосами. Черные дуги бровей, длинные ресницы, чуть приоткрытые губы. Хината. - Нии-сан, - отозвалась она, улыбаясь во сне; ее дыхание по-прежнему было спокойным и ровным – теперь Недзи мог чувствовать его на своем собственном лице. Хината спала. И все равно... «Прежде чем люди находят друг друга, у них может быть более трех тысяч случайных встреч в предыдущих жизнях. Поэтому любая связь на самом деле – счастье. Зачем рвать, уничтожать то, что даровано самой судьбой?» Недзи отодвинулся. Покосился на потянувшегося всем телом котенка, который так и не открыл глаз. А потом укрыл Хинату принесенным покрывалом. Недзи знал, что она любит находиться в тепле.