Оби-Ван Кеноби
Небольшой шаттл бороздил бесконечные просторы вселенной, преодолевая парсек за парсеком и неумолимо идя к своей цели. Пассажиров было всего двое: юный джедай Энакин Скайуокер и его новоиспечённый падаван Асока Тано, которая восхищёнными глазами взирала на бесконечный поток линий, каждая из которых была звездой. По сути она была всего лишь ребёнком, которая вскоре должна была оказаться на безжалостной войне, в самой гуще сражения. Скайуокеру претила сама мысль о том, что эта маленькая девочка с доверчивым взглядом должна будет вскоре взять в руку слишком большой и слишком тяжёлый для неё меч и идти воевать. "Как это низко, — думал он, — посылать детей на войну". Ведь каждый раз, когда он видел её тоненькую фигурку в гуще схватки, его сердце замирало. Энакину хотелось тотчас броситься к ней, защитить, и только ответственность перед бойцами заставляла его оставаться на месте. Почувствовав на себе беспокойный взгляд учителя, Асока обернулась и с улыбкой спросила: — Вас что-то волнует, мастер? Энакин лишь молча покачал головой, пытаясь заглушить с каждой минутой нараставшее в душе чувство тревоги. Разгадав мысли джедая, девочка попыталась успокоить его. Положив руку ему на плечо, она заглянула в глаза и, улыбнувшись так, что ямочки заиграли на её детском личике, сказала: — Всё будет хорошо, учитель. Едва она произнесла эти слова, как корабль тряхнуло с такой неистовой силой, что джедаи не удержались на ногах и кубарем полетели на пол. За окном звёзды, планеты, метеориты — всё закружилось в бешеном водовороте. Мир изменил свои очертания, вмиг став огненным плащом, обволакивающим корабль со всех сторон. Очнулся Энакин лёжа на полу в разбитом и покорёженном звездолёте, полном едкого удушливого дыма. Сквозь пелену, заволакивающую глаза, он увидел свою ученицу, которая лежала без сознания. Вид беззащитного тела девочки придал ему сил. Превозмогая боль и слабость во всём теле, Скайуокер встал, подошёл к Асоке и взял её на руки, крепко прижав к себе. Затем он поспешил выбраться из горящего корабля. Едва он положил падавана на сырую землю близлежащего леса, как услышал за спиной взрыв. Повинуясь какому-то странному, доселе неведанному инстинкту, учитель подался вперёд, закрыв собой ученицу от летящих во все стороны осколков. Спустя некоторое время Асока проснулась. Во время падения она сильно ударилась головой, отчего у неё в ушах стоял гул. Большими голубыми глазами тогрута стала оглядываться и искать своего мастера. Энакин сидел на мокрой траве, обхватив голову руками, и пустыми глазами смотрел, как огонь пожирает остатки корабля. Эту картину он уже видел раньше — в своём сне. В ту ночь джедай проснулся от собственного крика и в холодном поту. И вот этот кошмар по воле Силы происходил наяву. Асока медленно и нерешительно подошла к мастеру и обняла его, опустив голову ему на грудь. Энакин нежно обнял ученицу в ответ, подумав о том, как приятно держать в руках кого-то близкого и родного. Планета, на которую они рухнули, была очень живописна. К югу от джедаев находился богатый лес, состоящий в основном из тропических деревьев. К северу простирались горы, а с востока, сколько ни смотри, был виден лишь безбрежный океан. Солнце стояло в зените. Был жаркий полдень. Асока встала и, обратив свой взгляд к океану, спросила: — Что будем делать, учитель? Энакин вздрогнул и, сбросив с себя оцепенение, встал. Он был полон решимости. — Искать разумных существ, какой-либо город, поселение. Отправимся на запад — по равнине легче идти, — бесстрастно выдвинул своё решение генерал. Асока не возражала. Она целиком и полностью доверяла ему. На следующий день джедаи отправились в путь. Пройдя несколько километров, они обнаружили кристально чистую реку, что брала своё начало где-то на вершинах гор. Там они наловили рыбы и зажарили её, тем самым обеспечив себя продовольствием на несколько дней вперёд. Асока и Энакин каждый день преодолевали по нескольку километров. Они переплывали реки, огибали озера, пересекали болота, но конца-края не было видно этой равнине. Каждый вечер, уставшие, они ложились у костра и смотрели на звёздное небо, какое ни разу никто из них не видел на Корусанте. Ночи здесь были совсем не похожи на те, что обычно бывают на самой оживлённой планете Республики. Здесь было удивительно и непривычно тихо. Не было слышно рёва двигателей, голосов тысяч и тысяч существ. Эта тишина в какой-то мере даже пугала. Пугало и то, что за всё время они не встретили и следа какой-нибудь цивилизации. "А вдруг мы здесь одни", — думал каждый, но не решался сказать. Энакин не хотел волновать или ранить Асоку, а девочка, зная это, не приставала с вопросами к мастеру. Она стойко выдерживала и холод ночей, и голод, который теперь стал неотъемлемой частью её жизни. Каждый день джедаи проходили немного меньше, чем в предыдущий. Хоть Асока и не жаловалась, Энакин видел, что ей было тяжело идти прежним темпом, и поэтому они делали привалы чаще и ложились спать раньше. Но вскоре, миновав ещё одно топкое болото, они увидели горы, высокие и неприступные, такие же, как на севере. Эти хребты им было не под силу преодолеть, и джедаи теперь двигались вдоль них, в надежде найти хоть какой-нибудь городишко. С каждым днём эта надежда таяла на глазах.Еды и сил почти не осталось, чтобы идти дальше. В одну ночь им посчастливилось найти сухую пещеру в склоне горы, и вымокшие насквозь Энакин и Асока поспешили укрыться там от ливня, который шёл уже несколько часов кряду. Под убаюкивающий стук капель о скалы, в уютном тепле костра, Асока быстро уснула, укрывшись джедайским плащом, который всё время пребывания на планете заменял ей одеяло. Скайуокер остался сторожить вход в пещеру, чтобы дикие звери не "заглянули на огонёк". Энакин прислонился к холодному камню и только сейчас по-настоящему понял, насколько он устал. В животе со вчерашнего дня было пусто, как и у его ученицы. Джедай уже понял, что планета, скорее всего, необитаема. От безысходности опускались руки, но Энакин понимал, что не может сдаться. Ведь жизнь ни в чём не повинного ребёнка зависит от него, от его решений. Бросив взгляд на девочку, Энакин увидел, что она дрожит. Он поспешно встал и подошёл к ней. — Асока, что такое, что случилось? Джедай был не на шутку был взволнован. Асока обернулась и посмотрела на него, но взгляд был направлен куда-то вдаль, словно она не видела Энакина. — Х... холодно. Т... темно. Здесь так темно... Мастер... где вы? Энакин потрогал лоб девочки. Он был горячим, а Асока тем временем всё повторяла и повторяла, что ей холодно, и звала учителя раз за разом, хотя он был совсем рядом. Несколько раз Скауокер выходил под дождь, чтобы намочить клочок материи, который клал на лоб тогруте, дабы облегчить её страдания. Целую ночь Асока металась в бреду, зовя то его, то Оби-Вана, то Пло-Куна. Энакин сидел рядом с ней, с трудом сдерживая слёзы. Он узнал болезнь. То была малярия. Он не раз видел, как клоны, при отсутствии хинина, умирали в лихорадке. Джедай понимал горькую правду — если он не достанет лекарство, то скорее всего девочка умрёт. Но где на необитаемой планете можно найти хинин! Ярость от собственной слабости и бессилия сжимала ему горло так, что он удивлялся, как ещё может дышать. К утру дождь кончился и лихорадка Асоки прошла. Выглянуло солнце, осветив бледное личико девочки. Она пришла в сознание и, тихо позвав учителя, попросила воды. Энакин поднял голову ученицы и приложил флягу к бесцветным губам. Сделав несколько глоточков, Асока легла. Скауокер заботливо укрыл её плащом и, поцеловав в лоб, сказал, что пойдёт и попробует достать еды. В слабую ручку ученицы он вложил меч, чтобы хоть как-то обезопасить её на некоторое время. Через час, а может и больше, Скайуокер вернулся усталый и грустный. Ему не удалось найти ничего, кроме нескольких плодов хлебного дерева, которые он тут же запёк на костре. На вкус они были скорее похожи на жареные яблоки, чем на какого-либо рода хлеб. И, конечно, этот скудный завтрак никак не мог утолить голода, что так мучил джедаев.***
У Асоки снова была лихорадка и жар. Прошла почти неделя со времени первого приступа, и Энакин уж было надеялся, что всё прошло, но это было не так. Асока металась в бреду, а учитель ухаживал за ней по мере своих сил. Ведь он ничем не мог помочь ей, кроме мокрой тряпочки да фляги с водой. За время болезни Асока сильно похудела. Одежда висела на ней мешком. Лицо осунулось, под глазами залегли глубокие тени. От одного её вида у Скауокера наворачивались слёзы. А главное то, что тот огонёк в глазах девочки, который придавал сил Скауокеру, угас. Асока устала бороться с болезнью, устала бороться за свою жизнь. Убитый горем учитель упал на колени рядом с умирающей ученицей и начал шептать ей на ушко: — Пожалуйста, Асока, не умирай, только не умирай, — через слёзы бормотал он. Плечи сотрясались от рыданий. Его душила ярость — ярость от собственной слабости и бессилия. Как он мог допустить такое?! Она умирает у него на руках, и он ничем не может ей помочь! — Асока... — шептал Энакин как одержимый. Но вдруг тишину ночи порвал грозный шум двигателей. Энакин вскочил на ноги и увидел в темноте леса огни корабля. Надежда затеплилась в его сердце. Он схватил меч и кинулся к выходу, крикнув на прощанье: — Не умирай, Асока. Продержись ещё чуть-чуть. И он скрылся в полуночной тьме. Скайуокер бежал что есть мочи, не замечая веток, хлеставших его по лицу и рукам. Он перескакивал ямы и огибал деревья, встречающиеся на пути. Вскоре он услышал голоса. Укрывшись в близлежащих кустах, джедай увидел шайку выпивших пиратов. По-видимому, они только что выгодно продали контрабанду и уже успели "отметить" своё везение. Скайуокеру не было дела до пиратов, ему нужен был корабль и как можно быстрее. Активировав меч, он со всех ног бросился к звездолёту. Никто, к счастью, не пытался остановить его. Пираты были слишком пьяны, чтоб хоть как-то реагировать. Когда корабль тронулся с места, Энакину вдогонку полетела лишь невнятная ругань. Скайуокер со всех ног влетел в пещеру, которая в последнее время стала для него домом. Он бережно поднял девочку на руки и отнёс на корабль. Бросив последний взгляд на эту красивую планету, принёсшую ему столько боли, Энакин дёрнул за рычаг и нырнул в гиперпространство. Джедай выжимал из двигателей всё что мог. Он чувствовал, что с каждой минутой жизнь в Асоке угасала. Медленно, но верно девочка умирала. "Корусант... Корусант... — одна и та же мысль вертелась в голове Энакина, — только бы довезти её до Корусанта". Но вот вдали уже показались огни главного города Республики с его шумом, голосами тысяч существ и неумолимой жизненной силой. Как он был непохож на ту маленькую, всеми забытую планету, где они с Асокой лежали тихими ночами на земле, наблюдая звёзды. В приёмнике раздался голос солдата-клона с такой знакомой и дорогой Энакину интонацией: — Кто вы? Назовите себя? — Говорит генерал Скайуокер. У нас раненый на борту, пропустите. Спустя некоторое время, которое показалось джедаю вечностью, пришёл долгожданный ответ: — Посадку разрешаю. Платформа 7112B. Энакин вздохнул с облегчением.***
Скайуокер сидел на жёсткой скамейке в больничном коридоре. Он был подавлен, испуган, разбит. Все мысли спутаны. Единственное, о чём он думал, была Асока. Герой-без-Страха боялся, боялся потерять девочку с небесно-голубыми глазами, которая была так дорога его сердцу, боялся потерять её навсегда... Уже несколько часов кряду Асока находилась в реанимации, а вестей не было. Но вот наконец-то дверь распахнулась и оттуда вышел врач в белоснежном халате. — Как она? — был единственный вопрос юного джедая. Хирург прискорбно покачал головой. — Мы ничего не можем сделать. Она умирает. Новость оглушила Энакина. Он замер на месте. Лицо превратилось в маску страдания и боли. В наступившей тишине было слышно тиканье часов, которые неумолимо отсчитывали оставшиеся минуты жизни малышки. Врач кашлянул. — Вам стоит попрощаться. Эти слова прозвучали как приговор. Энакин вышел из оцепенения и сломя голову бросился в палату к ученице. Уже с порога на него повеяло запахом смерти. Генералу он был привычен. День за днём Скайуокер видел как погибают клоны, мирные жители: женщины и дети, но это не трогало его. А сейчас умирала Она — его Асока, его падаван, его дитя! Энакин тихо, будто не хотел разбудить ученицу, подошёл к кроватке Асоки. Она открыла глаза и попыталась улыбнуться, что далось ей с великим трудом. Легким движением руки она поманила его к себе. Энакин опустился рядом с ней на колени. — Учитель... Я хочу, чтобы вы пообещали мне... — Всё что угодно, Шпилька. — Падме.. Она... так вас любит... Позаботьтесь о ней... Глаза джедая наполнились слезами. Вот она — его Асока. Даже сейчас, на смертном одре, эта отзывчивая девочка думает о других. — Конечно, Асока. Я обещаю. В глазах тогруты блеснула улыбка. Она глубоко вздохнула. Дверь в палату открылась. Вошли Оби-Ван и Пло-Кун. — Добрый вечер, магистры... — произнесла девочка. — Я хотела попросить прощения у всех. Я... не была подарком... знаю. Эту речь резко прервал Скайуокер. Он нежно заключил девочку в объятия. — Нет, не говори так. Ты самый лучший в мире падаван! — Спасибо, мастер... кхе-кхе, — девочка закашлялась и шумно вдохнула воздух ртом. Наступила тишина. За окном разливался багровый закат, кидая рыжие блики на лица джедаев, молодой тогруты и делая комнату светлой и неуместно весёлой. Солнце медленно опускалось за горизонт, последний раз освещая бледное лицо умирающей девочки. Догорал ещё один день. Догорала ещё одна жизнь. Слабый голос ребёнка порезал мёртвою тишину комнаты. — Это больно? — детский вопрос слетел с губ девочки. За свою короткую жизнь она видела много смертей, но никогда не думала о своей собственной. — Совсем как засыпать, — поспешил успокоить её учитель, сжав карамельную ручку. — По воле Силы ты отправляешься в великое путешествие. Смерть — это его начало, — произнёс Пло-Кун. — Крепись, малышка, — добавил Оби-Ван. Энакин наклонился, поцеловал Асоку в лоб и прошептал: — В добрый путь. Солёная слеза упала на грудь тогруты. Девочка в последний раз сжала руку учителя, и в следующий миг её не стало. На похоронах глаза Скайуокера были сухими. Все слёзы иссякли. Когда тельце маленькой девочки скрылось в бездонной яме, а столб света возвестил о кончине ещё одной жизни, Энакин не проронил не слова. Для него Асока осталась жива — жива в его сердце.