Hunger

Невероятно хреново упускать что-то из виду. Особенно, когда это что-то важное. Когда такое случается, голова оказывается будто в тисках. Но теперь все закончилось, и Стайлз все понял, узнал, что было упущено. Неметон. Серьёзно, это старое чертово дерево - Неметон. Что там с ним сделали? Спилили? Срубили? Развеяли по ветру? Облили кислотой? В принципе, не важно. Хотя, было бы охеренно, если можно было, срубив одно какое-то дерево, решить все свои проблемы. Черт возьми, в России тогда воцарилась бы полная Акуна Матата. Нет дерева, но сила, зло и бесчисленные молитвы-жертвоприношения никуда не делись. Все осталось там же, только теперь повисло в воздухе. Уж Стайлз-то это знает. Ведь каждую ночь, не выходя из комнаты, он оказывается перед этим деревом. Наверно, если вдруг кто-то его попросит воссоздать Неметон, то он сделает поистине идеальную копию. Он вырежет каждую веточку и каждое углубление на этом проклятом дереве. На похоронах Эллисон от покорности всех этих людей своей судьбе Стайлза просто тошнит, выворачивает наизнанку. Такого раньше никогда не было. Юноша всегда уважал чужую скорбь, ведь и сам знал, какого это терять кого-то близкого. Но сейчас…. Сейчас все по-другому. Сейчас было что-то еще, кроме ненависти…. Экстаз, невероятное удовольствие до сегодняшнего дня неизвестное. И появлялось оно только тогда, когда Стилински смотрел на кудряшку и мистера Арджента. Ведь они злятся, нет, они просто в ярости, хотя пытаются держаться, прячут свои совсем-не-печальные-глаза. И, смотря на них, к Стайлзу приходило осознание вместе с еще большей ненавистью, только теперь и к самому себе. Он и дерево Неметон - одна херня. Обоих, в принципе, уже нет, но проблем от этого не убавилось. Осталось едкое послевкусие, словно серную кислоту разлили, а потом кинули поверх неё тряпочку. Конечно, вроде проблема решена, а вроде нет. Вот и со Стайлзом та же штука – его накрыли тряпочкой, и пошли жить дальше припеваючи. Краем уха Стилински слышит, как Скотт говорит Дереку что-то о том, что Айзек уезжает и мистер Арджент, вроде, тоже пакует вещички. Юноша усмехается и думает, что ему самому не свалить ни за что и никогда. Эта оборотничая хрень смешалась с кровью, и на радаре мистической фигни и всего, что с ней связано, уже есть точка «С.Стилински – пиздец какой не везучий человек». - Кудряшка, бигуди не забудь, - невзначай или определенно специально кидает через плечо Стилински, а потом долго пытается понять, что происходит и почему перед глазами теперь небо, а Скотти что-то кричит или почти рычит. - Ай-зе-е-ек! – Да, он рычит, почти как альфа, как чертов альфа оборотней, спасающий своего друга от своего же беты, убитого горем. Стилински-младший лежит на спине и чувствует, что эта боль приносит невероятно удовольствие, что эта почти предсмертная агония доброты Лейхи тоже доставляет невероятные ощущения. Это, черт возьми, ненормально. Это уже какой-то чертов садомазохизм: дайте плеть для завершения образа….

***

Дома Стайлз начнёт сдирать со стен фотографии и газетные вырезки, смотает, наконец, клубок красных ниток и положит его не полку, туда, куда потом опять придётся лезть, чтобы привести мысли в порядок. Кровать к вечеру тоже станет пустой и какой-то обычной…. Впервые за долгое время юноша думает, что уже забыл, каково это спать как человек, а не как какой-то ищейка из сериала. Пустая кровать, пустые стены, только где-то еще остались постеры, напоминающие о беззаботном прошлом, где ничего не было. Впервые выключенный принтер и порядок. Отцу парнишка сказал, что так он очищает голову. Отчасти, это так. Но, увы, мысли все еще задают новые, более непонятные загадки. И Стайлз не знает, стоит ли сегодня ложиться спать, стоит ли вновь ждать ЕГО? К счастью, этот забинтованный урод не пришел, и не было вечного «впусти-выпусти», но, не смотря на это, поспать нормально не удалось. В чем была причина? Наверное в том, что Стайлз вроде как и не спал. Было полное ощущение, что посреди ночи он поднялся, вылез через окно и пошел блуждать по миру в поисках очередной проблемы. Во сне он видел лес, такой знакомый, немного пугающий и родной. Он видел даже животных, которые относились к человеку снисходительно, не замечая его присутствия. А еще он видел церковь. Небольшую и почти разбитую. Вход её закрыт камнем, вернее валуном, окна забиты изнутри. Странная солянка замков. Не понять, хотел ли кто закрыться, или его закрыли? Надеясь на то, что этот сон в его власти, Стайлз подходит к валуну и пытается его отодвинуть, но вновь неудача. Камень слишком тяжел, даже для господина этих земель, этого мира. Сон завершится трелью будильника Джона. Камень останется на месте, доски тоже. А вокруг воображаемой церквушки воображаемая, свежая тропинка. В школе Стилински не сможет удержаться от того, чтобы не пройти мимо кабинета труда, кабинета директора и всех прочих мест «мучений» учеников. А еще он старается держаться поближе к Скотту и Лидии: уж они-то должны почувствовать, что что-то не так с сыном шерифа. Но нет. Пару раз МакКолл даже бросает фразу: « Я действительно рад, что с тобой все в порядке». И именно в этот момент Стайлзу хочется заорать, влепить другу волшебный пендель и открыть ему глаза на правду – ни черта не нормально, все хреново настолько, что сейчас можно еще раз переубивать пол города. Попытка попросить помощи не увенчалась успехом. Ночью, вновь ложась спать, Стайлз опять начнёт бродить по лесу, подходить к церкви и пытаться двигать камень. Снова никаких результатов. Даже может показаться, что этот валун стал тяжелее, чем в прошлый раз. И тогда Стилински вспоминает свой почти забытый принцип: «ждать, пока проблема уладится сама собой», а потом уходит от этого строения, демонстративно послав его к черту, а заодно и Неметон, который стоит рядом и, раскинув ветви, пытается остановить прохожих. Неожиданно сон заканчивается. Просто берёт и заканчивается. Вокруг темнота, да и положение слегка неудобное. Дождавшись, пока глаза привыкнут, Стайлз осматривает своё положение, а после в голове только одно слово, вернее имя. Хейл. Да, это он сейчас, закинув мальчишку на плечо, бодро шагает по лесу. Да, они в лесу. Ночью. Одни. - Эй, волчара, я не вкусный. – Неуверенно говорит Стилински первое, что пришло на ум. - Ты неугомонный. – Как всегда красноречиво отвечает Дерек. - Может, поставишь меня? Я обещаю, что смотаюсь домой за аконитом и быстро к тебе. - Я сам тебя донесу, а ты лучше потрудись объяснить, какого черта ты ходишь ночью по лесу. Причем уже не в первый раз. - Серьёзно хожу? - Серьёзно. Доставлять тебя в кровать к утру не является моим хобби. - Ой, извини, волчара. - С тобой все в порядке? – Пару секунд Стайлз молчит, не веря своим ушам. Это спрашивает Хейл. Чертов Дерек Хейл. Бывший альфа, вечная хмурая рожа, тот, кто пересчитал все стены спиной мальчишки – единственный, кто заметил, что здесь что-то не так - Черт, чувак…. Наверно, в пижаме посреди леса я выгляжу глупо. - Не глупее голой Лидии в лесу, знаешь ли, - улыбается он, таким образом пытаясь ободрить мальчишку, а заодно и себя. - Ладно, я оценил, можешь опустить. – Ноль реакции. – Ты меня прямо до кровати что ли донесёшь? - Нет, закину в окно, и ты сам на неё упадёшь, это в твоих интересах. – Стайлз замечает, что такой поступок вполне подходит Хэйлам. И почему-то это не может не радовать. Остаток ночи, вернее очень раннее утро, Стилински провел у окна, смотря на лес, в котором несколько часов так беззаботно гулял. Удивительно, но ему невероятно повезло уже с тем, что на него не напал ни один оборотень или другой вид мистических существ с зубами и когтями. Пугающая удача, что его нашел именно Дерек, у которого боли столько, что голод Ногицунэ на миг оставил парня. Вечером Стайлз достанет цепи, которыми когда-то хотел связать Скотта, а потом он прикуёт себя к кровати, к батарее, к двери, ко всему, чему можно так, что не получится просто вырвать с корнем свои путы и убежать. Он будет надеяться, что спать в цепях намного удобнее, чем блуждать по лесу и вновь быть спасенным Хейлом. А Джон, пройдя мимо комнаты сына, лишь притворится, что все это в порядке вещей: так ему будет легче воспринять новую действительность. Но ночью Стайлзу так и не удалось уснуть. Голод стал ещё сильнее, ведь это не то чувство, на которое можно забить и оно исчезнет. Голод порядком выше и сильнее появляется каждую ночь, словно эволюционируя внутри тела мальчишки. Да, этот голод подобен вирусу, который убьёт хозяина, или который хозяин убьёт. Поэтому посреди ночи цепи вновь начнут звенеть, а после будут убраны в сумку. Усталое сознание подкинет мальчишке самую, наверное, абсурдную идею, и он послушается и пойдёт по ночным улицам Бейкон Хиллс, а потом постучит в железную дверь, хотя это лишнее. Дерек и так уже знает, что он здесь. - Привет, Дерек, - единственное, что говорит Стайлз, протискиваясь в лофт без приглашения. - Я подумал, что сегодня можно не гулять по лесу, а зайти в твой лофт. - Лучше иди спать. – Отчего-то Хейл реагирует не так, как обычно, а вполне сдержано, отчего мальчишка становится еще храбрее. - Не могу уснуть, знаешь… - Купи снотворное. - Такое количество не продают. В этой чертовой аптеке думают, что я решил убить себя этими таблетками, и отмахиваются от меня битой и воплем о том, что позвонят отцу. – Быстрое оправдание и совершенный игнор абсурдности сей ситуации. – Поэтому я пришел к тебе, волчара. - Похоже, что у меня есть в кладовке аптека? - Похоже, что у тебя есть боль. – Парнишка садится на диван и откидывается на спинку. – Ты ведь пока единственный, кто просёк, что все не нормально, так что я тут. Скотт бы меня не понял. Он считает, что все закончилось, и теперь можно жить счастливо. Но это не совсем так. Ногицунэ всем втирал про свой неутолимый голод. Мне кажется, он бы мог даже книгу об этом написать, а теперь и я. Я голоден, Дерек. Пиздец как голоден. Я не могу находиться рядом с отцом оттого, что меня так и тянет причинить ему боль, сказать то, что заставит его душу просто кровью изливаться. Не могу удержать себя от всей этой фигни. - И что ты хочешь от меня? – Хейл поднимает бровь, и взгляд его впервые за долгое время заинтересованный, а не похуистично-задолбанный. - Твою боль, говорю же. Я, конечно, не собираюсь тебя резать или, играя в шахматы предсказывать твою гибель, но есть же и другой способ. Дерек начинает расхаживать по лофту и что-то про себя решать, периодически он смотрит на мальчишку, а потом вновь отворачивается, будто ничего не находя. А потом, он, наконец, садится на диван. - Как часто? - Как часто что? - Как часто мне придётся утолять твой голод? - В обычное время я постараюсь раз в три или четыре дня, думаю, этого хватит, чтобы не сойти с ума. А когда начнётся новая заварушка, такие посиделки можно будет вообще убрать. Мы же фортовые парни. Хейл кивает и уходит к холодильнику за пивом. Стилински он, конечно, не предлагает. А потом, начинает рассказывать все самые сокровенные тайны. Начинает выворачивать свою душу и ворошить прошлое, которое было совсем не радостным. А под самое утро они оба уснут. Один, наконец, выговорится и налакается как следует пива, а другой почувствует что такое ночь без хождений и голода. Во сне Стайлз вновь придёт к церквушке и почти не удивится, увидев, что камень у входа и доски на окнах исчезли. Осталось лишь понадеяться, что никто не вернёт их обратно.