В обжигающем свете молний

«Сжимать в объятиях как самое дорогое. Будто она может исчезнуть, испариться, сбежать. Сейчас она не сильнейшая цепь Бездны, а просто маленькая, испуганная девочка». Гилберт и представить себе не мог, что в один прекрасный вечер увидит визжащую Алису, вбежавшую на террасу поместья Рейнсворт под рокот грома и врезавшуюся в Ворона. Обхватив того тонкими руками, она зажмурилась и, всхлипывая, сильнее прижалась к его груди. - Что ты творишь, Кроль… - начал было Гил раздраженно, но осёкся под взглядом глаз, полных первобытного ужаса перед стихией. - Что это? Что творится? – прошептала Алиса. - Гроза, - почему-то так же тихо ответил Найтрей, - ты никогда не видела грозы? Девушка отрицательно покачала головой. - Мне страшно, - голос потонул в очередном громовом раскате. Взвизгнув, Алиса снова зажмурилась, а в уголках глаз заблестели слёзы. Растерявшемуся Ворону оставалось только сильнее прижать её к себе, пытаясь сообразить, как можно успокоить всхлипывающее от страха создание. Впервые столкнувшись с девичьими слезами, испокон веков пугавшими сильную половину человечества, Гилберт, как её типичный представитель, впал в некое оцепенение, когда в голову не приходит ничего лучше, чем сжать виновницу беспокойства в объятиях или же убежать куда-нибудь подальше и переждать бурю. «Ничто не посмеет потревожить твой сон, пока я с тобой. Спи, а я буду оберегать твой покой и, смотря на дрожащие ресницы, ощущать незнакомое, только ещё зарождающееся тепло в груди». Найтрей внёс на руках совершенно ослабевшую и оцепеневшую от ужаса Алису в свою комнату, а та, не чувствуя ничего, кроме всепоглощающей паники, вцепилась непослушными пальцами в лацканы плаща. Выбор комнаты был обусловлен вовсе не личными предпочтениями Ворона, а вовремя вспомнившейся деталью: в комнате Гила самые плотные шторы, совершенно не пропускающие свет, а значит, и вспышки молний. Пара успокаивающих слов – и, иссушенная страхом, девушка отпустила ткань. Пришлось растирать занемевшие, ставшие ледяными пальцы. Сжавшись в комочек, Алиса прислонилась к парню, чувствуя болезненную потребность прикасаться к нему, сильному, тому, кто может защитить от ненастья, зовущегося, должно быть, по недоразумению, совершенно нестрашным словом «гроза». - Алиса, - позвал Гилберт, но она не откликнулась, продолжая сидеть, уставившись в одну точку. Тогда Ворон обхватил её лицо руками, и, насильно развернув к себе, заглянул в глаза и ужаснулся. На лице ничего не было. Никаких чувств, даже страха. Эта маска была совсем не свойственна Алисе, поэтому, чтобы хоть как-то заставить цепь отвлечься от бушующей стихии (которую, к слову, не могли скрыть даже те самые шторы), он укутал её в свой плащ, прижал к себе и начал говорить. О нынешней столице, о своём детстве, о хобби дяди Оскара, о моделях пистолетов. О чём угодно, лишь бы занять внимание Алисы. Он говорил долго, без остановок, и скоро начал хрипеть, но не остановился. Постепенно на девичьем лице вновь появились эмоции, а когда гроза почти прекратилась, а за окном слышен был лишь шум дождя, Алиса заснула на руках у Гила. «Одна грозовая ночь не сможет изменить отношение друг к другу, она лишь позволит по-новому взглянуть на повседневное. В обжигающем свете молний увидеть прекрасное в уродливом, капли милосердия в подлеце, выход в тупике. А раскаты грома – этот жуткий аккомпанемент – поможет сохранить всё в памяти». Задремавший Гил проснулся от стука входной двери, должно быть, это вернулись Оз, Зарксиз и Шерон. Первым делом Найтрей посмотрел на Алису, которую всё ещё сжимал в объятиях. Та мирно посапывала, совершенно успокоившись, и Ворон, глядя на её умиротворённое личико, с удивлением обнаружил, что хочет улыбнуться. Стараясь не разбудить Алису, он поправил соскользнувший с её плеч плащ и хотел было спать дальше, но тут дверь в комнату распахнулась и на пороге возник улыбающийся Оз, который, впрочем, тут же сделался удивлённым от открывшейся ему картины. Подумать только, Гилберт держит на руках укутанную в драгоценный вóронов плащ Алису, а та, кажется, даже во сне совсем не против, вон, улыбается, вцепившись в ладонь Найтрея. - Гил, - промолвил, наконец, Безариус, - мои глаза точно меня не обманывают? - Ещё слово, Оз, и тебе конец. - Намёк понял, - мальчишка побыстрее смылся из опасной зоны. Такого Гилберта он видел впервые. Надо же, выпроводил своего хозяина! Нужно сейчас же намекнуть Брейку о том, что в спальне Гилберта он может увидеть кое-что занимательное. Пусть непутевый слуга знает, почему нельзя выгонять его, Оза, из интересных комнат. А Найтрей тем временем смотрел на Алису и думал, зачем он вообще помогал глупому Кролику? Проснется ведь и снова устроит бедлам, из-за неё они вновь попадут в передрягу, и снова в любом конце дома будут слышны вопли: «Ты моя собственность! Не называй меня Крольчихой, Патлатый! Мяса мне!». Но что-то подсказывало, что теперь Ворон будет смотреть на всё это чуточку иначе.