Сладких снов, малышка

Тихо, чтобы ненароком не разбудить, я опустилась на колени возле изголовья ее маленькой кроватки. Мягкий лунный свет проникал в комнату, окрашивая отбрасываемые прикроватной лампой тени в таинственно-синеватый цвет. Шкафы с яркими детскими книгами и фарфоровыми куклами выглядели не более чем фигурами, находящимися по ту сторону светлой полосы, что окружала детскую кроватку, словно защитный круг. Мягкие игрушки, разбросанные по всему устланному ковром полу, выглядели такими же умиротворёнными, как и девочка, что сейчас тихонько посапывала в своей колыбели, и только головка выглядывала из-под вороха пушистого одеяла. Сердце защемило от прилива нежности, пока я изучала ее почти кукольное личико. Тонкие бровки, пушистые ресницы отбрасывали тени на округлые щечки, маленький-кнопочка носик и губки, которые время от времени причмокивали, так сладко… Интересно, что ей снилось? По моему мнению, это обязательно должно было быть чем-то ярким, звонким и, несомненно, прекрасным, как и она сама. Ребенок выглядел таким беззащитным во сне, что во мне тут же просыпались все инстинкты, готовые защитить и уберечь ото всех кошмаров, которые только попробовали бы проникнуть в ее сладкие сновидения. Непроизвольно склонилась поближе. Руки то и дело сжимались от почти непреодолимого желания дотронуться до девочки, ощутить под пальцами нежную, бархатистую кожу, какая может быть только у детей. И я не удержалась… Легонько, едва касаясь, провела пальцами вдоль теплой щеки, но тут же убрала, стоило малышке зашевелиться. Из-под одеяла показались ручонки, которые тут же раскинулись на подушке, по обе стороны от ореола разметавшихся светлых волос. Такая невинная, мягкая, умиротворенная. Моя девочка. Перед глазами встало воспоминание о дне, когда мне поставили страшный диагноз. Помню отчаяние, которое завладело всем моим существом. Истерики и депрессии, последовавшие за этим. И только после этого – надежду, какую испытала, когда увидела ее. Грязными ручонками в белом платьице она ковырялась в песке с другими, такими же брошенными ребятишками, но только ей удалось что-то зацепить в моей душе. Я встряхнула головой, как бы отмахиваясь от мыслей и широко зевнула. Было уже поздно, поэтому поцеловала детский лобик, притушила свет на лампе и направилась к двери. Но остановилась в проеме, когда до моих ушей донеслось едва слышное сонное бормотание, от которого на сердце стало легко-легко, а на лице расцвела счастливая улыбка: — Ма-ма…