***
- Тебе всерьез пора распаковать этот чертов чемодан, - смеясь говорит Мэри. Они живут вместе уже два месяца, а в углу, куда она наметила поставить кадку с фикусом неизменно дежурит небольшой, но, скорее всего, удобный чемодан, содержимое которого уже очень давно не видело дневного света. Мэри ни разу не замечала, чтобы Джон его открывал, просто поставил и все, два месяца уже, а до сих пор у квартиры такой вид, будто он собрался куда-то уезжать. Джон соглашается и улыбается в ответ. Мэри права, и он солидарен с ней всей душой и сердцем... Чемодан продолжает гордо стоять на своем посту еще полгода.***
- Я обязательно посмотрю, милый, но ничего не обещаю, - суетливо щебечет миссис Хадсон в трубку. - Там такой бардак, и... тяжело так туда заходить, ты же понимаешь. Джон скомкано просит прощения, благодарит ее и чересчур резко вешает трубку. "Вот дурак! Надо было внимательней собирать вещи, теперь мне придется работать без стетоскопа и в одной паре джинс до конца недели, пока не наступит выходной", - думает Джон, но тут же вспоминает в каком состоянии был, когда принял решение незамедлительно съехать и удивился, что вообще вышел на улицу в обуви. Джон подумывает забежать на Бейкер-стрит как выдастся свободный день, но на следующий день отправляется в ближайший торговый центр и закупает все, о чем он спрашивал у миссис Хадсон. В тот день он покупает тот самый чемодан и складывает в него все купленные вещи, он все равно собирался вернуться в их с Шерлоком квартиру не позже, чем через месяц.***
У них с Мэри скоро будет ребенок, и они, наверное, не прекратят ругаться по поводу чертового чемодана даже тогда, когда их малыш окончит колледж. А чемодану-то что? Ничего. Он продолжает стоять и занимать законное место фикуса, о котором так давно мечтает Мэри.***
Шерлок мрачно провожает Джона вверх по лестнице до самой двери в его прежнюю спальню. - Миссис Хадсон отличается феноменальной бережливостью, - говорит его друг, социопат и детектив в одном лице, когда они на следующий день ужинают в гостиной, то есть Джон ужинает, а Шерлок старательно игнорирует предписания врачей и уже полчаса хмурится на диетический суп-пюре и горку таблеток на подносе, поставленном перед ним со словами "Или ты это все съешь, или я это в твою глотку через трубку затолкаю". - М? - Джон его не слушал, а теперь просто не хочет казаться безучастным. Его снедает чувство вины и горя, которого он вроде бы как будто избежал, в этот раз, но на душе все равно было мерзко. - Наша владелица, говорю, очень бережливая женщина, - чуть громче повторяет Шерлок, будто это поможет джоновой концентрации. - Все, что могло бы понадобиться тебе для проживания тут и для работы до сих пор тут, незачем было тайком пробираться в собственным дом за каким-то чемоданом. Что в нем? Прах твоей любимой бабушки? Шерлок и его новая привычка не в тему хохмить. Но джоновы надежды, что когда-нибудь это прекратиться, не были тщетны. Когда страдающий от последствий страшной раны детектив заметил как за считанные секунды выражение лица Джона преображается из мрачно-задумчивого в мрачно-злобного, он осторожно добавляет: - Или вся бабушка целиком? Разговор, разумеется, не клеится, да так и погибает в зародыше. Джон ничего не говорит, разве что убеждается, что Шерлок свой ужин съел и поднимается к себе. Чемодан, вечно готовый отправится в путь, продолжает стоять у стены за дверью. Джон постоянно об него спотыкается, но при этом ничего не меняется.***
Однажды, уже спустя пару месяцев, когда Шерлока со вздохом облегчения и радости за него и в первую очередь за себя отпустили на свободу лечащие его врачи, они вдвоем опять как обычно проводили вечер в гостиной у самого камина. Осень выдалась холодной и Шерлок, еще не до конца окрепший, тяжело переносил холод. Несколько слоев одеял и пледов едва помогли ему согреться. Джон придвинул диван максимально близко к камину, чтобы его другу было не только тепло, но еще и удобно. Сам доктор, который от природы был тем еще мерзляком, сидел рядом с другом и мужественно мерз, потому что все пледы и одеяла в доме были израсходованы на Шерлока. Он облачился в свой самый теплый свитер и обмотался шарфом, но это его не спасало, утешала мысль, что из них двоих мерзнет только он. Шерлок же, согретый в коконе одеял крепко заснул и опасно накренился, почти свешиваясь с подлокотника дивана. Джон, увидав эту картину, легонько потянул его на себя, чтобы не упал. Его побеспокоенный друг громко всхрапнул и резко навалился на него, грозя схоронить невысокого доктора под собой и горой пледов. Несмотря на неудобство позы и ситуации Джон был слишком утомлен тщетными попытками согреться, а Шерлок и его кокон были теплыми. Поэтому он устроился поудобнее и очень быстро заснул. На следующий день Джон разобрал чемодан.***
А ближе к Рождеству Шерлок пригласил Джона на праздник в дом его родителей, и объяснил, что и кто будет его там ждать. Джон ничего Шерлоку не ответил, когда тот предложил повторно упаковать вещи. Он не стал этого делать, а на семейный праздник прихватил с собой пистолет.