Любовь после свадьбы

      Она вернулась пахнущая дымом и опавшей листвой, неся в карманах горсть кремней и, неизвестно как там оказавшихся, божьих коровок. Она всё-таки вернулась, и, вынимая из рюкзака остывший термос, тихонько пела. Её кеды стали выглядеть хуже, хотя, казалось бы, куда уж больше? Она была в чужом свитере. Как всегда в чужом свитере. Я подошёл к ней, захватив рукой мягкую тёплую ткань и спросил:       — Чей это? — я говорил тихо, в её присутствии трудно было повысить голос.       — Не важно, — она не оборачивалась, как и всегда.       — Важно. — Я не способен объяснить почему, а она уже так привыкла к моему безразличию, что расспросы теперь казались неуместными.       — Александра, — ответила она будничным тоном, как будто приходить к мужу в одежде какого-то Александра — совершенно обычное явление.       — Кто он? — я не стану препятствовать, если у неё кто-то появился, но мысль об этом неприятно царапнула сердце.       — Друг. — Просто друг?       Я отошел от неё и сел на стул. Она продолжила выкладывать вещи: спальный мешок, шишки, продукты из супермаркета. Всё просто и обыденно: вот сейчас она пройдет в комнату, переоденется и приготовит ужин, а я, не дожидаясь этого, поеду кутить по клубам и барам. Мы живём так уже три года.       Это был брак по расчёту — по расчёту наших родителей — крупных предпринимателей, которым необходимо было закрепить слияние компаний, и они не придумали ничего лучше, чем свадьба. Ни я, ни она не хотели этого, но подчинились. В сущности, наше положение практически не изменилось: я продолжал вести привычный образ жизни, изменяя супруге направо и налево, у неё были свои дела. Я не контролировал её, она не докучала мне. Я совсем ничего не знал о ней, ни чем она занимается, ни что она любит — ничего. Как и она обо мне. Мы — чужие люди, почему-то живущие под одной крышей.       Когда всё изменилось? Когда наши отцы вздумали разделить компании. Я раньше времени вернулся из командировки и на пороге своего дома застал свою жену и её отца. Нет, это не была радостная семейная встреча, это была почти что драма: телохранители моего свёкра пытались затолкать Лану в автомобиль, она кричала и вырывалась. На вопрос: «какого интереса здесь происходит?» мне ответили, что моя жена должна направиться в психиатрическую лечебницу, так как является душевнобольной. Мне же не стоило беспокоиться, брак будет расторгнут и я смогу жениться снова. Это был хороший вариант, так почему же я отказался? Почему потребовал немедленно отпустить девушку и покинуть мои владения? Почему на следующий день поругался с отцом, требуя не вмешивать в их бизнес мою семью? Я не знаю, но тогда во мне проснулось что-то новое — желание защищать. Когда эти амбалы отпустили её, и она прижалась к моей спине, такая хрупкая и такая нелепая, во мне что-то щёлкнуло. Я вдруг понял, как она на самом деле беззащитна. И я взглянул на неё другими глазами.       Лана никогда не казалась мне хоть сколько-нибудь привлекательной, любая из тех красоток, с которыми я проводил ночи, легко бы затмила её. Так было тогда, но не теперь. Теперь её тихая естественность и молчаливость были желанней всего. После того случая мы провели ночь вместе, первый и единственный раз. Она стала самой незабываемой в моей жизни. Тонкие пряди волос под моими пальцами, вздрагивающие плечи… я укутывал её в одеяло и, прижимая к груди, чувствовал нужным именно себя, а не свой член или кошелёк. Никакого интима, но подобных ощущений я не испытывал ни до, ни после.       С тех пор прошло полгода. И уже полгода, я наблюдаю за своей супругой тайно, как вор и внимательно, как кот. Она любит шоколад и полевые цветы, хорошую литературу и старые фильмы, лес и гитарную музыку, она много молчит и всегда старается помочь тем, кто нуждается в этом. А раз в месяц-полтора она исчезает, пропадает на несколько дней неизвестно где, теряясь со всех моих радаров. За два с половиной года, прожитых бок о бок, я ни разу не поинтересовался, где она бывает. Чего уж там, я даже ни разу не заметил её отсутствия. Эгоист? Возможно.       Четыре дня назад она снова исчезла. Я знал, что она вернется, как всегда возвращалась, но не находил себе места. Осознавая, что ничего не могу сделать, я метался по аэростоянкам, космопортам и вокзалам, среди толпы выискивая знакомое лицо. И я нашел её. Люди, окружавшие мою жену, были похожи на бродяг, и она была одной из них. Заросшие волосами, несущие за спиной рюкзаки и гитары, они так дико смотрелись в огромном пластиково-стеклянном космопорте. И среди них она выглядела такой счастливой, улыбалась так искренне и открыто, как никогда не улыбнется мне. Я не сказал ей, что был и там, и сейчас не скажу, незачем.       Время девять. Если я хочу, чтобы всё шло по старому сценарию, мне нужно собираться. Стоя в гардеробной, я тщетно пытался избавиться от ощущения неправильности своих действий. Мне казалось, что сейчас я своими руками уничтожаю шанс на сближение с Ланой. Подобрать костюм никак не удавалось, настроения идти куда-то не было. И я остался. Первый раз за три года остался вечером дома, со своей законной женой.       Я спустился в столовую, но не обнаружил там супруги. Странно, обычно она проводит вечера дома. Впрочем, он не так огромен, решил я, и прошел в гостиную. Как я и предполагал, девушка была там. Она сидела на ковре и читала какую-то книгу. Услышав мои шаги, Лана обернулась:       — Константин? Почему ты дома? — в её голосе послышались лёгкие нотки беспокойства. — Что-то случилось? — я, кажется, влюбился в тебя, вот что случилось.       — Всё в порядке, просто сегодня я решил остаться дома. — Я и сам осознавал, как непривычно это звучало, но что ещё я мог сказать?       — Ты голоден? — она, словно бы не зная о чём говорить, играла в заботливую жену. А может и не играла, может она и впрямь ею была, да только я, дурак, не замечал этого.       — Немного. — С началом нашего совместного проживания, я почти забыл о заказной еде. Почему я ни разу не поблагодарил её за это?       — Пойдем, я тебя покормлю, — девушка легко поднялась и направилась в столовую.       Когда она поравнялась со мной, я позволил себе некоторую вольность и взял её за руку. Она слегка запнулась, но промолчала. В столовой, смотря на то, как жена накрывает на стол, я вдруг подумал:       — У тебя кто-нибудь есть? — слова, которые не должны были произнестись вслух, повисли в воздухе, но мне уже хотелось получить ответ.       — Нет, — через секундную заминку ответила она. — А ты? Ты ведь перестал водить сюда других… девушек. Появился кто-то постоянный? — наконец покончив с приборами, она села за стол напротив меня.       — Нет. Просто я влюбился в одну очень хорошую девушку. — Это почти признание.       — И что, неужели не даёт? — со стороны казалось, что и я, и она увлечены ужином, но висящее над нами напряжение говорило, что не всё так гладко.       — Я не знаю, не спрашивал. Она слишком чистая для такого, как я. Даже не знаю, как к ней подступиться.       — Такой ловелас, и не знает что делать? А может, ты просто боишься? — я киваю в ответ. Боюсь. — Боже, неужели нашёлся кто-то, кто смог тебя изменить? — спросила она с непонятной горечью в голосе, и я понял, что если не скажу ей сейчас, то потом никогда не решусь.       — Лана, послушай, я никогда не был хорошим мужем, и наверняка совершил столько ошибок, но я прошу тебя: дай мне шанс. Первый, последний. Давай начнем всё сначала, и я обещаю, что ты получишь самого доброго и любящего супруга…       — Прости, я не понимаю, о чём ты, — перебила меня жена.       — Я приглашаю тебя на свидание.