***
Этот день был знаменателен тем, что сегодня Ньют должен был отправиться в Лабиринт вместе с Минхо. Обычно Бегуны исследовали свою секцию поодиночке, но Алби не хотел, чтобы для Ньюта первая же вылазка стала последней, поэтому распорядился, чтобы его обязательно кто-то сопровождал. То, что Минхо вызвался пойти в Лабиринт вместе с ним, стало для Ньюта неожиданностью. За все время проведенное в Глэйде, они едва ли обменялись парой фраз. И все, что Ньют получил в свой адрес, было отнюдь недружелюбным. «Эй, девчонка!», «заткнись, хныкалка», «мне все равно, что ты там думаешь, блондинка», — вот пожалуй, и все, что довелось услышать Ньюту от Минхо за три месяца их знакомства. Однако в этот день особой агрессии Минхо не проявлял, ограничившись лишь своим любимым словечком, которое в последнее время стало модным ругательством: — Ну что, шенк, погнали? — Ага, — только и смог выдавить из себя Ньют, устремляясь вперед, за старшим товарищем. Лабиринт встретил их прохладой. Исполинские каменные стены все в плюще и лианах, были покрыты каплями росы. Казалось, что недавно здесь прошел дождь, и если вдохнуть воздух полной грудью, можно различить резкий запах озона. Однако это была лишь иллюзия, обрывки забытых воспоминаний о прошлой жизни. В Глэйде царствовала только одна погода — вечное тепло исходило от неестественно яркого синего неба. — Не отставай, — на ходу выкрикнул Минхо, заметив, что Ньют, погруженный в раздумье, замедлил темп бега. — Хочешь стать жратвой для гриверов? Ньют решил не тратить дыхание на ответ, направив все усилия на то, чтобы догнать старшего товарища. Широкие коридоры лабиринта петляли, сменялись узкими проходами, и тянулись бесконечно. Постепенно Ньюта стали угнетать серые стены, вызывая не то забытое чувство клаустрофобии, не то еще какой подсознательный страх. А о том, что где-то их могут поджидать гриверы, он старался и вовсе не думать. Один поворот сменялся другим, и казалось, что им не будет конца. Дважды они натыкались на тупик, и Ньюту почудилось, что они ходят кругами. Когда настало время короткой передышки, он открыто спросил об этом Минхо. — Ты слишком невнимательный для шенка, который хочет стать Бегуном, — вгрызаясь в яблоко, ответил тот, когда Ньют поделился с товарищем своими сомнениями. Они сидели возле одного из тупиков, прямо на каменном полу, поглощая нехитрую снедь, которой снабдил их Котелок. — Я здесь первый раз, — произнес в свое оправдание Ньют, стараясь побороть волну раздражения. — Ты, небось, тоже не особо выделялся в свой первый день. Минхо в ответ только фыркнул и принялся за бутерброд, который предназначался для Ньюта. Ньют нахмурился. Наглость и неприкрытое пренебрежение, с которым к нему относился старший товарищ, порядком стали раздражать. Ему отчаянно захотелось врезать промеж этих раскосых самодовольных глаз, но рассудив, что в таком опасном месте это будет неблагоразумно, решил отложить расправу на потом. — Я вот, что тебе скажу, шенк, — перехватив взгляд Ньюта, начал Минхо. — Нам такие неженки, как ты, среди Бегунов, не нужны. Бегаешь ты медленно, соображаловка как у пятилетки, короче, не пригоден. Так и знай, ты сегодня здесь в первый и последний раз и то, только потому, что я тебе это позволил. Таких откровений Ньют не ожидал. Отбросив все мысли, он резко подскочил на ноги, сжал руки в кулаки, готовый тут же наброситься на обидчика, когда тот соизволит подняться с каменного пола. Но Минхо все так же невозмутимо продолжал поглощать оставшуюся пищу. — Я все равно буду Бегуном, — чеканя каждое слово, сказал Ньют. — Ну, давай, вставай, наглая морда, и я тебе это докажу. Минхо прыснул от смеха, услышав каким эпитетом, наградил его Ньют. — Шенк, ха-ха, да ты остряк… Внезапно его смех оборвался, лицо стало серьезным. Эта перемена не на шутку испугала Ньюта. — Слышишь? — шепотом спросил Минхо, напряженно к чему-то прислушиваясь. Теперь и Ньют стал различать странные нарастающие звуки из глубин Лабиринта. Что-то неведомое грохотало, скрежетало и визжало, постепенно приближаясь к их тупику. — Гриверы… — одними губами произнес Минхо, подскакивая на ноги. — Мы не успеем уйти… они слишком близко. Его взгляд отчаянно заметался в поисках укрытия. Ньют первым заметил, что среди густой поросли плюща, параллельно их тупику, стоит полуразрушенная стена. — Смотри! — Ньют указал Минхо на стену и под визгливый механический скрежет, оба, позабыв обо всех разногласиях, вместе кинулись туда. За стеной обнаружилось небольшое пространство. Здесь было настолько тесно, что приходилось стоять впритык друг к другу. Ньют щекой и подбородком чувствовал горячее прерывистое дыхание Минхо. Глядя в широко раскрытие глаза Минхо, Ньют почему-то был уверен, что сейчас выглядит точно так же, как его товарищ: испуганным подростком, которому в спину дышит смерть. Повинуясь какому-то инстинкту, Минхо внезапно обнял Ньюта и тот даже не попытался его оттолкнуть, настолько овладел им страх. Шум, издаваемый гриверами, усиливался, ясно давая понять, что к ним приближается целый отряд этих тварей. Секунды тянулись как минуты, а минуты растягивались в часы. Ньют где-то слышал, что перед смертью у человека перед глазами проносится вся жизнь, но что может увидеть тот, кто помнит только свое имя? Это мысль заставила Ньюта истерично рассмеяться. — Тихо ты, — прошипел Минхо. — Они могут услышать. Его голос усилил приступ смеха, грозя выдать их гриверам. — Совсем сдурел? — Минхо весом своего тела прижал Ньюта к стене, надеясь хоть как-то привести его в чувство. Но Ньют, казалось, утратил связь с реальностью, упорно не желая замолкать. И тогда Минхо совершил нечто для них обоих неожиданное. Сильнее прижав Ньюта к стене, он ухватил его голову руками и залепил его смеющийся рот поцелуем. Поцелуй длился долго. Минхо не преминул возможностью протолкнуть свой язык сквозь приоткрытые губы Ньюта. Это было настолько неожиданным, неправильным и неуместным, что на мгновение Ньют забыл обо всем. Имело значение лишь то нарастающее жаркое чувство, которое начало зарождаться в то мгновение, когда губы Минхо соприкоснулись с его губами. Гриверы, Лабиринт и даже их вражда, все ушло на второй план и стало малозначительным. Поцелуй закончился так же внезапно, как начался. Оба смотрели друг на друга, и каждый видел на лице другого одно и то же выражение — где страх перемешался с удовольствием. Первым пришел в себя Минхо: — Гриверы! Ты их слышишь? — Что? — все еще пребывая в своих мыслях, автоматические переспросил Ньют. — Гриверы… кажется, нет. И правда, все звуки, издаваемые страшными существами, исчезли, и над ними зависла плотная звенящая тишина. С опаской Минхо выглянул из укрытия, готовясь в любой момент обратно спрятаться за стеной. Облегченный выдох старшего товарища подсказал Ньюту, что опасность миновала — гриверы ушли. — Куда они делись? — спросил Ньют, выбравшись вслед за Минхо. — Да фиг их знает, — отмахнулся тот, старательно избегая его взгляда. — Погнали в Глэйд. — А разве… — Ну, хорошо, признаю, — перебив Ньюта на полуслове, начал Минхо. — Ты не такой уж безнадежный придурок, раз заметил эту гребаную стену раньше меня. Минхо посмотрел на наручные часы и с удивлением обнаружил, что до закрытия Дверей осталось, не так много времени. — Ого, как время пролетело, придется поторапливаться, Ньют. Тот факт, что старший товарищ наконец-то назвал его по имени, а не как обычно наградил обидным прозвищем, заставило Ньюта невольно улыбнуться. Но потом он подумал, что это верх глупости стоять посреди враждебного места и улыбаться. — Ну, ты идешь? — через плечо прикрикнул на Ньюта Минхо, заставив того наконец-то тронуться с места. Всю дорогу обратно они проделали молча. Ньют пытался подобрать слова, чтобы обсудить то, что произошло между ними в тупике. Однако Минхо явно не был настроен на разговоры. Когда они добежали до Дверей, было уже довольно поздно. Остальные Бегуны к тому времени успели вернуться и теперь ужинали вместе со всеми. Минхо тут же направился в Картографическую, чтобы нарисовать карту своей секции Лабиринта. Ньют же, испытывая болезненное желание, как следует все обдумать, пошел в лес. Двери Лабиринта начали закрываться, когда Ньют добрался до чащи леса. Грохот, который издавали двигающиеся каменные стены, всегда вызывали у него приступ паники, поэтому он зажмурился, а ладонями закрыл уши. Когда шум наконец-то стих, Ньют осмелился открыть глаза и с удивлением обнаружил, что перед ним стоит Минхо. — Что ты здесь делаешь? — от волнения голос у Ньюта предательски дрожал. — Ты что, шел за мной? Минхо ничего не ответил, но по выражению его лица, Ньют все понял. Спустя мгновение их губы встретились, соединившись в продолжительном поцелуе. Ньют не помнил, как они оказались на земле, как избавили друг друга от одежды. Безумный круговорот страсти, захватив их обоих, заставил отбросить лишние мысли. Нетерпение и возраст не позволили им продержаться долго, однако, каждый из них в итоге был удовлетворен. И даже подсыхающие слезы, что пролил Ньют от болезненного проникновения внутрь, казались теперь не такой уж высокой платой за удовольствие. После торопливого соития, оба почувствовали такую усталость, что решили спать прямо здесь. Ньют, кое-как одевшись, прижался к Минхо и тут же заснул. Проснулся Ньют от того, что кто-то усердно тряс его за плечо. Когда он открыл глаза, перед ним зависло улыбающееся лицо Минхо. — Вставай, шенк, Двери вот-вот откроются. Ньют нехотя сел, испытывая дикий голод и одновременно тревожное ощущение того, что все, что случилось в лесу, было сном. Однако, несвойственное беззаботное настроение Минхо и та ноющая боль, что он почувствовал, когда уселся на траву, быстро развеяли его сомнения. — Я тебе пожрать принес, — Минхо указал на стоящую рядом с ним внушительных размеров плетеную корзинку. — Попросил Котелка дать нам побольше в этот раз, так что ешь, сколько хочешь. Когда с бутербродами было покончено, Минхо произнес: — Погнали, шенк. Твоя секция номер два. — Не ты ли говорил, что я неженка и ни на что не годен? — внезапно для самого себя выпалил Ньют. — Ага, так и есть, — Минхо заулыбался еще шире, и, обняв Ньюта за талию, добавил. — Но считай, что ты получил должность Бегуна через постель. Это заявление так разозлило Ньюта, что он вырвался из объятий Минхо и, чувствуя во рту привкус горечи, зашагал к южной стене Лабиринта. — Да пошутил я, дурень ты этакий! — вдогонку ему крикнул Минхо. Но Ньют только ускорил бег. Нагнал его Минхо только у самых Дверей. Вручив младшему товарищу его порцию еды, он тихо шепнул: — Встречаемся после пробежки там же. Ньют коротко кивнул, и когда Двери открылись, первым устремился внутрь Лабиринта. Так у них и повелось. Днем они бегали в Лабиринте, после ходили вместе на ужин, ничем не выдавая свою связь, а когда все обитатели Глэйда засыпали, под покровом ночи проскальзывали в лес. Через неделю Ньют чувствовал себя настолько счастливым, что даже поделился с Минхо тем, что нисколько не жалеет, что оказался в таком месте. Его друг выразил свое мнение в своей излюбленной манере, назвав Ньюта идиотом, однако он тоже заметил, что готов теперь мириться с Лабиринтом и теми опасностями, что их здесь поджидают. Однако на третью неделю все изменилось. Как-то после ужина Минхо подозвал Ньюта, и они вместе отправились в лес. Всю дорогу до их излюбленной полянки, Ньют гадал, почему они как обычно не подождали ночи. В его душе зародилось подозрение: то, что сейчас произойдет, ему точно не понравится. Наконец, остановившись, Минхо хмуро уставился в одну точку. Молчание затягивалось. Ньюту надоело ожидание, поэтому, заключив Минхо в объятия, он, собравшись с духом, спросил: — Что-то случилось? — Алби подозревает, — в ответ пробормотал Минхо, отстраняясь. Это известие до глубины души потрясло Ньюта. По какой-то неизвестной причине ему казалось, что они были очень осторожны, и ничем не могли выдать их особые отношения. — Плевать я хотел на мнение… — с жаром начал Ньют, но Минхо его перебил. — Алби знает, тупая твоя башка! Он хочет созвать Совет и там уже решить, возможны ли такие… отношения в Глэйде. — Это никого, кроме нас, не касается, — холодно произнес Ньют, но в душе он готов был орать от злости и несправедливости. — Ты не прав, мы здесь все решаем вместе, и это, между прочим, твои слова, — произнес Минхо. — Но это другое! Это наше с тобой… личное, — попытался достучаться до него Ньют. — Теперь это лично твое, — Минхо развернулся и тихо добавил: — Скажу Алби, что он ошибся. Ньют не мог поверить, что это происходит с ним. Он растеряно смотрел в спину удаляющегося Минхо и никак не желал признавать, что это конец. Подчинившись внутреннему порыву, Ньют сорвался с места и побежал вперед. — Неужели это все? — нагнав Минхо, выкрикнул он. — Ты так запросто откажешься от меня? Минхо резко остановился. Тень боли пробежала у него по лицу, но быстро сменилась выражением безразличия. Ньют отчаянно пытался подобрать слова, которые заставят Минхо передумать, но он смог выговорить только это: — Мне кажется, я в тебя влюбился. Лицо Минхо стало похожим на непроницаемую маску. — Это твои проблемы, Ньют. Я никогда к тебе ничего подобного не испытывал, — сказал он, пряча взгляд. Ньюту показалось, что его ударили под дых. Не в силах вымолвить ни слова, он еще долго стоял в оцепенении: смотрел на удаляющуюся фигуру Минхо и не мог сдвинуться с места. На следующий день, еще до рассвета, Ньют отправился искать Алби. Он знал, что Лидер встает раньше всех, поэтому сразу же направился на кухню, справедливо рассудив, что, скорее всего, встретит его там. Его предположения подтвердились. Алби в полном одиночестве сидел за столом и неторопливо поглощал завтрак. Ньют сел напротив него и вперив свои покрасневшие от бессонной ночи глаза, проговорил: — Надо поговорить. Алби только кивнул, как бы давая понять, что знает, почему младший товарищ к нему явился, однако по его бесстрастному лицу было невозможно определить, какие чувства он по этому поводу испытывает. — Жди меня в Картографической, — приказным тоном, распорядился Алби. — Мне надо еще кое-какие дела уладить. Ньют покорно направился в Картографическую. Хотя он и провел эту ночь без сна, желание все разрешить придавало ему сил. Поджидая Алби в бетонном бункере, Ньют мысленно прокручивал в голове предстоящий разговор. Не в силах усидеть на месте, он мерил шагами небольшое помещение и старался унять нетерпение. Ожидание затягивалось. Когда Ньют решил пойти поискать Алби, тот наконец-то явился. Затворив за собой железную дверь, он изобразил на лице то внимательное выражение, с которым обычно выслушивает каждого, кто к нему обращается с какой-то просьбой, или ищет поддержки. Ньют посмотрел в эти темные и будто все понимающие глаза, и внезапно понял, что все, что он с такой тщательностью обдумывал, никуда не годится. Не в силах, что-либо произнести он, молча, уставился в пол. — Выглядишь ты не очень, — наконец нарушил тишину Алби. — И что ты стоишь? Сядь лучше, нам предстоит довольно сложный разговор. Эти слова заставили Ньюта очнуться от ступора, и он лихорадочно затараторил: — Алби, что ты такое наговорил Минхо? Почему он больше не хочет меня видеть? Если ты считаешь, что можешь так… — Притормози, — оборвал его Алби. — Давай сядем и начнем с самого начала. Внезапно Ньют устыдился своего поведения. Он будто увидел себя со стороны: глаза лихорадочно блестят, речь несвязная, каждый мускул напряжен — прямо все признаки сумасшествия. Он глубоко вздохнул и, последовав примеру Алби, сел за стол, на котором обычно Бегуны рисуют свои карты. — Так-то лучше, Ньют, — одобряющим тоном, произнес Алби и неожиданно посерьезневшим голосом продолжал: — Ну, пожалуй, начнем. Ко мне на днях подошли Форд и Верн, и сказали, что видели совершенно невероятные вещи, мол, кое-кто из Бегунов в лесу… хм… решили узнать друг друга получше. Следующим вечером я пошел туда, чтобы самому проверить, и знаешь, я…. Короче, это здесь совершенно недопустимо. — Почему? — только и смог вымолвить Ньют, жадно внимавший каждому слову. Алби скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и, старательно взвешивая каждое слово, начал: — Понимаешь, если создать подобный прецедент, то последствия могут быть плачевными. Эти двое, что видели вас с Минхо, спросили у меня, когда настанет их очередь, чтобы… хм… воспользоваться тобой. Пока это только шуточки, но кто знает, чем в итоге все обернется? Ньют почувствовал, что начинает краснеть. Одновременно он испытал такой прилив ярости, что мигом подскочил на месте, готовый прямо сейчас разделаться с обидчиками. — Ньют, ну к чему все эти эмоции? — спокойно спросил Алби, но Ньюту показалось, что в его голосе появились издевательские нотки. — Ты понимаешь, как это важно, сохранить нашу систему? Самым младшим обитателям Глэйда по одиннадцать лет. Как думаешь, кто станет мишенью для таких вот ребят, как Форд и Верн, если такого рода отношения будут одобрены? Вся система полетит к чертям! — Алби, твоя теория полный бред, — сквозь зубы, процедил Ньют. Порыв гнева постепенно сошел на нет, уступая хладнокровному анализу. — Да пойми же, я старюсь защитить вас с Минхо. И всех остальных тоже, — по-прежнему, не теряя самообладание, произнес Алби. — Но если ты так жаждешь проблем, то есть и другой вариант. Можем созвать Совет, и пусть кураторы решают вашу судьбу. Но я тебе заранее скажу исход — никто вас не поддержит. Мало того, вас обоих могут приговорить к изгнанию. Так что подумай о себе и о Минхо. — Ты и ему говорил то же самое? — как можно спокойнее осведомился Ньют. — Примерно, — пожал плечами Алби. — Ну и скотина же ты, Алби, — с отвращением выплюнул Ньют. Заметив, что Алби еще что-то хочет сказать, он, резко развернувшись, стремительно направился к выходу. Алби, что-то кричал ему вслед, но Ньют захлопнул за собой железную дверь и пошел к открытым Дверям. Его душили слезы, но он изо всех сил старался сдерживаться, с горечью думая, что доля правды в словах Алби все же была. Оказавшись в Лабиринте, Ньют не стал исследовать свою секцию. Усевшись рядом с одной из стен, неподалеку от Дверей, он полностью погрузился в свои мысли. Все для него утратило смысл. И если сейчас появились бы гриверы, он не стал бы прятаться, а, не раздумывая, пошел бы им навстречу. Когда настал вечер и все Бегуны вернулись обратно в Глэйд, Ньют внезапно понял, для чего он сюда явился. Подойдя к одной из стен, на которой плющ и лианы росли особенно буйно, он ухватился за одну из них и начал взбираться наверх. Задача оказалась не из легких, лиана была скользкой, а выбоины в стене крошились под ногами. Когда он совсем выбился из сил, то остановился, повернул голову и без страха взглянул вниз. Решив, что взобрался достаточно высоко, Ньют выпустил из рук лиану и одновременно оттолкнулся назад. Падение длилось недолго, а удар о землю, с грохотом расколол его мир на две части. Боли он не чувствовал, но Ньюту казалось, что он покачивается в водах темного океана, а где-то совсем рядом, кто-то кричит или плачет.***
Когда Ньют открыл глаза, он с сожаленьем осознал, что сидит все в том же торговом центре, в окружении таких же безумцев как он. Ньют внезапно ухмыльнулся и поднялся на ноги. Необычайная легкость распространялась по его телу, даря ощущение вседозволенности. Настал вечер, и пора было идти на Денвер.