Чтобы быть счастливым

– Что ты делаешь? – улыбаясь, спрашиваю я. И всё же, дрожащий голос выдаёт меня – я вижу, ты чувствуешь мой страх. Вздыхая, нежно проводишь по моей щеке рукой, приподнимаешь подбородок. Все ненужные мысли словно растворяются с ласковыми прикосновениями твоих ладоней. Постепенно на их место приходят другие, ещё более пугающие, но я продолжаю тебе верить. Ведь всегда доверял тебе. Да доверяю и сейчас, когда ты прижимаешь меня к стене в этом безлюдном переулке. Ну а мысленно прошу о пощаде. Аромат вина и парфюм, уникально смешавшиеся на твоей идеально-матовой коже, дурманят меня. И я, осознавая, что пьянею от ощущения твоей сладкой близости, начинаю чувствовать во всём теле лёгкую дрожь. Ты улыбаешься мне так добро, но в ответ я, жадно глотая воздух, лишь только отмалчиваюсь – волнуюсь. Что это, и сам не знаю. Может, страх, продолжающий поглощать мою душу, а может, подступившее столь неожиданно возбуждение. “Ты слишком идеальный”, – проносится у меня в голове. Грустно, легко усмехаюсь – я влюблён в тебя, и продолжаю быть влюблённым, каким бы ты ни был. Называешь все свои подобные действия французским шармом, да? Это выражение всегда забавляло меня, хоть оно и может безупречно описать всю твою утончённую непринуждённость… Знаешь, я немного завидую Артуру. Наверное, он испытывает такое нередко… Про меня же ты вспоминаешь только окончательно пьянея. Да и то, лишь по величайшей в моей жизни случайности. – О, мой дорогой, прости мне эту маленькую шалость, – наклоняясь, шепчешь ты мне на ухо, всё больше и больше сводя меня с ума. А затем проводишь по раковине уха горячим языком, заставляя меня заливаться краской и стонать сдавленно и блаженно, выплескивая чувства наружу. Уже сползаешь на шею, лаская языком мою шершавую кожу. Порой мне кажется, что я не достоин тебя – настоящего французского ловеласа. Кто я рядом с тобой? Ведь, согласись, не более чем пустое место… Судорожно вздыхаю, и единственное, что тебе могу подарить я – протяжные стоны, эхом проносящиеся по переулку. Ты улыбаешься. Я так хочу делать тебя счастливым… Завтра утром, застав меня в состоянии абсолютной эйфории, смахивающей на что-то неприличное или запретное, к тебе обязательно отправятся с неприятными допросами и Америка, и Куба… Может, и Англия. Прости меня, Франциск. Прости меня! Мой голос содрогается, я, заливаясь слезами, в абсолютном смятении закрываю руками лицо. Ты прижимаешь меня к себе, всё улыбаясь, только уже не весело, а безнадёжно… Говоришь что-то о том, что это всё не страшно, хоть я и не верю тебе. - Но ведь тебе приятно, и это главное, – слышу я напоследок перед обволакивающим разум сном. Чувствую, как на руках ты относишь меня домой. Улыбаюсь и плачу. Неужели, чтобы быть счастливым, надо делать несчастным тебя?