Время.

Весна — время возрождения и новых начал. Для некоторых - шанс перевернуть новую страницу. Для других — удивление неожиданному. Но существуют и те, кто ненавидит этот сезон всем сердцем. Довольно часто люди проживают свою жизнь бесполезно. Их руки покрываются морщинами, щеки становятся впалыми, а память ухудшается до вопроса: "Как меня зовут?". Они днями лежат в кровати, пытаясь промотать свою жизнь заново, мысленно найти выход в тех ситуациях, которые путали разум, подталкивая к пустой трате времени. Мы все думаем, что у нас целая жизнь впереди, что мы все успеем, все сможем. Мы всего лишь подростки с кучей вариаций своего будущего. Мы уверены, что продумали каждую мелочь, что успех нам гарантирован: любимая работа, дружная семья и спокойная старость. Наше восприятие реальности порой наивно до детской глупости, способной плотной дымкой застелить нам глаза на правду. На правду утекающей молодости. Время - песок. Крупицы, которые невозможно удержать, и те все равно будут сочиться сквозь пальцы, делая кожу и кости неимоверно хрупкими. Каждое прошедшее мгновение - прошлое, которое невозможно изменить. Каждая потраченная секунда - плата за бездарное растрачивание времени. Нацу Драгнил хотел бы изменить прошлое и исправить свою жизнь. Он хотел, чтобы его последние годы жизни не прошли в одиночестве, в пустом и холодном доме. Старик мечтал бы вновь стать семнадцатилетним юношей и бороться за свои желания, за счастье свое и любимых его людей. За людей, которые, возможно, сейчас были бы рядом. Каждый понедельник Нацу Драгнил выходил из дома за продуктами на целую неделю. Он покупал две буханки хлеба, три бутылки молока, пакет гречки и лишь один апельсин. Четко в одиннадцать утра Нацу, опираясь на свою трость, открывал входную дверь из дома. В девять вечера он садился в кресло и ел апельсин. Он ненавидел и ненавидит апельсины, но это чертовски напоминает ему о ней. До той степени, что ее призрак видится ему в противоположном кресле. *** Парень поправляет ремни на своем грязном портфеле. Пару секунд назад Нацу провожал взглядом кучу одноклассников, толкнувших его прямо в лужу. В какой-то мере это радовало. Всего лишь лужа, сегодня обошлось без жвачек в волосах или протухшей еды в шкафчике. С каждым днем издевательств все меньше, но, все равно, часть из них обязательно входит в школьный день десятиклассника. Нацу думает, что он начинает всем надоедать. Это дает ему надежду, что рано или поздно он перестанет быть мишенью для всеобщих насмешек. Он надеется, что рано или поздно у него появятся друзья, которые будут с уважением к нему относиться. Он просто мечтает о нормальной жизни. "Лузер" - это стало его вторым именем, которое, казалось, пора написать рядом с его настоящим в паспорте. Это слово он слышит в свой адрес чаще, чем все другие слова. Он опрокидывает поднос чаще, чем успевает положить на него хоть какую-то еду. Его голову посещают мысли о собственной ущербности чаще, чем все остальные. "Зачем я родился?" - думал он у себя в комнате, повернувшись в кровати лицом к стенке, и сжимая в ладони телефон с воткнутыми в него наушниками. "Какой смысл в моем существовании, если оно не приносит мне радости? У меня только проблемы, от меня только проблемы. Я бесполезный человек, один из миллионов таких же. У меня нет никакого предназначения, у меня нет ничего, чем я бы мог бы кого-то удивить. Так зачем я числюсь некой единицей в количестве населения этого мира? Во мне нет смысла". *** Люди ломают других, заставляя их меняться. Заставляют меняться внутренне и, перевернув всю жизнь, защищаться в одиноком мире собственных мыслей. Когда люди подавлены или расстроены чем-то, они становятся самыми гениальными актерами. Они, словно демоны, вселяются в новую оболочку, играя не свою роль, демонстрируя чужие эмоции, чужую натянутую улыбку и чужую жизнь. Но на то они и гениальны, что никто не может отличить их игру от реальности. Но в жизни Нацу был лишь один человек, от которого он не мог скрыться. И он восхищался ею. Его соседка, Люси, была единственная кто разговаривал с ним. Невозможная девушка с кучей вредных привычек и тяжелым ударом правой руки. - Ненавижу тебя! - говорила она, туша сигарету о порог на котором сидела. - Тупой кусок дерьма! - Знаю ... - кивал он, ничуть не обижаясь. За несколько лет ежедневных оскорблений он действительно начал чувствовать себя прогнившим ходячим трупом. Парень опирается о перила, сложив руки в замок. Ему уже почти восемнадцать лет, но он не чувствует себя взрослым человеком, способным устроить свою жизнь. Нацу - все еще жалкий парень с огромным шрамом на шее. А также бездушная кукла, которую морально поимели, заставив лишиться чувств. Превратиться в плюшевую игрушку, из которой вытрясли весь пух. Люси встает со своего места и подходит к Нацу. Он отвратительный тип, который бесит ее даже своим жалким видом. Иногда хочется убить его за безразличие и слабость. Парень старше ее на пол года, но временами, пытаясь его как-то встряхнуть, Люси чувствует себя пятидесятилетней старухой. Возможно, это так же из-за сотен прокуренных сигарет. Пару месяцев назад именно она посодействовала тому, что на его правой руке теперь татуировка. Она думала, что это добавит ему хоть какой-то мужественности или гордости, но вместо этого он стал носить исключительно рубашки, скрывая весь рисунок. Он прибавил к своему образу еще больше скованности. Придурок. - Нацу, у тебя есть смысл жить? - тихо спросила она, щелкая зажигалкой и рассматривая маленький язычок манящего пламени, который хотелось потушить языком. - Возможно... - уклончиво сказал он, опуская голову. - Но даже если бы его и не было, то я бы все равно не решился себя убить. Как жалко это звучит. Но самоубийство - самый страшный грех, а также самое глупое решение. Можно жить на улице, но все равно познавать мир, даже наслаждаться им. Можно родиться в семье, где все кричат друг на друга, но сделать так, чтобы все в ней полюбили тишину. Выхода нет только из гроба. Остальное возможно решить. Главное делать все, чтобы действительно найти выход. - Я рада, что он у тебя есть, - усмехнулась она. - Потому что придурок Нацу и сигареты - мой смысл жизни. Хотя это даже жизнью не назовешь... Ах, черт, тупая минута откровений! Забудь о том, что я сказала! Я тебя все равно ненавижу! Драгнил улыбнулся. "Ты мой тоже", - подумал он. *** Годы сменялись друг за другом, а они виделись все реже. Нацу стал работать в таком офисе, который можно сравнить с помойной ямой, а ее обитателей с крысами. Как раз место для такого, как он. Люси никогда не распространялась по поводу своей профессии, но у нее всегда были деньги на новую выпивку. Драгнилу не нравилось, что женщина превращалась в алкоголичку, но все равно не мог ничего с этим сделать. Он слабак, а слабаков никто не слушается. Их встречи заканчивались всегда одинаково: Нацу приходилось дотаскивать пьяную женщину до кровати, попутно всеми силами стараясь отобрать у нее бутылку. Это его бесило, потому что он терял ту Люси, которую он знал и которая была его смыслом. Осознание стремительных перемен в женщине давило, как сужающиеся стены, намеренные раздавить Нацу в одну кровавую массу. Он не хотел этого. Люси умерла весной от отравления алкоголем в возрасте двадцати семи лет. Она не дожила три года до того, чтобы, как она говорила, завязать со всем, что с ней творится, и начать жить. Возможно, даже завести семью. Но, Боже, кого она обманывала? Люси можно было сравнить с проржавевшей машиной, которая уже никогда не придет в движение и будет до конца своего существования стоять на свалке в окружении мусора. Нацу был уверен: подсознательно она это понимала, что зависимый человек уже не сможет остановиться и будет продолжать свой "веселый" образ жизни. Мужчина вспоминает: как та, как бы невзначай просила отучить ее от курения и всего остального еще в подростковом возрасте. Драгнил говорил, что это ее выбор, и она вправе решать за себя, рушить ли свою жизнь, если ей это так нравится. Но люди привыкли действовать по принципу: "Раз так? Ну, значит, я буду делать это назло!". Люси хотела поддержки, чтобы хоть кто-то интересовался о ее жизни, но Нацу проходил мимо, считая, что бессилен. Он помнит, что она любила апельсины. Это единственное, что Драгнил видел в ее руках, кроме зажатой между пальцами сигареты. Он всегда удивлялся: как та может аккуратно его чистить и есть. Пока Нацу снял кожуру, весь сок был бы уже на его штанах. Девушка всегда смеялась, забирая и очищая апельсин сама. И это было единственное, что могло вызвать у нее улыбку, а не раздражение. Нацу Драгнил попусту потратил свою жизнь, ничего не добившись. Даже не решившись попытаться. За попытку никто не отнимает у нас жизнь, а в случае неудач нам все равно будут открыты еще сотня дорог. Нужно было найти силы для борьбы, но Нацу опустил руки. Теперь, когда ему шестьдесят два года, он жалеет больше всего до боли в груди и непрекращающейся дрожи в руках. Он упустил тысячи возможностей, попав под влияние душевно прогнивших людей. Старик знал, что если бы ему дали второй шанс, то рядом с ним сидела бы пожилая Люси, сжимающая его ладонь своей. Она умерла бы от старости, а Нацу отучил бы ее от сигарет. У них бы возможно была бы семья, дети и уютный дом. Тысяча улыбок и прекрасных воспоминаний, которые были перемешаны с осознанием прожитой полноценной жизни. Нацу ненавидел весну всем своим сердцем, предпочитая вообще не высовываться из дома все эти три месяца, лишь изредка выходя за едой. Сидя у окна с отодвинутой шторой, он рассматривал уродливые голые деревья. Это самая лучшая альтернатива, которую он мог придумать. Какая ирония, ведь Люси всегда обожала весну. Возможно, что из этого можно сделать вывод: счастье всегда принесет тебе зло, разрушая почти до основания. В случае Люси, до самого долбанного конца. *** Никогда нельзя быть в чем-то уверенным. В том, что ничего не получится, что друг не предаст, что любовь всегда будет светлой. Есть лишь один факт: счастливых сказок не бывает, все в конце всё равно умирают.