Петербург, 2014
15 октября 2015 г. в 16:04
Мой первый день на работе проходил нервно. Я по настоянию брата и родителей, которых он успел подговорить, согласилась пойти неделю назад на собеседование к странному старичку с бабочкой.
Арон Михайлович Цвелберг и правда имел огромные связи.
Наведя о нем справки, я поняла, что это человек является законодателем моды на искусство в нашей культурной столице.
С его мнением считались, с ним советовались, он был близким другом многих известных бизнесменов и политиков.
Арон Михайлович был мил в общении, интеллигентен и обходителен, с ним было приятно иметь дело.
Взглянув в финансовые отчеты музея, я поняла, что только с виду все было так прекрасно, вековые стены, золоченные рамы картин, бесценные предметы искусства.
Штат музея был около 150 человек, зарплата начислялась как Бог на душу положит. Кому наличкой, кому больше чем положено по договору, кому меньше.
Средний возраст сотрудников музея был уже далеко за «бальзаковский».
Арон Михайлович с роду никого не увольнял, поэтому чаще корпоративным мероприятием были похороны, чем дни рождения и свадьбы.
Огромные статьи расходов были выделены на хранилище запасников, явные несостыковки в размере потраченных сумм к сумме прихода были видны невооруженным глазом.
— Арон Михайлович, — я подняла глаза на вошедшего мужчину, он представил мне все документы, чтобы я оценила весь масштаб действия, который мне предстоит сделать, — скажите, неужели предыдущий заместитель не заметил бедствий в ваших отчетах, на мой взгляд Вас откровенно обворовывают, причем делают это топорно и неумело.
— Милый дгуг, — старичок присел на диван и устремил свой взгляд на Петровскую набережную, на которую открывался вид из его кабинета, — моим финансовым заместителем много лет была моя дгожайшая супгуга, да, она мало что понимала в делах, но коллектив ее обожал, она была моей музой, но вот уже год как ее не стало, а я все никак не мог найти подходящего мне человека. После того, как несколько месяцев назад ко мне пгишли из пгавоохганительных огганов и затеяли пговегку, начали всплывать некотогые скользкие ньюансы, котогые до этого момента я и не знал. Именно поэтому мне нужен человек, котогый наведет порядок в сфеге финансов, милочка, как вы думаете, у Вас хватит на это сил?
— Арон Михайлович, честно Вам скажу, то, что я увидела, повергло меня в шок, Ваше положение дел очень плохо, если придет еще какая-нибудь проверка и начнет копаться в финансовых делах, боюсь, что никакие связи Вам не помогут, — мне нравился этот старичок, поэтому я говорила без утайки.
— Деточка, у меня нет оснований не вегить Вашим словам, поэтому то я и хочу, чтобы Вы помогли мне в этом нелегком деле. Понимаете, я далек от финансов, мне хватает денег, чтобы платить загплату своим сотгудникам, большее мне и не надо. Я истогик, деточка, я могу с точностью до десятилетия опгеделить возгаст античной скульптугы, могу с закгытыми глазами газличить огнаменты багокко и гококо, я могу заполучить самого модного художника в миге и пегвым оганизовать его новую выставку, но все, что касается закупок, загплат, гемонта это не мое, я не умею, да и не хочу, в это лезть.
— Арон Михайлович, если мы начнем с Вами работать, мне нужен полный карт-бланш в экономических вопросах, я вижу, как Вы дорожите своим коллективом, но если я буду предоставлять Вам факты хищения в музее, надеюсь, Вы будете ко мне прислушиваться и незамедлительно увольнять данных людей. И еще я сама подберу себе команду в отдел, который буду курировать, простите, но бухгалтер, который сводит дебет с кредетом на счетах, меня не устраивает. Так же, я знаю как государственные структуры любят работать днями, ночами и по выходным, но у меня двое маленьких детей, поэтому в рабочее время я буду полностью отдаваться работе, а в выходные проводить время с семьей, — да, наверное не лучшая идея ставить условия человеку, который берет тебя на работу, но честно, это работа не совсем то, что я искала, поэтому, если он не согласится, я не сильно расстроюсь.
— По гукам, милая, когда Вы готовы пгиступить? — на его лице заиграла такая искренняя улыбка, что было понятно, что он очень рад скинуть с себя так ненавистные ему обязанности.
Мне выделили огромный кабинет, раньше тут находилась специальная литература, но уже несколько лет это помещение пустует, кабинет был завален всякой рухлядью, запах пыли и столетних книг создавали впечатления, что я попала в какую-то Нарнию.
Позвав рабочих, я распорядилась все отнести на склад, мало ли какая-нибудь тумбочка принадлежала Наполеону или Николаю II, выкинуть в первый день какую-нибудь реликвию я не хотела.
Нужно было срочно найти толковых бухгалтеров и финансистов, им место отвели этажом ниже, где сидела женщина со счетами.
В 12 часов Арон Михайлович должен был познакомить меня с руководящим составом музея, ровно со звуком выстрела пушки я вошла к нему в кабинет, в котором уже находилось не меньше пятнадцати человек.
— О, дгузья, — старичок двинулся навстречу ко мне и взял меня за руку, — это и есть мой новый финансовый заместитель Ксения Владимиговна Мальцева.
Послышались аплодисменты и ко мне по очереди для представления начали подходить люди. Все они были чем-то похожи на Арона Михайловича, умудренные опытом музейные сотрудники, с серебристыми волосами и интеллигентной выправкой.
— Это Андис Лайзан, — мой заместитель, дигектог многих выставок, большой специалист по сгедневековью, — передо мной стоял худой старичок, его три волосинки были в художественном беспорядке раскиданы по лысине.
— Это наша любимица, стагейший сотрудник, Вега Никифоговна Школенко, заведующая геставрационным отделом, — женщина небольшого роста с хитрыми маленькими глазками смотрела на меня из-под полы шляпы, вот кто хорошо разбирается в деньгах и из-за кого такая огромная брешь в бюджете.
— Очень приятно познакомиться, — пропела женщина на одном дыхании, — надеюсь, с Вашим приходом ничего не изменится. В нашем музее не любят перемен, — ага, не на ту напала, ворюга.
— Как газ таки очень много изменится, господа, я специально всех позвал, чтобы это озвучить. Мы все пгекгасные ученые и истогики, но мы абсолютно ничего не смыслим в хозяйстве, последнее вгемя наши дела идут все хуже и хуже, именно поэтому я пгигласил к нам пгекгасного специалиста Ксению Владимиговну, теперь ни один документ, в котогом есть хоть одна копейка не будет мною подписана без ее согласия. Отныне все закупки, гасходы и загплаты будет осуществлять ее подгазделение.
Не у всех на лицах я увидела облегчение от этой новости, как утром у директора. Многие явно напряглись этому факту, значит не у одной женщины в шляпке рыльце в пушку.
Потратив остаток дня на согласование с рабочими проекта косметического ремонта моего кабинета и кабинета будущих сотрудников, я откланялась.
После нашего разговора на корпоративе Наташа улетела в Москву. Через неделю мне пришли оставшиеся вещи, бережно запакованные бывшей женой. Я представляю, каких усилий ей стоило собирать наши. В одной из коробок, в которой лежали мои украшения, я нашла записку:
«Обручальное кольцо оставила себе, рука не поднимается тебе его отдать. Люблю. Н»
Я расплакалась, ее обручальное кольцо лежало вместе со всеми драгоценностями, она не могла надеть его на работу, так как это бы повлекло за собой много не нужных вопросов.
Я посмотрела на свой безымянный палец и покрутила кольцо, надо снять завтра, завтра сниму.
Позвонили родители и сказали, что погода настолько изумительная, что они, если я не против, побудут с детьми там еще месяц. Я безумно скучала по своим деткам, но, посмотрев через мокрое стекло на мостовую, по которой нещадно молотили капли дождя, согласилась. Все-таки в школу Рите только через год, Артем вообще еще маленький, а родители заслужили отдых.
Однокурсник отца после окончания института уехал на родину в Абхазию, и мы часто ездили туда с родителями, когда были маленькими.
Через несколько лет, когда дела клиники пошли в гору, отец купил участок земли на берегу моря недалеко от дачи своего друга под Гаграми.
С тех пор каждые свободные деньги он вкладывал в свое хобби — постройку дома.
Сейчас это был трехэтажный дом из белого кирпича с большой мансардой и маленьким причалом.
Отец любил рыбачить и почти все время проводил с удочкой в руках, мама сказала, что Теме тоже купили, только детскую, и теперь они с отцом целыми днями пропадают в море.
Мама с Ритой ухаживают за садом, загорают и купаются целыми днями.
Родители хотят, чтобы мы с Витей и Кириллом приехали к ним вместе и погостили несколько дней, я бы с удовольствием навестила родителей и моих маленьких хулиганов.
Месяц моей работы в музее подходил к концу, а я только только смогла немного восстановить документы, которые не велись годами.
По итогу месяца, Арон Михайлович скрипя сердцем уволил десять человек, и то мне пришлось чуть ли не на пальцах показывать и в исторических десятилетиях исчислять время, за которое эти люди потихоньку обкрадывали музей.
Бухгалтер, начальник отдела кадров, заведующий сектором учета, начальник реставрационного отдела, начальник сектора дореволюционного периода, специалист сектора современной истории, весь отдел естественной истории, ведущий библиотекарь и это — только верхушка айсберга. Только те люди, которые нагло подделывали чеки и заставляли директора все это подписывать.
Еще одно дело никак не давало мне покоя.
Музей иногда заказывал копии и реставрировал бесценные оригиналы Рафаэля, Рембранта, Сальвадора Дали, Рубенса, Гогена, Делакруа, Брюллова.
Кстати именно реставрация картины Карла Брюллова «Последний день Помпеи» больше всех вызвал у меня вопросы.
— Веру Никифоровну вызовите, пожалуйста, — я отпустила кнопку громкой связи.
Я взяла себе на работу девушку, только закончившую институт культуры. Она была миловидна и очень юна, не задавала вопросов и беспрекословно выполняла все, что я просила.
Заставив себя немного подождать, как же иначе, в мой кабинет без стука вплыла женщина без определенного возраста. На ней был вязанный костюм и в тон ему вязанная шапочка, этакая милая женщина, но взгляд выдавал в ней хищницу.
— Присаживайтесь, Вера Никифоровна, — я встала из-за стола и села в кресло напротив женщины.
— Чем обязана, Ксения Владимировна, хотите меня уволить, как и всех в нашем музее? — яд с каждым словом выплескивался из ее рта.
— Ну что Вы, Вера Никифоровна, я просто хочу поговорить, — да, а потом уволить тебя, воровка!
— Скажите пожалуйста, за последние пять лет на реставрацию за границу вывезли около пятнадцати картин, это и Крамский и Врубель, а из последних это Брюллов, — ни один мускул на лице у моей собеседницы не дрогнул.
— И, как Вы знаете, я не сильна в искусстве, но по датам отбытия и прибытия посчитала, что в среднем реставрация одной картины занимает от 4 до 6 месяцев, но вот картина «Последний день Помпеи» находится за границей уже больше 9 месяцев, и по тем данным, которые есть у меня, я не смогла понять, где она сейчас находится, — это и правда было очень странно, я разбирала накладные на картины, а некоторые из них являются бесценными экземплярами, а за вывоз особо ценных картин необходимо платить таможенную пошлину, которая неправильно была оформлена на эту картину и музею пришла неустойка на кругленькую сумму.
Но самое интересное, что этой картины на балансе не было. Я стала смотреть сколько времени занимает срок реставрации и узнала, что все предыдущие картины были возвращены в музей в течении года, но не эта. Дав задание своему отделу связаться с реставрирующей стороной, я вышла на некую фирму по охране достояния мира, так она называется в переводе с французского.
Связавшись с ними, я была удивлена услышать, что, да, такая картина была у них на реставрации, но привозил ее им не наш музей, а Немецкий филиал музея современного искусства в Нью-Йорке. Я полностью запуталась в названиях этих музейных величин и решила выяснить это у Веры Никифоровны.
Но самое интересное, что в этой французской реставрационной фирме мне сказали, что работы над картиной давно закончены, и она уже полгода назад отправлена обратно в Берлин.
— Ксения Владимировна, вы финансовый заместитель, а отдел реставрации входит в управление господина Андиса Лайзана, в месяц мы реставрируем порядка 50 экспонатов, поэтому я не могу точно сказать, где именно находится интересующая Вас картина, но если Вам интересно, я могу это узнать, по дружбе, так сказать, — и она заговорчески мне подмигнула.
Нет, эта лиса точно что-то знает, бьюсь об заклад, она проворачивает многомиллиардные сделки.
— Буду Вам очень признательна, Вера Никифоровна, если Вы сделаете это для меня, по-дружески, — я улыбнулась во все 32 зуба.