***
— Тук-тук? — в проеме двери появляется мохнатая голова, а за ней и симпатичное лицо парня, которого, кажется, вижу впервые. Высокий и статный, он проходит внутрь кабинета и присаживается на краешек офисного дивана. Строго гляжу на него не в силах оторвать взгляд, потому что человек передо мной, на удивление, необычайно красив! Темная кожа, карие, кажущиеся чуть насмешливыми, глаза, небольшой ровный нос, пухлые губы. Классический костюм, белоснежная рубашка, резко контрастирующая с кожей, брюки и налакированные ботинки. — Вы кто? — пытаюсь говорить официально, потому что это может оказаться и клиент, ведь сейчас все настолько развито, что молодые люди становятся успешными быстрее, чем люди со стажем. Почему-то задерживаю дыхание, когда его притягательные губы расползаются в улыбке. Не могу не признаться себе самой, что гляжу на него словно завороженная и уже задаюсь вопросом, как узнать, женат он или нет? — Нуна, разве вы не помните меня? — невинно проговаривает парень, хлопая длинными пушистыми ресницами, которые бывают разве что, у девушек, покупающих накладные. — Это же я, Ким Чонин! С минуту просто таращусь на него, а затем провожу рукой по лицу, словно смахивая наваждение. А как же светлая футболка, джинсы и кроссовки — типичный образ любого подростка? Почему он пришел в таком виде, что я даже не сразу узнала его? — Ох, точно... Здравствуй, Чонин. — Добрый день, — почтительно кланяется он в ответ, и его лицо озаряет яркая улыбка, делающая парня еще более привлекательным. Пялюсь в совсем уж незнакомое мне лицо, пытаясь вспомнить хоть какую-нибудь деталь, но все тщетно. Пусть мы уже и виделись с ним, пусть и не раз, но я вообще не могу с уверенностью сказать, что знаю этого человека. Я помню лишь малыша, черты лица которого абсолютно смазаны в моем сознании, будто это и не он вовсе. Мысленно одергиваю себя за нелепые в данный момент мысли и, подпирая ладошками щеки, продолжаю изучать подростка, вновь и вновь удивляясь тому, как он сильно повзрослел с момента нашей последней встречи, ведь тогда я даже не могла предположить, что он станет таким... красавчиком. — Ты так вытянулся, совершенно уже не тот малыш, который цеплялся за мамину юбку, — хмыкаю и усиленно пытаюсь сделать слегка отстраненный вид. Не очень-то приятно, когда кто-то таращится на тебя, будто изголодавшаяся собака, а я бы сейчас дала себе именно такое сравнение. Он так мило надувает губки и смотрит на меня исподлобья, что чувства внутри меня меняются и мне хочется подойти к нему, чтобы потискать за щечки. Это же нормально для нуны? — Кажется, я больше цеплялся за вашу юбку, чем за мамину, — вдруг говорит он и быстро отводит глаза в сторону, чтобы не пересекаться с моим проникновенным взглядом. Как ни странно, но сердце удивительно реагирует на слова парнишки, пропуская пару ударов, что ему совсем не свойственно. — Правда? — улыбаюсь и механично подтягиваю к себе несколько документов, отвлекая себя от внезапно нахлынувших чувств. — Ну, хорошо, значит, ты собираешься немного подработать за лето, да? Уже поступил в университет? Чонин поднимает голову и застенчиво скользит по мне янтарными пронзительными глазами, отчего внутри все странно сжимается в комок. Медленно дышу, как будто мне не хватает кислорода, упрямо смотрю на него, ощущая себя младшей, а не наоборот — давно уже взрослой, какой являюсь. Мне так неловко, будто я старшеклассница, которая пришла к нему с глупым признанием в любви, и уже совсем не понимаю, почему меня одолевают подобные мысли. Однако, иногда мысли красноречивее любых слов, как и чувства... — Да, уже поступил... — протягивает он и, резко поднимая голову и вскидывая взгляд на меня, спешит добавить: — Надеюсь, я не причинил вам слишком много хлопот своей просьбой о работе? — Нет-нет, — качаю головой, стараясь не поддаваться назойливому желанию улыбаться во весь рот новому работнику. И к чему бы это? — Ты мне очень даже пригодишься. Затем, нажав на стертую кнопку рабочего телефона, дожидаюсь ответа подруги, чтобы привычно распорядиться: — Мин А, зайди, пожалуйста, ко мне. Девушка буквально вваливается в кабинет уже спустя пару минут, явно надеясь услышать какие-нибудь новости о новичке, но, завидев его, неловко куксится и, быстро выровняв до этого сгорбленную спину, уверенным шагом направляется к моему столу. Не удержавшись, позволяю себе мягко улыбнуться: до чего же наивно она смотрится. — Покажи нашему новоиспеченному коллеге его рабочее место и проведи экскурсию по предприятию, — прошу ее, замечая заинтересованный блеск в глазах сотрудницы. — Будет сделано! — восклицает она, явно обрадованная, и, обернувшись к парню, указывает ладошкой на выход, после чего он поднимается со своего места и следует за ней. У самой двери Чонин снова поворачивается, и его удивительно ничего не выражающий взгляд в который раз скользит по мне, заставляя сердце застыть в груди. Не совсем понимаю причину этого, но сердце в груди уже бунтует, сознание захлебывается в очередном потоке непредвиденных чувств, а по спине бежит вереница мурашек, не предвещая ничего хорошего. Когда они исчезают из моего поля зрения, устало откидываюсь на стул и, подняв голову вверх, рассматриваю белоснежный, с чуть потрескавшейся штукатуркой, потолок. Что за странный подросток? Еще так молод, а взгляд такой, будто «раздевающий» или прошивающий насквозь. Может быть, дело во внешности? Почему-то мне это никак не дает покоя. Тряхнув головой, с некоторым энтузиазмом снова принимаюсь за работу, решив отложить лишние мысли на потом. В конце концов, что бы я себе там не напридумывала, это просто сын подруги моей матери, не больше. И как бы мне втайне не хотелось, чтобы он был хотя бы чуточку старше, реальность есть реальность, которую никак не перекрутишь.***
Мин А оказывается снова в кабинете намного быстрее, чем я предполагала ее здесь увидеть. Удивленно моргаю, глядя на подругу, а та мрачно садится на место, где еще утром восседал Чонин, и устало опирается щекой на ладошку. Ее лицо раскраснелось будто от быстрого бега, глаза приобрели странный, слегка лихорадочный блеск, а губы припухли, как бывает, когда продолжительно покусываешь их от нервов. Или еще когда целуешься с кем-то. От последней мысли все мое тело напряглось, а в груди неприятно закололо. — Что-то сдается мне, он немного того... — вмиг стирая в порошок мои предположения, говорит девушка. Поднимаю голову, отрываясь от бумаг, на которые уже как пятнадцать минут просто пялюсь не в силах вникнуть в суть, и перевожу взгляд на Мин А. — Что? — Ну... Мне кажется, он не той ориентации... — тянет она и запускает пальцы в свои рыжие локоны, перебирая их. — Сколько не флиртовала с ним, а он как... Как стена! Безэмоциональный! Разве такое можно не заметить? Я использовала все свои трюки! Вздыхаю и снова принимаюсь за документы, подловив саму себя на предательской радости и прыгающему, словно мячик, сердцу. Ну и что это такое? Может ко мне болячка какая прицепилась? Аритмия, например? — Думаешь, все парни поддаются твоему обаянию? — спрашиваю, чтобы отвлечь девушку от созерцания моего вспыхнувшего от эмоций лица. Что, если она заметит мою радость? Тогда уж точно не избавлюсь от вопросов, на которые, к слову, и сама не знаю ни одного ответа. — Ну, обычно, да. Все. — Ничего не замечает Мин А и принимается болтать изящной ножкой с красной лакированной туфелькой в воздухе. — А этот как будто не от мира сего! Я ему говорю одно, а он спрашивает: до которого часа работает начальник отдела! — Что? До которого часа я работаю? — отрываюсь от папки со скрепленными отчетами и гляжу прямо в карие глаза подруги, отыскивая во взгляде подвох. Но кажется, что она увлечена своим рассказом, никак не относящимся к проверке моей реакции, на которую я подумала. — Ага, ну разве не странный? Он что, хочет подскочить к тебе на короткой ноге? Ну там, знаешь, вроде как по старой дружбе и все такое? — качает головой Мин А. — В любом случае, будь осторожна! Если он станет к тебе подлизываться или предлагать какую-нибудь помощь, смело отказывай! Видали мы таких! — Обязательно, — подмигиваю и провожаю взглядом поднявшуюся с дивана девушку к двери. Снисходительно улыбаюсь, догадываясь, что причина ее недолюбливания новенького кроется в его полном игнорировании странной аджумы. Мне почему-то смешно, но я никак этого не показываю: не хватало еще, чтобы подруга обиделась. Внезапно она резко останавливается и резво машет рукой в сторону окна, полуприкрытого темно-синими жалюзями. — Быстрее! Иди сюда! Смотри! Не могу преодолеть интерес, подхожу к ней, ища глазами то, что видит она, и... нахожу. В дальнем углу зала, наклонившись, спиной к нам стоит Чонин и что-то ковыряет в большом офисном принтере. Его лица не видно, зато отчетливо виднеются обтянутые штанами упругие ягодицы. Я снова напрягаюсь, чувствуя себя старой извращенкой, но снова и снова опускаю взгляд, пытливо приоткрыв губы. Рядом топчется Мин А и издает странные охающие звуки, которые, полагаю, означают ее искреннее восхищение. Что же, тут трудно не согласиться с подобной реакцией. — Какая аппетитная попка... — шепчет она. Молчу, хоть пятая точка у парнишки и правда великолепна. Настолько, что так и тянет подойти и ущипнуть. Ловлю себя на мысли, что это уж больно какое-то нездоровое желание, но отвести взгляд почему-то не могу. Неожиданно он выпрямляется и разворачивается прямо в нашу сторону, отчего мы обе резко оседаем на пол, чтобы остаться незамеченными. К счастью, наше хихиканье никто не слышит, иначе бы сочли за умалишенных или за «озабоченных педонун», и я даже не знаю, какое из этих ярлыков хуже.***
Стрелка часов давным-давно намекает на то, что пора отложить дела и отправляться домой, но отчет все еще не закончен, а ведь его нужно сдать уже завтра. Вздыхаю и укладываю оставшиеся бумаги в и так плотно забитую папку, собираясь взять работу с собой на дом. Болит голова. Болят нервы, вытрепанные моим дражайшим директором, которого я мысленно успела трижды утопить в офисном общем сортире. Поднимаюсь на знатно отекшие ноги и вяло топчусь на месте, разминая ступни. Внезапно замечаю, что в офисе все еще горит свет, и даже не успеваю ступить шагу к двери, как та резко распахивается и в кабинет, практически запыхавшись, влетает новый стажер. — Вы уже закончили? — спрашивает он, одергивая свою помятую рубашку, лишенную защиты в виде пиджака. Меряю его усталым взглядом и киваю, подхватывая облупленные черные ручки своей старой сумки, ставя ее на стол для того, чтобы было удобнее запихивать внутрь незаконченные отчеты. Осталось совсем чуть-чуть, но сил находиться в кабинете больше нет. Последние два часа я только и мечтала о горячем кофе и пледе, что дожидается меня дома. В здании больше никого нет, кроме меня и, как оказалось, Чонина, а Мин А отпросилась пораньше в связи с каким-то семейным праздником у родителей. — Да, я уже все. Почему ты еще не ушел? — задаю вопрос, а сама смотрю не на него, а в свою сумку, лишая себя возможности насладиться созерцанием красивого юношеского лица. Нужно ущемлять себя в подобном, а то еще влюблюсь ненароком, чего, ну точно, не желательно делать начальнице отдела. Он подходит как-то слишком близко. От парня пахнет ванилью — этот запах ни с чем не спутать, уж очень хорошо я его помню. Делаю вид, что не замечаю, продолжая совать документы в сумку. Внезапно чужие пальцы слегка оттягивают ворот моего пиджака, мимолетно касаясь кожи на шее. Легкая прохлада, что в данном случае подобна огню, обжигает меня, взбудораживая едва успокоившиеся эмоции. Резко поворачиваюсь и оказываюсь в считанных сантиметрах от его лица — мое дыхание сбивается, его тоже. Он начинает часто моргать, открывает рот, чтобы произнести что-то, а я быстро отворачиваюсь, хватая сумку и отходя на пару шагов — так, на всякий случай. — Простите, — говорит Чонин прежде, чем я успеваю отругать его за неслыханное хамство. Парень мотает головой и тоже отступает на безопасное расстояние. — Я лишь хотел проверить, насколько тонкая у вас блузка и быстро ли она промокнет. Поэтому... Парень бежит обратно в офис, но быстро возвращается, протягивая мне свой черный зонт: — Вот... Я не знаю, что и сказать. С одной стороны мне ужасно стыдно за свое поведение, а с другой — хочется задрать нос повыше и фыркнуть, мол, не нужна мне твоя помощь. Но, если подумать, дождь-то никто не отменял и я правда вернусь домой насквозь продрогшая, поэтому молча киваю и осторожно беру зонтик, стараясь не касаться его пальцев и, конечно же, не смотреть в глаза. Что же, видимо, юноша и правда попался смышлёный, потому что, несмотря на свой возраст, уже знает, как подмазаться к начальству. — У тебя ведь есть запасной? — вспомнив о застывшем на месте Чонине, спрашиваю я и с любопытством гляжу на него, ожидая ответа. — Да я подожду, пока закончится, — неловко почесывая затылок, бормочет он и собирается было покинуть кабинет, как с моих губ срывается совершенно неожиданное: — Пошли вместе. — И когда он, удивленно разворачиваясь, смотрит мне в глаза, поспешно добавляю: — Ты же неподалеку от меня живешь, не так ли? Он кивает и даже чуточку улыбается. Затем говорит, что ему нужно еще собрать некоторые документы для доработки на дому, и поспешно исчезает за дверью, оставляя меня наедине с собой. Ничего страшного ведь нет в том, чтобы идти рядом с коллегой? Неуверенно кусаю губу и поправляю сумочку на плече, убирая волосы в другую сторону, чтобы не попали под ремешок. Потихоньку выхожу из кабинета и обвожу взглядом безлюдный офис. Как ни странно, Чонина нигде нет, поэтому следую дальше, доходя до дверей, выводящих к лифту. Едва тяну ручку на себя, как тут же сталкиваюсь нос к носу с парнем, который ошарашенно нависает надо мной не в силах пошевельнуться. Порывисто дышу, чувствуя, что душа давным-давно ушла в пятки, а сердце колотится как безумное, что начинает казаться, будто юноша может услышать его. — П-простите, — тянет он, но не спешит отступать, продолжая вглядываться темными зрачками в мои глаза, от чего мое горло пересыхает, а внизу живота странно скручивает от приятных ощущений. Ну вот, старушка, дожилась. Будь ты мужиком, сказали бы: «О, парниш, да у тебя встает на малолеток!» Вот тут с точностью до наоборот. Отступаю первая и мягко улыбаюсь, намекая, что ничего в общем-то особенного не произошло. — Ты уже все собрал? — Да... Я просто бегал за папками: они в другом отделе были, забыл их там днем... А дверь открыта была, так что я без проблем все взял. И правда, в его руках было несколько разноцветных папок. Чонин подошел к столу, быстро уложил нужные бумаги и, сложив все в стопку, обернулся ко мне. — Ну вот, теперь можно идти. Я кивнула и продолжила наблюдать за тем, как он берет свой небольшой портфель и натягивает его на спину, подходя ко мне. Снова обаятельно улыбается, но я, уже наученная горьким опытом, отвожу взгляд в сторону и первая иду к выходу. Войдя в лифт мы оба молчим, что же, так даже лучше, особенно после долгого рабочего дня, который вытянул как нервы, так и силы. Хочется поскорее оказаться дома и принять горячую ванну, а затем залечь перед телевизором и переключиться мыслями на какую-нибудь незатейливую программу. Желательно, чем тупее, тем лучше. Когда мы выходим на улицу, заполняемую шумным дождем, я преувеличено спокойно беру его под руку, заставляя идти со мной под зонтом. Он не сопротивляется и совсем не подает виду, что напряжен или ему неловко. Впрочем, у такого красивого парня, наверняка, должна уже быть девушка, с которой он постоянно ходит вот так, поэтому все в порядке. — Нуна, — внезапно неформально обращается ко мне Чонин, и я с легким недоумением поднимаю голову, глядя на него. Парень немного колеблется, но вскоре говорит снова: — Скажи, ты встречаешься с кем-нибудь? Мое сердце весьма странно реагирует на этот вопрос. Пропускает удары, замирает, затем сжимается и как подстегнутое рвётся скакать на месте, от чего начинает перехватывать дыхание. — Нет, — почему-то правдиво отвечаю я и успеваю заметить довольную улыбку на его губах. Вот уж точно странный какой! Зачем ему это? — Почему ты спросил? — Ну, я немного беспокоился просто, — пожимает плечами парень и, задумчиво глядя перед собой, добавляет: — С тех пор, как ты перестала приходить к нам в гости, мы почти не виделись. Я боялся, что нашла себе кого-нибудь. — Боялся? — растерянно переспрашиваю я, сама не понимая, что на меня нашло. Вроде же нужно наоборот замять эту глупую тему, а внутри все так и кипит от желания узнать, что же он имеет в виду. — Соскучился по своей няньке, что ли? — Я помню то время, когда ты приглядывала за мной, — неожиданно хохотнул Чонин с каким-то необычным озорством. — Самое счастливое время... — Не говори ерунды, по-моему, я лишь постоянно на тебя кричала, — закатываю глаза, делая вид, что мне смешно, но на самом деле хочу поскорее сбежать, потому что еще немного и я точно стану нуной-извращенкой, которая принимает все на свой счет. Он же просто рад встрече! Здесь не может быть других причин, не так ли? — Но я был счастлив, — с грустью в голосе произносит Ким, встречаясь со мной взглядом. — Я хотел бы вернуть то время, чтобы ты всегда была рядом со мной. — Ты поэтому пришел в компанию? — попыталась превратить все в шутку я, но парень вдруг остановился, став совершенно серьезным. — Да, я боялся, что ты не позволишь мне работать у вас. Ты ведь помнишь, каким я был: вечно путался под ногами, доводил тебя до белого каления, портил твои вещи... — Я помню, — мягко улыбаюсь старым воспоминаниям и не сразу замечаю, что Чонин подходит ближе. Уже когда его лицо оказывается в считанных сантиметрах от моего, испуганно отшатываюсь назад, а у парня сразу же пропадает выражение нежности на лице. Прикладываю руку к груди, пытаясь успокоить сердцебиение, но, конечно же, это тщетно. На меня льет дождь, и Ким, замечая это, подается вперед, выравнивая покосившийся в моих руках зонтик. — Осторожнее, промокнешь, — тихо говорит он и опускает голову, пряча глаза. — Прости, я не подумал... Я, наверное, пойду дальше сам. — Все в порядке, — поспешно лепечу, заставляя его снова поднять голову. — То есть, я хочу сказать, что ты можешь и дальше идти рядом. Все нормально... Парень с недоверием смотрит на меня, но, ничего не говоря, снова продолжает следовать за мной, отставая на каких-то полшага, чтобы наши лица были не на одном уровне. Мне чертовски неловко, но я не показываю этого. Одна часть сознания рыдает от разочарования, а вторая кричит, что я все сделала правильно и по-другому быть не должно! Когда мы доходим до моего дома, Чонин останавливается и смотрит на меня, ожидая, пока я отпущу его домой, и едва открываю рот, чтобы попрощаться, как рядом пролетает машина и поток грязных брызг летит прямо на нас, но парень реагирует быстрее и, схватив мои плечи, прижимает к себе, закрывая телом от капель. — Ох, — выдыхаю я, медленно отстраняясь и замечая, что Ким весь жутко грязный. Меня грызет совесть и прежде, чем успеваю трезво осмыслить ситуацию, выдаю: — Это из-за меня! Я сейчас же все застираю и дам тебе сменную одежду, пойдем. — Все в порядке... — Я настаиваю. Чонин удивлённо моргает, но затем, чуть обдумав, кивает и идет за мной. Смущенно отворачиваюсь и, отперев дверь, пропускаю его первым, включая свет в коридоре. Помогаю избавиться от испачканных пиджака и рубашки, под которыми оказывается насквозь мокрая белая майка, каким-то образом тоже впитавшая грязь. — Я сейчас принесу тебе чистую футболку. Ты худенький, так что тебе будет как раз в пору... — Она же не женская? — с сомнением спрашивает парень, и я, улыбаясь, мотаю головой. — Она моего отца. Он здесь ночевал когда-то и оставил, а я так и не успела отвезти обратно. — А, ну тогда ладно... Выхожу из комнаты и плетусь в другую, где расположен шкаф с одеждой. Пытаюсь не думать о полуобнаженном парне и его крепких мышцах, которые мне удалось увидеть. Все-таки постоянное одиночество и усталость дают о себе знать... Ведь иного объяснения своего странного притяжения к молодому человеку просто не в силах отыскать. Когда возвращаюсь с футболкой, вижу его, сидящего в зале на диванчике в одних штанах. Видимо, он избавился от неприятной липкой майки, но почему-то от взгляда на его тело во мне что-то будто взрывается, и я поспешно опускаю глаза в пол, смущаясь будто девчонка. Протягиваю ему одежду и быстро отдергиваю ладонь, боясь соприкосновения с его кожей, а в голове тут же испуганной стайкой птиц кружат мысли о том, какие его ладони на ощупь. Нежные, грубые, теплые или горячие? Когда снова смотрю на него, Чонин уже одет, а на его пухлых губах играет дерзкая улыбка. Мгновенно краснею, не зная, как реагировать на это, а он вдруг подходит ближе и легонько касается пальцем моего подбородка, заставляя посмотреть себе в глаза. — Нуна, мне кажется, или тебе неловко рядом со мной? — тихо спрашивает меня, а сердце обухом валится в пятки, вызывая дрожь по всему телу и странную тяжесть внизу живота. — Я думаю, тебе пора, — тихо отзываюсь и поспешно отступаю на шаг, снова отводя взгляд в сторону и пряча смущение. Если я сейчас не сдержусь и наброшусь на него будто изголодавшаяся, то никогда себе не прощу, ведь его мать доверила своего сына мне как работника, а тут оказалось, что я сумасшедшая педонуна с сексуальным мусором в голове. Ну да, не о такой славе я мечтала... Не слышу удаляющихся шагов и вообще не замечаю никакой реакции с его стороны. Непонимающе поднимаю голову и вижу, что он быстро склоняется прямо надо мной, не давая даже толком осознать, как так ему удалось оказаться спереди, если он был сзади. Теплые губы отключают мой мыслительный процесс и напрочь лишают возможности сопротивления. Уже давно позабытые ощущения приятно разливаются по телу вместе со вскипевшей в жилах кровью. Возбуждение слишком неожиданно захлестывает меня подобно соленой волне, а ладони сами по себе вцепляются в худощавые плечи парня. Я открываю рот ему навстречу, пропускаю чужой язык и чувствую, как он ласкает мой собственный. Запускаю пальцы в шелковистую копну волос и почти забываю как дышать, но не могу найти сил, чтобы отстраниться. В конце концов, мне все же удается немного прийти в себя, но все еще затуманенными от страсти глазами гляжу на юношу и вижу томный взгляд глубоких темных глаз, цветом сравнимых, разве что, с самым крепким чаем. Он часто дышит так же, как и я, но снова подается ко мне, затягивая в трясину чувственных поцелуев. Спустя какое-то время я ощущаю теплые ладони, сползающие по моей спине и опускающиеся на ягодицы, они сильно сжимают меня, вызывая неминуемую бурю, а в голове мало-помалу возникает мысль о том, что все это дико и неправильно. — Подожди, — все-таки выдавливаю, пытаясь отстраниться, но парень перехватывает мою руку и заводит за спину, выдыхая ответ прямо в мои губы: — Сегодня ты моя леди. Хриплые проникновенные слова врезаются в мое сердце подобно пулям, что прошивают насквозь. Непонимающе моргаю, но снова ловлю его дерзкую улыбку, а потом уже осознаю, что Чонин подхватывает меня под ягодицы и несет прямо в комнату, где ногой ловко захлопывает за нами дверь. Не знаю, куда себя деть под пристальным взглядом жаждущих глаз, но ему не нужны мои слова, не нужны установки — он действует так, будто знает меня наизусть, и я шокировано застываю, когда его ладони поддевают мои бедра, заставляя меня обвить ногами его торс. Затем он переплетает пальцы наших рук и выпрямляет их у меня над головой, сам же склоняется к моему лицу и вновь соединяет наши губы в поцелуе. Слышу сорвавшийся с уст стон, и он сексуально улыбается, не сводя с меня глаз. Смущенно отворачиваюсь, но его ладонь ловко перехватывает меня за подбородок, поворачивая голову и восстанавливая зрительный контакт между нами. Я, наверное, похожа на свеклу, но Чонина это мало заботит. Кажется, его вообще ничего не заботит, раз уж на то пошло, потому что ведет он себя отнюдь не так, как в офисе. Парень нагибается, и его губы оказываются у моего уха, а следующие слова заставляют меня вздрогнуть всем телом: — Я все ждал возможности соблазнить тебя, нуна. Надо было сделать это раньше, но я должен был закончить школу и хотя бы стать студентом, не то пришлось бы выслушивать твое нытье по поводу моего возраста. Я прав? Сначала мне хочется его отругать за легкомыслие, а потом и вовсе сбросить с себя наглого мальчишку и отправить домой к маме, чтобы уложила засранца спать. Но когда он, не дожидаясь моего ответа, резко наклоняется и, приподнимая блузу, принимается целовать живот, все мысли, словно по мановению волшебной палочки, превращаются в пыль, а мои благородные побуждения растворяются в воздухе. — Мы не можем, ты слишком мал, — спустя пару минут выдают мои губы, хотя сознание уже давно не подчиняется мне, ведь, будь я сообразительней, сразу бы избавилась от Кима, не доводя все до такого уровня. — К тому же, я тебя не знаю... — Брось, нуна, ты знаешь меня лучше всех, — хрипит он, оторвавшись от моего тела, и соблазнительно облизывает опухшие губы, расстёгивая блузу. — Тем более, что я не отпущу тебя просто так. Понимай это, как хочешь. — Но ты слишком мал... — А еще неопытен и не готов к настоящим отношениям. Будешь рассказывать это детям, — закатив глаза, бормочет в ответ, а затем хитро ухмыляется и, задержав взгляд на моих губах, добавляет: — Нашим детям. — Что-о? — выпучив глаза, пытаюсь его отпихнуть, но мои протесты, как словесные, так и физические, тонут в его крепких объятиях и властных поцелуях. Он наскоро избавляет меня от оставшейся одежды и раздевается сам, при этом все время возвращаясь ко мне и ненасытно терзая мои губы. В следующий момент чувствую настойчивые пальцы, слегка щекочущие, но до одури приятные, и с взрывающимися внутри эмоциями выгибаюсь под приятным сосредоточенным нажимом. Кусаю губы, и он это замечает, улыбается, щурится... Наверняка, радуется, что смог вызвать удовольствие у нуны, несмотря на свой молодой возраст. Мысленно обещаю себе позже проучить наглеца за все это, но, когда трение его пальцев доводит меня едва ли не до сумасшествия, закрываю глаза и выгибаюсь всем телом вперед, врезаясь в его сильную грудь и падая в божественный легкий оргазм. Хочу снова запротестовать, но едва успеваю открыть рот, как сильные руки поспешно раздвигают мои колени, а парень устраивается между ними, нависая надо мной. Мое одурманенное тело требует продолжения, а мозг упрямо твердит о грандиозной неправильности происходящего. Однако я почему-то молчу даже тогда, когда чувствую твердое проникновение внутрь себя, что вызывает во мне целую гамму свежих эмоций. Парень надо мной в момент посерьезнел и принялся сосредоточенно подаваться вперед, будто боясь либо сломать себе что-то, либо же причинить мне боль. Я расплываюсь в улыбке, потому что понимаю, что Чонин ужасно хочет доставить мне удовольствие, поэтому движется так медленно. Возможно, он тоже стесняется, хоть и пытается не показывать этого, но, так как возврата уже нет, я обхватываю его за плечи и тяну на себя. — Быстрее, — шепчу ему и болезненно впиваюсь в приоткрытые губы, что тут же горячо отвечают мне. Брюнет становится более напористым, и я ощущаю, как приближается долгожданное блаженство. Оно похоже на что-то невесомое и ускользающее. Если его сейчас же не поймать, то оно исчезнет подобно утренней дымке, поднимающейся с остывшей земли. Его ладони мнут мою грудь, тело напряженно подается вперед, на лбу появляется испарина, а задумчивое выражение лица снова возвращается, но мне все равно: я настолько оглушена собственными чувствами, что попросту забываю обо всем. Что есть сил устремляюсь вперед, не оставляя между нами и дюйма пространства, кусаю его губы в кровь, чувствуя стальной привкус. Меня ведет страсть, желание, необузданная похоть, и, когда последний рывок достигает своего завершения, я откидываюсь назад, открывая рот и выдыхая громкие стоны. Он продолжает движение, и волна за волной уносит меня в сладостный мир забытья на какое-то короткое время. Вскоре Чонин валится прямо на мою грудь и глубоко, рвано дышит. Мы, словно безумные, заглатываем воздух и пытаемся прийти в себя после неожиданного секса. — Ты сумасшедший, — еле произношу, когда ко мне наконец возвращается возможность говорить. — Знаю, но я так хотел этого, что просто не смог сопротивляться, — отвечает парень, нежно поглаживая мой живот, а затем опускает ладонь и вновь касается все еще пульсирующей влажной плоти. — Ты же тоже хотела этого, нуна. Думаешь, не заметил, как ты смотрела на меня? — Одно дело смотреть, другое — соблазнить, — заметила я, ощущая себя на вершине блаженства и слегка подергиваясь от приятных ощущений внизу живота. — Кстати, во втором ты преуспел. — Всегда рад стараться для своей леди, — улыбнулся Чонин, переместив ладони по обе стороны от моей головы и снова нависая надо мной. — Теперь я могу рассчитывать на повышение? — Ах, так вот для чего все это было? — ухмыляюсь в ответ, но он опять наклоняется к моим губам и ласково, до одури, целует, на мгновение вырывая меня из реальности. — Вообще-то, я давно планировал тебя соблазнить, — серьезно произносит он. — Просто не было подходящего случая сделать это сразу после выпускного. Но теперь я студент, даже более того, твой работник. Почему бы и нет? Даже будучи обычным стажером, я ведь могу приходить к тебе? Обещаю, что буду очень стараться и однажды добьюсь огромных успехов, после чего сделаю тебе предложение и обеспечу нашу семью всем необходимым! — Ой, просто замолчи, — саркастично хмыкаю, обнимая ладошкой его шею и склоняя к своим губам, принимаюсь целовать. Чонин довольно урчит, подобно пресытившемуся коту, и я с удовольствием подыгрываю, сама же прекрасно понимая, что у него когда-нибудь обязательно будет своя любящая и замечательная жена, которая подарит этому парню мелкую ребятню. Он будет любить их и баловать, но ему еще только предстоит встать на ноги и закрепить за собой надежное место в обществе. А пока я просто позволю ему мечтать и верить, что, если захотеть, можно добиться чего угодно, возможно, даже еще несколько ночей горячего секса с престарелой извращенной педонуной.