Прошлое — забыто, будущее — закрыто

Канеки не снятся странные сны. Засыпая, он проваливается в абсолютно непроглядную темноту и выныривает из нее только утром, по звонку будильника. Канеки без промедления бежит на зов, когда кто-то кричит ему: "Сасаки-кун!". Именно так его и называли всегда. Ничего выдающегося, ничего плохого и сложного. Люди при знакомстве легко запоминают его имя. Канеки старается не причинять лишнего вреда миру и его его обитателям. Гулей он убивает исправно, но совесть его чиста: Канеки в каждом из случаев ждет, когда противник атакует его первым, не нападает со спины и не приманивает одного гуля останками другого... Он слышал, что некоторые следователи практикуют и такие методы. Если существо представляет угрозу для людей, то его, без сомнений, следует устранить, но Канеки не собирается уподобляться тем, с кем ведет непримиримую борьбу. "Все гули опасны", - говорит он заученную фразу, а про себя добавляет: "Уничтожать их нужно тогда, когда других вариантов не остается. Некоторые гули не попадаются на глаза следователям годами, питаясь исключительно трупами самоубийц с улиц и трупами, поставляемыми из городских моргов. Представляют ли они опасность? " В перспективе — да, разумеется. Имеет ли смысл охотиться на мелких сошек в то время, как известные гули-маньяки вырезают целые семьи, организовывают бойни-рестораны, пытают, вырывают органы у живых еще людей и множат количество сирот? Канеки так не считает. _Потенциально_ опасный и опасный здесь и сейчас, после сегодняшнего заката. Это несравнимо. Канеки решил пойти в следователи для того, чтобы спасать, а не убивать. Он не испытывает наслаждения, отнимая чью-то жизнь. Напротив, это печальное занятие. Ведь если бы мир был устроен иначе и нашлось мирное решение... От этих размышлений у него начинается мигрень, и резкая боль простреливает левый глаз. Канеки закрывает глаз рукой, уберегая от яркого света ламп, и бредет на кухню за таблетками от головной боли. Хорошо, что во время прошлого обязательного медицинского обследования ему выдали сильнодействующие обезболивающие, не продающиеся без рецепта. Канеки не скучает по друзьям из прежней жизни. Как возможно скучать по тем, кого не помнишь? Правда, бывает, тянет зайти в незнакомое кафе и выпить на одну чашку кофе больше, чем обычно. Или нет-нет, да и остановишься рядом с чужим университетом, подумаешь: "Чудесное место. А ведь я бы мог учиться здесь". По пути домой, шагая с пакетом продуктов по оживленной улице, оглянешься на девушку с короткими фиолетовыми волосами - красивая, вот бы быть посмелее и познакомиться с ней. Прочитав невероятно интересную книгу, достанешь из кармана телефон - здорово было бы позвонить сейчас лучшему другу и поделиться с ним впечатлениями. Но друга нет. О настоящей дружбе он только в книгах и читает. Некоторым повезло, у них есть те, кто примчится к ним на помощь по первому зову, кто успокоит, словами ли, объятиями ли, если станет плохо. А он может сразу, без перерыва, взять с полки следующую книгу. Какая экономия времени. Впрочем, Канеки нельзя назвать совсем уж одиноким. Под его началом работает целый отряд бойцов. Он должен заботиться о своих товарищах, стараться разумно распоряжаться способностями каждого из них, не подвергать излишней опасности. Присматривать за ними на работе и в быту. Ему не в тягость готовить на всю ораву и планировать расписание для душевой. Он дорожит каждым из своих людей, но ни с одним не сближается настолько, чтобы иметь право назвать его другом. Это даже хорошо. Если с ним что-то случится (с большинством следователей "что-то случается" ещё до того, как им исполняется сорок), то его смерть ни для кого не будет ударом. Он не хочет, чтобы кто-то был привязан к его могиле насколько, насколько Акира привязана к месту погребения Амона. Почти все в Управлении знают, что она каждую неделю идет на кладбище с двумя букетами. Один для отца, другой для... поговаривают, что они были любовниками. А потом ей пришлось смотреть, как в землю закапывают пустой гроб. Тело Амона так и не было найдено. Поговаривают, что именно после этого она превратилась в настоящую злобную суку, помешанную на работе. Канеки не хочет думать об этом, не хочет совать нос в чужую личную жизнь. Но если, потеряв бдительность, задуматься хоть на минуту, то понимаешь, что слухи очень похожи на правду. Нет, он не будет сближаться с людьми, глубже затягивая их в водоворот непрерывной ненависти, пролегающий между человеческим миром и миром гулей. Кажется, Арима-сан, его непосредственный начальник, придерживается того же правила. Канеки уважает Ариму. Уважает и побаивается, в чем не постеснялся бы и признаться, если бы кто-то его об этом спросил. Ариму побаивались и уважали все молодые следователи. Он был идеальным примером для подражания, на работе действовал как превосходно отлаженный механизм. Канеки посчастливилось несколько раз увидеть его в бою. Завораживающее зрелище, от которого по спине бежали мурашки. Канеки стало по-настоящему неуютно, когда Арима-сан взмахнул своим куинке, похожим на какое-то огромное огненное насекомое с кучей лапок. На сороконожку — вскоре понял Канеки. Ему показалось... Да нет, именно что показалось. Наверняка ему стало жутко из-за присутствия пожилого озлобленного гуля, пытавшегося откусить ему голову, а не потому, что подумалось, что сейчас Арима-сан ударит своим оружием именно его. По непонятной причине в оружии чудилось что-то знакомое. Было бы интересно взять его в руку, посмотреть, как оно ложится в ладонь, какой силы может быть взмах. Но никто не доверил бы ему куинке, сделанное из кагуне гуля SS класса. Нужно долго и усердно тренироваться, чтобы получить такое. Канеки говорит себе, что будет стараться. Арима-сан рассчитывает на него, иначе не порекомендовал бы его на должность главы отдела. И это ничего, что как человек он не нравится ни ему, не Акире-сан. Они считают его излишне мягкотелым. Слабаком. Придется приложить все усилия, чтобы заслужить хорошее к себе отношение. Канеки обещает себе это каждую ночь и быстро засыпает, накрывшись теплым одеялом. На самом деле, сны он видит. В них из тени выступают те, кем еще недавно был заполнен его мир. Друзья и враги. Родители. Монстры. Хиде! Как, боже, он мог забыть про Хиде, про своего лучшего друга, готового отправиться за ним в самое пекло?! А про Тоуку? Про Цукияму? Про Банджо-сана и Хинами? Да даже про Амона, того следователя, что однажды выпустил его из западни, того, кто хотел хоть раз нормально поговорить с ним. Как он мог позабыть, кто именно убил его, и про того, кто до этого убивал его раз за разом, ломая кости и отрезая пальцы. И про ту, что была первой, искалечившей его... Их горячая кровь заливает пол, он не видит, но чувствует это, чувствует, как ноги увязают в ней, словно в болоте. Крови его собственных жертв хватило бы на то, чтобы заполнить небольшой водоем... Каждое утро Сасаки-кун просыпается по звонку будильника, пребывая в уверенности, что и эту ночь он провел без сновидений. Он идет на службу легкой пружинистой походкой. На душе у него спокойно, ведь нет на Земле людей, из-за которых он мог бы тосковать. Он щурится, глядя на солнце, улыбается случайным прохожим и не без гордости думает о том, что защищает их жизни. Лучшее, что могут сделать люди и гули, знавшие Канеки прежде, если завидят его в толпе - пройти мимо.