Парень снял запачканную собственной кровью футболку и выкинул ее в мусор, больше не собираясь носить на себе напоминание о сегодняшнем дне. Малейшее движение отдавалось болью во всем теле. Грудь болела и ограничивала дыхание, приходилось дышать коротко и часто, чтобы не задохнуться, а малиновые отметины уже начали проступать на коже в местах ударов. Охранники били на совесть, честно отрабатывая свою зарплату и наслаждаясь мучениями жертвы. С трудом добравшись до ванной, Максим открыл кран, набрав в ладони ледяной воды, выплеснул на лицо, смывая кровь и промывая раны. Холодная вода неприятно щипала, заставив застонать и поморщиться. Опёршись руками на края раковины, он наблюдал, как жидкость, окрашенная в розовый цвет, потоками стекает по белоснежной раковине. Чем дольше стоял, нагнувшись, тем более усиливались шум в ушах и тяжесть в голове, желая прекратить пытку, он поднял голову. Сверху раковины в стену было вмонтировано небольшое зеркало, в котором и отразилось припухшее от ссадин и кровоподтеков лицо с загнанным и обреченным взглядом и с расширенными от выброса адреналина зрачками - жалкое зрелище.
- Долбоеб, – прохрипел старлей своему отражению, а скорее всего - самому себе.
- Самый настоящий, – соседка стояла в дверном проеме. С тревогой рассматривая своего напарника, в душе радуясь, что его не убили.
- Даш, когда ты вернулась? – он надеялся, что девушка вернулась недавно и ничего не видела и не слышала.
- Когда Захаров с охраной выходили из подъезда. Это же они тебя так разукрасили? – Дарья подала ему полотенце, вытереться, и вышла в прихожую, снять верхнюю одежду. Пройдя на кухню, отыскала аптечку и указала пальцем на стул, плетущемуся за ней парню. Даша старалась вести себя сдержано и не бросаться на шею, жалея и успокаивая, зная, что Максу, не привыкшему и не терпящему жалости к себе, будет намного тяжелее и больнее. Женское любопытство подтачивало расспросить, что же хотел Захаров, но лучшее решение в этот момент - подождать, пока молодой человек успокоится и придет в норму. Она чувствовала, что этот «разговор» сильно изменил напарника, пришел и сел на стул не оболтус Макс, а человек, которого она видела впервые. Более ожесточенный и решительный.
- Все в порядке, не надо, – он попытался остановить девушку, уже вытащившую из коробки вату и какие-то тюбики. Тому способствовали не гордость и мужское самолюбие, а стыд. Парень считал себя не достойным ее заботы. Если бы девушка знала, что могло произойти, окажись она сегодня дома, то не стала бы ему помогать, а возненавидела бы и презирала. Старлей всем сердцем этого желал, но рассказывать правду не собирался, не хотел пугать. Он сидел на стуле, чувствуя себя полностью уничтоженным.
- Перестань, как маленький ребенок себя ведешь, – она перестала обращать внимание на недовольные возгласы, только обрабатывала лицо, задавая вопросы: "болит ли голова, тошнит, шумит в ушах?". С таким серьезным лицом, что стало смешно. Макс смотрел на нее и улыбался, перестав замечать боль от разбитых губ. - Что ты лыбишься?
- Теперь мне помогает та маленькая девочка с красивыми глазами? - старлей хмыкнул, поймав на себе удивленный взгляд, и взъерошил волосы, нащупывая большую шишку. - Забей.
- Точно сотрясение. Хорошо, что жив остался, но если они оставили тебя в живых, значит, им что-то нужно. Так?- утвердительный кивок послужил ответом. Вздрогнув, она продолжила ощупывать грудную клетку соседа. Переломов не было, только сильные ушибы, при нажатии на которые парень судорожно вздыхал.
- Лучше бы меня убили, - сам того не ожидая, он озвучил свои мысли, которые гримасой боли отразились на лице девушки.
- Кому от этого станет лучше? Мне, родителям, друзьям? Или ты думаешь, с твоей смертью все проблемы исчезнут? - сев напротив, девушка взяла его руки в свои. Вглядываясь в лицо корпусного, пыталась поймать взгляд серо-голубых глаз.
- Не бери в голову, просто ляпнул, не подумав, – Максим притянул руку девушки к губам и поцеловал тыльную сторону.
- Что от тебя хотел Захаров? – женское любопытство все-таки взяло верх, да и не только любопытство. Она и Макс скованны одной цепью, и больше всего Даша боялась, что парнем будут манипулировать с помощью ее.
- Ничего, просил больше не трогать его жену, – парень врал и очень хреново. Боясь встретиться с требовательным пронзительным взглядом, он старался смотреть хоть куда-нибудь, только не на соседку.
- Еще затылок почеши, как ты это всегда делаешь, и я точно не поверю, – съязвила девчонка и в секунду сменила тон на уговаривающий. - Максим, пойми, игры закончились. Теперь ты в жопе, в очень большой жопе и тянешь за собой всех.
- Вся ответственность лежит на мне. И я буду стараться изо всех сил, чтобы никто не пострадал, – еще одна ложь. Пострадает много людей, организуй он удачный побег. Многие распрощаются с работой, а некоторые попадут под следствие.
- А не лучше прийти с повинной и попросить помощи? – ей стали надоедать эти игры в геройство. Казалось, напротив сидит непробиваемый баран, отказывающийся понимать, чем все может обернуться.
- Нет, – зло рявкнул парень так, что девушка подпрыгнула на стуле. Увидев перед собой испуганное личико, у старлея защемило сердце. – Прости. Я сам отвечу за свои косяки.
- Мне самой к Змееву сходить? – Даша фыркнула и, демонстративно встав, направилась на выход. Парень успел схватить ее за запястье, с силой сжав.
- Думаешь, сам не хочу? Наверняка у Захарова свои люди в управлении и отделении полиции. Стоит прийти туда, и случится непоправимое. Нас всех перебьют, как собак, - прошипел парень, не отпуская руки напарницы.
- Цена свободы, Макс? – Алексеева надеялась, это будет, что угодно: деньги, проносы, но то, что она услышала, повергло в шок.
- Свобода Ветровой,- с ноткой боли в голосе прошептал он.
- То есть, побег? - это был не ее голос - чужой, тихий и писклявый, она желала ослышаться, но утвердительный кивок собеседника разрушил надежду. Ноги стали ватные, и, чтобы не упасть она облокотилась о косяк, закрывая рот рукой. - Это нереально.
- Выбора нет, - он горько усмехнулся. - Даш, мы не чужие друг другу и знакомы много лет. Прошу, не рассказывай операм или ментам, - Максим больше не боялся. Чего может бояться смертник? Он говорил спокойно, глубоко затягиваясь сигаретным дымом. У Даши руки похолодели, и тело било мелкой дрожью, а от спокойного тона напарника становилось жутко.
- Не расскажу. Ты прекрасно знаешь, что повлечет за собой твой поступок. Взвесь все "за" и "против". И... Я не хочу тебя потерять, - прошептала девушка, пересилив себя и посмотрев в его лицо.
- Все будет хорошо, - вымучив из себя улыбку, он потянулся к девушке и коротко поцеловал. - Я выведу Ветрову из СИЗО и сразу же во всем признаюсь.
Становилось тошно от собственной лжи. Стыдно давать несуществующую надежду и себе, и ей.
- Получится, но, чтобы к тебе потом не было много вопросов, не надо чтобы нас видели вместе.
- Ты прав. Максим, ты все-таки подумай,- взяв куртку в руку, она вышла на лестничную площадку, а парень ловил каждое ее движение, словно видел ее в последний раз и хотел запомнить получше.
- Подумаю, обещаю,- Даша закрыла за собой дверь, оставляя соседа одного наедине с дилеммой.
Парень сел в кресло и откинулся на спинку. Шум в ушах не проходил, и потихоньку начинало подташнивать. Хотя, чем? Пустым желудком? Кряхтя и превозмогая боль, встал и проковылял на кухню за таблетками, оставленными заботливой Дашкой. Выдавив парочку, он без зазрения совести запил их ледяным пивом, наблюдая в окно за плохо освещенной улицей. Сегодня только двадцать шестое декабря, а люди уже спешат быстрее купить все необходимое для встречи Нового Года. С этой котовасией молодой человек совсем забыл про праздник. Да и с кем ему отмечать? Мать с новой семьей уедут, друзья почти все семейные люди, и в такой праздник Макс для них далеко не желанный гость. Были мечты о соседке, но и они испарились, как облачко сизого сигаретного дыма, выпущенного в воздух. Забрав таблетки, бутылку и сигареты с собой, парень завалился на диван и включил телевизор, надеясь, что болтовня ведущих хоть немного отвлечет. Помогло, но не слишком. Курить хотелось зверски, и он нарушил еще одно правило - курить только в кухне. Одна, вторая, организму, нагруженному стрессом, было мало, требовалось еще и еще. Во рту чувствовалась горечь, не обращая на это внимание, мужчина снова потянулся к пачке, но вместо сигареты взял те самые таблетки.
"А что, если все решить иначе? Нет человека, нет проблемы? - он покрутил в руках серебристый блистер. - Сколько глупостей я тогда не совершу."
Словно в ответ на его вопросы из телевизора громкий голос девушки из социальной рекламы произнес:
"Самоубийство - это не выход. Звони..." Макс усмехнулся. "
"И правда, мужик я или кто?"
До двадцать восьмого декабря оставалась всего пара дней и, чем скорее он начнет придумывать план, тем лучше. Сейчас даже подобие мысли заглушалось болью, но хоть какие-то жалкие потугу должно подкинуть сознание. Затянувшись едким дымом, он закрыл глаза и представил план исправительного учреждения, которое за неполных семь лет изучил досконально. Зная каждый уголок, поворот и изгиб стены, даже такую мелочь как, сколько квадратиков на полу и сколько штук кафельной плитки на стене четвертого отделения.
Из корпуса выбраться нереально: куча датчиков, сигнализация и охрана. А по периметру вышки с автоматчиками, высокая стена и одичавшие собаки, живущие за рабицей КСП, которых кормят с лопаты, ибо они не признают не своих, не чужих.
У корпусного и полномочий по выводу заключенных из камер много. Можно приказать младшему инспектору, и он откроет, даже не спросив зачем. Да, выведет он ее в административное мыть полы, а потом. Везде решетки на окнах, даже запасной выход ведет прямиком в караульный дворик. Тупик. Единственное, что ясно - бежать можно только из административного здания.
Максим не считал, какую по счету таблетку обезболивающего выпил. Лекарство притупляло боль в теле, могло бы оно притуплять боль в душе, на нем сидел бы каждый на этой планете. Дашка права, побег подставит весь изолятор, и эта мразь Захаров будет довольна, но пусть так, чем пострадает она и родные. Рука сама потянулась к мобильному и, выбрав из телефонной книжки номер, он нажал на вызов. Во время длинных гудков стараясь придать голосу более спокойный тон.
- Привет, мам. Нет, ничего не случилось, просто соскучился. Как Женя и Леша? Честно, все в порядке, - Максим сглотнул и закрыл глаза от боли в висках.- Когда вы уезжаете, я приеду вас проводить. Хорошо, - на последних словах его голос охрип, а язык еле-еле поворачивался. - Я люблю тебя, мам. Пока.
"Если хочешь сохранить девчонку, держи ее от себя подальше," - перед глазами всплыл седой мужчина с окровавленными руками и рубашкой. Как не стыдно признавать, но он прав. Пока девчонка рядом с Максимом, она будет страдать, и самое лучшее - заставить ее ненавидеть. Он сильно привязался к Даше, и было тяжело представлять, как это, быть без нее, тем более, обижать и заставлять ненавидеть. Но ради ее безопасности - надо, и больше вариантов он не видел. "С завтрашней смены и начну постепенно быть сволочью". Чувствуя угрызения совести, молодой человек набрал СМС и отправил его напарнице.
***
Уже более двадцати минут игра стояла на паузе, а девушка, сидящая перед монитором, смотрела на него невидящим взглядом, кофе, стоящий рядом, давно остыл, но это мало ее волновало, а какое противостояние творилось в ее душе, одному Богу известно.
- Даш, все в порядке? - девушка вздрогнула, когда чья-то рука погладила ее по голове.
- Да, мамуль, все хорошо, я не услышала, как ты пришла. Как дежурство, больных много? - девушке не хотелось оправдываться и врать, снова врать, поэтому она старалась перевести тему разговора на более привычную.
- Нет, сегодня на удивление тихо, город готовится к новогодним праздникам, и людям некогда болеть, - женщина устало улыбнулась и прижала дочь к себе. - Даш, что с тобой происходит? Ты последнее время сама на себя не похожа, - мать давно заметила, что после того, как дочка начала очень тесно общаться с соседом, изменилась. Стала более серьезной и тревожной, что-то бормочет во сне. Женщина несколько раз пыталась разобрать слова, но кроме. "не трогайте" и "что вы сделали" ничего не могла разобрать. А лезть к дочери с допросом было чревато последствиями. От отца Даше досталась необычная и очень тяжелая черта характера, и эта черта начала проявляться с детства. Замыкаться и держать все в себе, охранять внутренний мир и чувства от других глаз.
Много раз мать пыталась раскрыть дочь, понять, что она чувствует в данной ситуации, знать все про молодых людей, с которыми она встречается и что к ним испытывает. Общаться как ее подруги со своими дочерями. Постоянно задавала наводящие вопросы, но все равно не могла достичь цели, тогда начала спрашивать на прямую. И добилась того, что все попытки пресеклись в один момент, когда восьмилетняя Даша ответила на очередном "допросе": "Я никому не хочу раскрывать свою душу и выставлять на показ то, что творится у меня внутри."
Спустя шестнадцать лет, мало что изменилось.
Но частые появления соседа в их квартире немного настораживали, и женщина, наблюдая за молодыми людьми, начала понимать, что между ними что-то есть и не только работа. Тем более тот взгляд, которым сосед смотрит на ее дочь, как он буквально пожирает ее глазами, следит за каждым движением, говорил о многом. Мать была рада. Все-таки девочке скоро двадцать пять, пора уже и о семье задуматься. Она растила Дашу одна, без чьей-либо помощи и всегда мечтала, что дочка выйдет замуж. И у нее будет поддержка и опора в жизни. Максим по ее мнению был не самый худший вариант, даже намного лучше, чем дочкины "бывшие".
Женщина знала парня с пеленок. В детстве он хлебнул немало горя: постоянные скандалы дома, пьяный отец, избивающий жену и ребенка. На мальчике не было живого места после очередных домашних разборок. Иногда сбегая к Дашиной маме, мальчик сидел на кухне и твердил, что никогда не поднимет руку на свою жену и ребенка и не заставит их страдать. Как он был счастлив за мать, которая после развода с отцом все-таки вышла второй раз замуж.
- Все в порядке, мам. Просто на работе проблемы, и сама их решить я не в силах, - пускай и частичная, но правда, девушке уже надоело постоянно лгать всем, включая себя.
- Знаю, ты будешь против, но я все же предложу. Может, тебе поговорить с от... с начальником? - осторожно произнесла женщина, ожидая реакции дочери и далеко не положительной.
- Это не так серьезно, чтобы привлекать такую тяжелую артиллерию. Поговорю с дежурным и заместителем по режиму. Вот и все, - Даша вымучила из себя правдоподобную улыбку и, стараясь избежать дальнейших расспросов, перевела разговор в другое русло.
- Пойдем лучше кофейку попьем. Расскажешь, что интересного произошло.
Попив кофе и поболтав с матерью, девушка снова вернулась в свою комнату. Открыв окно, она забралась на подоконник, достав сигарету из пачки с красивой картинкой и надписью "самоуничтожение", прикурила и сделала первую глубокую затяжку. Свобода Ветровой, побег - Даша чувствовала себя в этом виноватой, и если случится непоправимое, как она будет жить с мыслью, что это случилось из-за нее. Надо было сразу все рассказать операм. Да Макса бы уволили или перевели в другую службу и все. Тесно переплетенное правило «своих не сдавать» с крысятским «сдай всех, и будет тебе счастье».
"Охренительная вырисовывается картина, знаю все и не могу предотвратить. Зря дала слово, ментам и операм не сдавать. Хотя, есть один вариант, довольно неприятный, но единственный."
Мобильник на тумбочке свистнул, извещая о новом сообщении. Девушка взяла телефон и открыла смс.
"Я защищу тебя, чего бы этого не стоило. Спокойной ночи. Семенов."
- Ага, защитишь, придурок. Половину СИЗО подставишь, но на днях я сделаю то, за что ты меня будешь ненавидеть. Пусть лучше так.
***
- Алексеева, иди обедай! - заорал корпусной на все отделение, со всей силы кинув ключи в нишу, от чего по отделению прошёл зверский грохот. Мирно сидящая на подоконнике девушка подпрыгнула, испуганно уставившись на него. - Я не понял, какого хрена сидим во время дежурства?
Казалось, девушке снится сон. Она проморгалась и даже незаметно ущипнула себя за руку. Не сон.
- Ты чего орешь? Моей нервной системе и так пиздец настал, хочешь совсем добить?- зло зашипела Даша, исподлобья смотря на ухмыляющегося старлея.
- У тебя двадцать минут, - он вскинул руку, обнажив циферблат часов. Его голос звучал грубо, будто он говорил не с подругой, а с обычной зечкой. Что, в свою очередь, еще больше насторожило сержанта. - Уже девятнадцать. Что, есть не хочешь?
Непонятно и обидно, как за одну ночь человек мог так измениться. Подойдя к нему, девушка остановилась, пытаясь разглядеть на лице молодого человека хоть какие-то эмоции. Она заметила, что старлей не смотрит ей в глаза как раньше, а отводит взгляд.
- Что вылупилась, сейчас передумаю, и вообще никуда не пойдешь.
- Пошел нах, у меня законный час, - девушка обиженно швырнула свои ключи в нишу и забрала проходные. Со всей силы хлопнув дверью, она покинула отделение, оставляя корпусного с его дерьмом наедине.
Максим, оставшись один, чувствовал себя очень мерзко. Даша явно не понимала, что с ним происходит. Ее испуганный и в тоже время пропитанный болью взгляд убивал. Максиму хотелось послать все свои планы и решения к чертям и бросить свою задумку. Щелкнуть Дашку по носу, улыбнуться, обнять и сказать, что пошутил.
"Прости, Даш, это для твоего же блага. Ненавидь меня, я умоляю."
Даша, словно зомби, спускалась по лестнице вниз к выходу из корпуса. Проходя в административное здание через КПП она так и не могла прийти в себя от такого Максима, и в то же время уверенность в своем плане из крепкой стала железобетонной.
В обеденный час тюрьма привычно вымирала. Сотрудники уходили домой, а кто оставался, прятались по кабинетам, попивая чай. Единственное исключение – дежурная смена. Им запрещалось покидать стены исправительного учреждения во время обеда. Законный час, чтобы посидеть, полежать, поесть и поболтать. Но девушка решила использовать его по-другому.
Подойдя к дежурке, она с облегчением вздохнула. В "аквариуме" сидел один ДПНСИ, оператор, видимо, пошел на обед.
Девушка робко постучалась в окошко, до чертиков пугая задремавшего дежурного.
- Ты что меня до инфаркта хочешь довести? Сколько раз говорить, заходи внутрь,- орал мужчина, показательно держась за сердце.
- Владислав Михайлович, кто сегодня ответственный? - осторожно поинтересовалась девушка.
- Хозяин. Хочешь на ковер к нему сходить? Могу организовать. Мерзкие дети, мне уже не восемнадцать, чтобы иметь стальные нервы.
- Хочу, только я своим ходом, - усмехнувшись, она почесала затылок проходным ключом, чуть сдвинув шапку на лоб.
- Заболела, девка, - вздохнул мужчина, грузно разваливаясь в кресле.
Чем ближе Даша была к кабинету начальника, тем больше нервничала. Пару раз она порывалась развернуться на полпути и вернуться на пост, но, вовремя одумываясь, продолжала свой маршрут. Ноги стали ватными и с трудом преодолевали ступеньки, ведущие на верхний этаж. Перешагнув порог приёмной, девушка наткнулась на крайне удивленный взгляд секретаря, думающего про себя, что же могло заставить девочку добровольно пойти на казнь? На быстрый вопрос, свободен ли шеф, секретарь так и не вышла из ступора и медленно закивала, словно китайский болванчик.
Девушка резко вдохнула и выдохнула и, решившись, постучалась в массивную дверь кабинета.
- Заходите.
- Товарищ полковник, разрешите войти, – Даша старалась отрапортовать привычно спокойно и громко, но голос отказался слушаться и превратился в тихий и сиплый.
- Даша? – мужчина оторвался от бумаг и привстал из-за стола. Он явно не ожидал такого посетителя и, растерявшись, быстро убирал важные документы в стопку, одновременно указывая на стул, рядом со своим столом. – Проходи.
