08.09.2014

я искал тихой жизни и кружку горячего зеленого чая на завтрак, обед и на ужин. сломались наушники, порвался любимый в клеточку плед, вышел, но не вернулся май. я пытался себя погубить сигаретами, покупать каждое утро «Marlboro» даже в зимние стужи. я не видел конца этой жизни, не помнил ее начала, не ведал, где середина и край. я просто жевал мятный «Orbit» без сахара, делал в словах паузы и выгонял ее из головы*. а когда было совсем плохо, то заваривал кофе и громко, с выражением, читал наизусть Есенина. и часто был болен настолько, что не знал, откуда взялась эта боль, а в куче прогнившей листвы, как рощу в сентябрь, осыпал мне мозги алкоголь**, а в забытом на полке томе «Карениной» была всегда загнута восьмая страница. я любил вечера, когда, глядя в окно, можно было считать прохожих на улице и детей во дворе. я часто на набережной кормил хлебными крошками жирных и так голубей, ну и нескольких уток. а перед сном я часто бродил по лабиринтом, что были на домашнем старом советском ковре. а еще я сбился со счету и не знал, сколько прошло месяцев, дней, сколько часов ушло или суток. я гулял по паркам и скверам даже в снега, даже в сильные бури, даже в самые страшные грозы. я не искал там себя, я не думал, давно потерял надежду на что-то, хотел раствориться в тумане. только на клумбе у себя возле дома иногда поливал куст, где летом распускались шипастые розы. я хотел путешествовать, увидеть весь мир, всю планету, но на стареньком телевизионном экране был всегда включен девятый канал. я был одинок, хотел быть одиноким до жути, чтобы все оставили меня и ушли по своим делам. не хотел говорить с ними, говорить о несчастьях своих, о проблемах, о терзающей душу боли. есть такие проблемы, где места нет даже успокаивающим жестам и сочувствующим словам, где и так понятно, кто сегодня выучил не свой текст и сыграет совсем не свои театральные роли. все пройдет через каких-то пятнадцать, а может, чуть больше шестнадцати с половиною лет. я снова по-детски буду радоваться жизни и уплетать за обе щеки джем, рисовать красные линии. выкину из кармана последнюю пустую пачку любимых «Marlboro’вских» с ментолом сигарет, и только ночью, лежа в кровати, при тусклом свете свечи я назову тебя шепотом еще раз по имени это будет две тысячи четырнадцатый раз.