"Если бы я был твоим сыном"

      Приближалось время суда, и Гвиневра не могла найти себе места. Ожидание и неопределенность будущего казались пыткой. Глядя в окно, погруженная в свои безрадостные мысли, она словно оцепенела, не сразу заметив, что в комнату вошли.       Обернувшись, королева вздрогнула всем телом: на пороге, словно из ниоткуда, появился Мордред. Сдержав бурю, рвущуюся наружу, Гвиневра смерила нежеланного гостя взглядом. Тот, как ни в чем не бывало, осматривал ее покои, словно и не замечал неприязни. Иногда его губ касалась едва заметная ухмылка — в такие моменты Гвиневра была уверена, что не стоило ждать ничего хорошего. Он появился в ее жизни, как черт из табакерки: столь неожиданной и малоприятной была эта встреча. Гвиневре казалось, что этот юноша был способен уничтожить все, к чему прикоснется, но сейчас она могла лишь молча наблюдать, как гость бесцеремонно разгуливал по ее покоям.       — Знаешь, — тихий голос, подобно раскату грома, нарушил тишину, — а ведь я мог бы быть твоим сыном, — Мордред опустился на край кровати, а по спине Гвиневры прошел холодок: привычная полуулыбка пропала с его лица, и юноша казался на редкость серьезным.       Она не знала, новый Бог или старые не дали ей детей, законных наследников престола. Гвиневра отвела взгляд, стараясь не смотреть на бастарда своего супруга — словно тот был повинен в своем рождении. Будь у нее дети, какими бы они могли быть? Она не раз задавалась этим вопросом, но грезы лишь больнее ранили. Гвиневра подошла к своему гостю, виновнику беды, нависшей над ней, и живому напоминанию о том, чего у нее не было. Ее душа разрывалась на части: она не могла унять злости, заполнившей все нутро, но и слова, прозвучавшие ранее, не давали покоя. Гвиневра понимала, что Мордред, подобно дьяволу, играл с ней, знал уязвимые места, но искушение, страстное желание, которому не суждено сбыться, было слишком велико.       Сколько бы сейчас могло быть ее, Гвиневры, детям? Сколько бы сейчас должно было быть Мордреду на самом деле? Она думала, что, должно быть, это ужасно вырасти столь быстро. Лишиться всех прелестей детства. Думал ли он сейчас, что мог жить совсем иначе? По-другому. Быть ребенком, как должно: играть с другими знатными детьми, представлять себя рыцарем и мечтать о приключениях... Гвиневра как наяву могла представить, как ее сын с восторгом рассказывает о своих победах во время игры, как делится перед сном планами на такой далекий завтрашний день... Она не могла знать, о чем думал Мордред. Мог ли он думать о том же, о чем и она? О том, чего лишился? В этот самый момент представлять, какой была бы его жизнь, будь его матерью другая женщина, а домом с рождения — Камелот.       Королева могла лишь гадать. Она даже толком не видела лица гостя — тень от ниспадавших волос скрывала его черты. Повинуясь какому-то сиюминутному порыву, Гвиневра отвела рукой непослушные темные пряди.       "Должно быть, достались от Морганы — волосы Артура отливали золотом," — уколола промелькнувшая мысль.       Гвиневра всматривалась в лицо Мордреда, стараясь отыскать черты Артура, но, как ни пыталась, мысли о женщине, которую она даже никогда не видела, не покидали ее. Гвиневра не знала сестры Артура, но за той повелась недобрая слава: как и говорил когда-то Мерлин, у стен были уши, а слуги шептались в ожидании ее, Гвиневры, приговора. Одна мысль о магии пугала королеву, а эти глаза — она остановила взгляд на льдисто-голубых глазах гостя, — они пугали не меньше. Гвиневре казалось, что у простого человека не могло быть таких холодных глаз; их словно наполняла стужа чужого, не знакомого и враждебного ей мира — мира магии, которой было отравлено естество бастарда ее мужа. Гвиневра отпрянула, резко одернув руку, будто этот холод был реальным и мог добраться до нее, сковать кровь в жилах, навсегда оставив ледяной статуей.       Мордред, сидевший до этого не шелохнувшись, медленно встал. На его лице играла уже нескрываемая насмешка:       — Знаешь, — он повел рукой в воздухе и прикоснулся к губам, наигранно задумавшись, — если бы я был твои сыном, счастливой семьи все равно не получилось бы... — Мордред тряхнул волосами, словно отгоняя представленное.       Словно лед все же вырвался и в самом деле коснулся ее сердца, Гвиневра замерла, позволив себе выдох, лишь когда дверь за гостем захлопнулась. Она вздрогнула: второй раз звук показался ей громом — тучи сгущались, а воздух стал тяжелым, в ожидании грозы. Королеве чудилось, что зло морозным кольцом сомкнуло руки на ее шее, лишая воздуха. Ей было страшно. И если секунду назад Гвиневра могла в тайне позволить себе мысль о спасении, теперь она знала — на суде Мордред сделает все, чтобы ее уничтожить.