Маленький кошмар

- Брысь! Брысь отсюда! – кричал разгневанный Мелисов, указывая пальцем куда-то назад. - Юра… - Я неясно выразился?! – яростно взревел гитарист. – Я тебе, дурачку влюбленному, быстренько замену найду! - Юра, подожди!.. - Вон отсюда! Вон! Вон!.. - Дима! Дима! Процко, мать твою за ногу, хорош орать! – открыв глаза, Террис узрел перед собой трясущего его за плечи согнутого крючком Ларса, стоящего рядом с ним нахмуренного Женю и явно не на шутку обеспокоенного Юрона. Как только музыканты заметили, что гитарист уже не спит, они вздохнули полной грудью. Илья убрал руки, выпрямился, а его лицо приняло привычное выражение абсолютной инфантильности. – Чего ты орал, как потерпевший? - Да так… сон плохой приснился, - замялся Процко. – Совсем плохой. - Кошма-а-аржички, Димон? – откуда-то сзади внезапно появился злодейски улыбающийся и вечно ржущий Иванов. – Мамочку позвать, а? - Пошел ты! - зло огрызнулся гитарист, но, заметив краем глаза всё еще нахмуренного Юрона, взял себя в руки. – Всё в порядке. Уже и покричать нельзя? Мелисов как-то подозрительно глянул на друга, но лишь пожал плечами. - Точно всё хорошо? – еще разок уточнил он. Дима кивнул, чувствуя, что что-то как-то изменилось. По спине пробежал неприятный холодок, и он нервно сглотнул, давя в себе желание отвести глаза. Юрон склонил голову набок. – Ну, ладно. Но если что – ты говори. Нам ведь еще тур доигрывать. - Слышь, Кривенков! – Иванов пихнул сидящего рядом драммера локтем под бок. – Юрка у нас в мамочки заделался! - Заткнись уже! – рассерженно бросил оставшийся Дима и вновь повернулся лицом к окну. «Дожил, блин, - думал он. – Уже и кошмары снятся. Нельзя в интернете перед сном сидеть!» *** - Отыграли, мужики! – торжественно провозгласил Ларс, одной рукой ободряюще хлопнув по плечу Иванова, а другой крепко обняв за плечи Женю. Парень улыбнулся и согласно тряхнул растрепанными кудрями. Группа полным составом толпилась в фойе очередной третьесортной гостиницы очередного провинциального городка. Музыканты всё еще отходили от прошедшего концерта и мысленно до сих пор находились на сцене, в окружении орущих и трясущих волосами и «козами» поклонников. Мелисов, на правах самого способного к мыслительным процессам, что-то переговаривал с организаторами, Иванов с Кривенковым играли в города, изредка громко восклицая что-нибудь о том, что жизнь несправедлива, Мамонтов с Егоровым что-то шепотом обсуждали, при этом вокалист периодически сдавленно хихикал и смущенно хлопал глазками, и один только Процко никак не мог найти себе место. Он стоял, уткнувшись носом в ворот болоньевой куртки, и исподлобья наблюдал за Юроном. Признаться, гитарист был порядком напуган тем сном, что застал его днем. И даже не мог толком объяснить, чего же в нем было такого страшного, что могло его аж кричать заставить. «Тьфу! Взрослый мужик, а как школьница какая-то!» - мысленно упрекнул себя Террис. Действительно, в последний раз ему снились кошмары еще в школе, классе эдак в восьмом. Тогда еще совсем зеленый, хрупкий и несколько угловатый юноша, чем-то неуловимо напоминавший девочку, до смерти боялся больших собак, с грязно-желтыми острыми клыками, почти неживыми бусинами-глазами и грязными длинными когтями. Но еще больше его пугала перспектива быть обсмеянным из-за этого друзьями. Вот тогда ему действительно часто снились «плохие» сны со свирепыми псами и злобно хохочущими одноклассниками в главных ролях. И Процко мог бы понять, если бы сейчас ему снилось что-то подобное – ну, мало ли, детство далекое вспомнилось, с кем не бывает. Но всё было не так, совсем не так. В реальность его вернул несильный, но ощутимый тычок в спину. Вздрогнув, мужчина резко обернулся – сзади стоял усталый, растрепанный, но довольно улыбающийся во все тридцать три зуба Дима, который Иванов. - Чего застыл-то? – спросил он, на ходу скидывая куртку и всучивая ее возмущенному Кривенкову. – Илья с Женей уже ушли. Шевели ластами, а то тебя Юра у номера ждет. По спине пробежал неприятный, противный холодок. «Вот только Юрона-то мне сейчас и не хватало!» - нахмурился Процко, но, тем не менее, кивнул и уныло поплелся по указанному направлению. А в номере, тем временем, уже вовсю хозяйничал Мелисов. Весьма оперативно разобрав старую двуспальную кровать времен СССР, едва-едва стоящую на хлипких деревянных ножках и как-то нехорошо шатающуюся, он скинул специально приспособленные под осеннюю слякоть ботинки с верхней одеждой и спешно убежал в душ. Когда в номер вошел Дима, Юра уже выходил из ванной, с мокрой макушкой, влажными плечами и обернутым вокруг бедер махровым полотенцем. Процко, застывший в дверном проеме, вмиг залился краской и отвел глаза. - А, Дима! – как ни в чем не бывало, улыбнулся он и, выудив откуда-то полотенце, швырнул его Террису. Тот, вздрогнув, поймал его. – Ты где плутаешь? Я уж в душ сходить успел. «Заметно» - только и подумал Процко. Схватив дорожную сумку, он юркнул в ванную – то самое укрытие, в котором можно отсидеться, поразмыслить немного о насущном и о том, как из этого насущного безболезненно выбраться. Горячие струи слегка отрезвили мужчину – ему даже уже не казался таким страшным Юрон, с которым он уже был знаком далеко не первый год и с которым сгрыз не один пуд соли. Правда, стоило только вспомнить недавний сон, как всё становилось на свои места. Когда же всё это началось? Уже и не припомнить. Кажется, еще в тот раз, когда он пришел на первую репетицию в составе Эпидемии. В процессе работы Юра был действительно прекрасен – никогда не кричал, коллективом управлял исключительно умело, а в светло-голубых глазах загорались какие-то нечеловеческие искорки, так уж он любил свое дело. Правда, тогда гитарист не придал своей симпатии особого значения – ну, есть и есть, чего уж. Но всё это дело росло и активно развивалось, что не могло не напрягать. И особенно Терриса бесило осознание того факта, что он ведет себя, прямо скажем, как влюбленная школьница. Разве что в тетрадочках не писал имени объекта воздыхания и не делился такой информацией с подружками. Ну, а последние два дня Диме вообще было тошно от самого себя, настолько ситуация была абсурдной. «Надо просто переждать, - решил он, выходя из душа и параллельно вытираясь. – Осеннее обострение. Пережду, и всё пройдет» - Чего ты так долго? – прикрикнул Юра из-за двери, заползая под холодное дырявое одеяльце с выцветшими солнышками, любезно предоставленное гостиницей. – Небось, утонул там? По Террисовской спине пробежал целый табун мурашек. Он нервно сглотнул и осторожно положил ладонь на отваливающуюся ручку двери и аккуратно дернул ее на себя. Дверь как-то нехорошо, неестественно заскрипела, но всё-таки, вопреки всем ожиданиям параноика Процко, не упала и послушно отворилась. Мужчина поправил черную мешковатую футболку с изображенным на ней черепом какой-то неведомой рогатой зверушки и оттянул ее аж до середины бедра. «Шорты надо было брать! – мысленно упрекнул он себя. – Не краснел бы сейчас перед Юроном!» Хотя, нет. После всех этих снов не краснеть перед Юроном было просто невозможно. Процко глубоко вздохнул и сделал неестественно широкий шаг вперед. Мелисов, укутав ноги в домашний плед, насильно всученный ему женой, рылся в планшете. Услышав скрип деревянного пола, мужчина поднял взгляд и улыбнулся. - Выплыл всё-таки, - усмехнулся он, выключая гаджет и совсем неаккуратно упихивая его куда-то вглубь чемодана. – Гаси свет и ложись. Нам завтра надо рано встать, водитель обещал приехать в шесть. А еще ведь нужно будет Кривенкова каким-то образом поднять… Юрий присвистнул, предвкушая веселое пробуждение. Дима легонько стукнул по доисторическому полувисящему на двух с половиной проводочках выключателю, а потом, старательно не отрывая взгляда от пола, подошел к кровати и лег на самый ее краешек. Положение было настолько шатким, что, казалось, если тронуть Терриса, скажем, за ногу, то он тут же свалится на пол. Мелисов, когда его глаза привыкли к темноте, критически оглядел чудом удерживающегося на матрасе друга, и не удержался: - Ляг нормально, а то проснешься уже на полу. - Ничего, - хрипло отозвался Процко, так и не поднимая глаз. – И здесь хорошо, - и, чуток подумав, он добавил: - Спокойной ночи. Дмитрий попытался принять более удобное положение, не сдвигаясь ближе к Юрону, но у него, как и следовало ожидать, ничего не вышло. Вот вообще ничего. После самого неудачного изворота, едва не грохнувшись, он решил больше не экспериментировать и просто перетерпеть одну ночь. Всего одну. Разве долго? - Дим, - Мелисов резко обернулся и буквально за ногу вытянул гитариста на середину кровати. Тот не успел даже ничего сообразить, но животный страх уже нещадно поедал Терриса. Даже в темноте было заметно, что он весь покраснел, как вареный рак. Но Юра был настроен крайне решительно. – Ты чего от меня уже второй день шарахаешься? Я же, вроде бы, и не орал особо в последнее время, и разносов не устраивал, да и вообще, крайне уравновешенно себя вел, - да уж, Юрон точно не умрет от скромности. – Ну, так чего у тебя? Процко задумался. Он честно предполагал, что его поведение никак не изменилось. Вот вообще никак. Да и что, в принципе, могло измениться? Как общались, так же и общаются. Ну, почти так же. Несмотря на свое крайнее неумение врать, Террис всё-таки решил попробовать – мало ли, не заметит? - Тебе показалось, - он резко крутанул головой, и уже было перевернулся на бок, как вдруг Юра резко схватил его за предплечье. Мужчина вздрогнул, широко распахнув глаза и непроизвольно дернувшись назад. - Нет, серьезно, - Мелисов склонил голову набок. – Что с тобой? Тебя как обухом по голове приложили. «Ага, обухом, - думал Дима. – Скорее гитарой» - Не высыпаюсь просто, - старательно пряча глаза, пожал плечами он. И, кстати говоря, ни разу не солгал – с этими кошмарами было просто невозможно нормально поспать. – Хрень всякая снится, отдохнуть не дает. Мелисов нахмурился и приблизился к Процко. - И кому ты врешь? Надежды стремительно растворялись в воздухе, но Террис точно решил, что будет молчать, как рыба. «Не хватало еще вправду из группы вылететь» - здраво рассудил он. А ведь Юре не составит труда найти нового гитариста, место пустым не останется точно. В конце концов, мало ли хороших музыкантов, готовых играть в Эпидемии? «Сражение еще не проиграно, солдат! – зазвучал внутри него бодрый голос. – Крутись!» - Я тебе не вру, - это, вообще-то, должно было прозвучать решительно, но получилось робко и даже шатко. - Да ладно тебе, - смягчился Юрон, про себя оценивая состояние друга. – Я же для общего дела, а не ради любопытства. Тебе ведь еще тур доигрывать, поэтому лучше сразу говори. Признавайся, что случилось? Ты не заболел? У Процко перехватило дыхание, но он всё еще отчаянно пытался сохранять самообладание. Что-то внутри подсказывало, что конец близок. - Если бы, - шикнул сквозь зубы Процко, впрочем, не слишком-то это осознавая. – Влюбился. И, как оказалось, очень и очень зря. Мелисов, скажем прямо, завис. Что этой фразой собирался сказать Террис, он решительно не понимал. Вернее, догадывался, но догадка была слишком, слишком абсурдна… - Чего-чего? – он удивленно вскинул брови. Процко в прямом смысле слова схватился за голову. «А вот теперь всё проиграно, – короткий вздох. – Бесполезно» Юра непонимающе почесал макушку. Медленно, но верно до него начал доходить смысл всех этих слов. - Подожди, Дим. Ты ведь… - начал было Юрон, но так и не нашел в себе силы озвучить свое предположение. - Влюбился, - выдохнул он. – Чуть-чуть. Немножко. И, кажется, в тебя. Вот и всё. Вот и вылетело. По спине пробежал неприятный холодок. До Процко начал примерно доходить смысл всего только что им сказанного. Да, черт возьми, да! Он только что признался женатому сорокалетнему мужчине! И мало того, что признался, так еще и сделал это, как какая-то прыщавая пятиклашка! «Зачем я это сказал?!» - вот, собственно, единственный вопрос, каким он на данный момент задавался. Слово ведь, как известно, не воробей. Коли ляпнул, то будь любезен за это отвечать. - Юра… Но Мелисов отчаянно хранил молчание. Лицо его выражало исключительно замешательство. - Ты это серьезно? – вот, собственно, и всё, что он смог из себя выдавить. Процко хотел было отвести глаза в сторону, но отчего-то не смог. Видимо, в Юроне действительно было что-то от мага. А как, если не магией, можно объяснить всё только что произошедшее? Террис неровно выдохнул. - Да, - прошептал он. Мелисов вновь впал в задумчивость. Не то, чтобы в его музыкальной черепушке всё это не укладывалось, более того, он даже замечал какое-то недвусмысленное поведение за своим гитаристом, да и все, собственно, замечали, просто как-то… странно, что ли? И странным был даже не сам факт того, что женатый мужчина, лежащий с ним на одной кровати, буквально под боком, признался в весьма необычных для него чувствах, нет, весь курьез был в том, что Мелисов, как бы, не был особо против и, может быть, в глубине того, что у него называлось душой, отвечал… взаимностью? «Немыслимо! Неправильно! Не так!» - затараторил ботаник-рассудок. Но разве же Юра послушал его? Врать Мелисов не умел никогда, поэтому решил не торопиться с ответом. - Почему ты не сказал мне? Мелисов поднял глаза и непроизвольно ахнул. Такого Терриса ему видеть еще не доводилось. Завешенный русыми спутанными волосами, покрасневший, он сидел, закусив нижнюю губу и сжав пальцы в кулаки так, что они мелко задрожали. Почему-то Юре показалось, что еще чуть-чуть, и мужчина расплачется. - Я думал, ты меня пошлешь, - явно пересиливая себя, прошептал Дима. – А посылать ты умеешь. - Ты боишься меня? – нахмурив брови, спросил Юрон. Процко не ответил лишь потому, что сам не знал ответа на этот вопрос. Ему всё больше и больше хотелось провалиться сквозь кровать, пол и землю и оказаться где угодно, но не здесь. Пауза затянулась. Дима по-прежнему сгорал от стыда и проклинал себя, свой длинный язык и всех богов, а Юра просто смотрел на друга, терпеливо ожидая ответа. Наконец, когда молчать уже просто не было сил, он тяжело вздохнул: - Мальчишка ты еще, Террис, - мужчина невесомо коснулся кончиками длинных музыкальных пальцев холодного плеча гитариста, отчего тот вздрогнул. – И не смей меня бояться. А не то я дам тебе на это повод. - Ладно, Юр, - Дима резко отодвинулся, откинув мешающиеся лохмы за спину. – Прости за то, что я наговорил. Я всё понял. Пить меньше надо… - А кто-то сказал, что я против? – сощурился Мелисов. Процко застыл с одеялом в руке и гримасой искреннего непонимания на лице. Даже желание сгореть на месте слегка притупилось, настолько странной показалась ему последняя реплика. Или даже не странной, а обнадеживающей. - То есть? – вот и всё, что смог выдавить из себя мужчина. Юра тяжело вздохнул. - Ты - тормоз из тормозов, Процко! – воскликнул он и, резко обхватив руками шею друга, впился в его губы настойчивым, жадным, не терпящим никаких возражений поцелуем. Оторвавшись на секунду, Юрон глянул на удивленного друга и, пока тот еще не успел ничего сообразить, с силой повалил его на спину. Прохладные ладони заскользили по обнаженному животу, постепенно поднимаясь выше и останавливаясь на молочно-белых плечах. Дима запрокинул голову назад, мелко вздрогнув, когда к ладоням добавились сухие теплые губы. На мгновение мужчина оторвался и, оглядев друга, усмехнулся. – Сказал бы всё с самого начала и не кошмарил бы вовсе. Тормоз. Процко невольно улыбнулся. Не так уж всё и безнадежно, так ведь? *** - Блин, да сколько ж спать-то можно?! – Мамонтов нервно бегал по коридору, ведущему к номеру Мелисова и Процко. – Нас же уже водитель ждет, зуб даю! - Успокойся, Илья, - попытался вразумить друга Егоров. – Разбудишь же соседей. Вот уже десять минут музыканты суетливо толпились вокруг двери в номер Юрона и Терриса и в прямом смысле слова пытались до них достучаться, правда, абсолютно безуспешно. Гитаристы спали так усердно, с таким упорством, будто делали это впервые. А время-то поджимало, еще чуть-чуть и суровый дядечка-водитель махнет своей широкой лапищей на несчастных музыкантов и с обидой укатит своей дорогой. Допустить такого эпидемики никак не могли. - Сколько ж можно-то! – разозлился Кривенков, останавливая запсиховавшего не на шутку Мамонтова за шкирку. – Хорош бегать, как ужаленный! Вырвавшись из лап ударника, Ларс встал между дверью и Егоровым и, спрятав руки за спину, принялся ждать. На какое-то мгновение ситуация кое-как выровнялась – вечно радостный Иванов размеренно колотил кулаками дверь, Женя теребил длинными пальчиками спутанные кудряшки, которые – о, ужас! – еще предстояло прочесать, а Мамонтов, нахмурившись и закусив губу, придумывал, как проклянет гитаристов, когда те выйдут. Терпения у басиста хватило ровно на полторы минуты. - Когда они уже выйдут?! – взмолился он, хватаясь руками за голову. - Не психуй, - коротко отсоветовал спокойный, как удав, Джуйс и продолжил перебирать собственные волосы. – А то лет эдак через двадцать руки дрожать будут. У меня так у бабушки было. Ларс устало провел рукой по лицу, Дима, который Кривенков, прорычал или прошипел что-то явно нецензурное, а Дима, который оставшийся, сделав умное лицо, на полном серьезе спросил: - А может, просто позвоним им? Музыканты дружненько впали в задумчивость. Особенно озадаченным выглядел Ларс, и неспроста. Первым из ступора вышел Кривенков. Довольно оперативно достав телефон из кармана, набрал нужный номер и поднес аппарат к уху. - Алло? – раздался хриплый, заспанный Юрин голос. - Мелисов! – воскликнул барабанщик, радуясь, что сигнал получен. – Выползайте сюда, вы всё проспали, что можно! - Не ори, - устало промычал гитарист. – Пять минут подождите, нам надо одеться. А Диме – еще и встать. - Скорей давай! – бросил драммер и тут же отключился. А по другую сторону баррикад, то бишь в номере, спал без задних ног, свернувшись калачом и подложив ладонь под щеку, Террис. И его даже не разбудило ворчание Юрона по телефону, и ничего бы не разбудило. Ну, почти ничего. Мелисов еще разок оглядел спящего Диму – растрепанный, сопящий, светло-розовые сухие губы были слегка приоткрыты, русые волосы небрежно разметались по подушке, а светлые ресницы чуть-чуть подрагивали. Губы Юры дрогнули в полуулыбке, и он несильно потрепал друга по плечу. Террис с трудом разлепил глаза и промычал что-то нечленораздельное. - Подъем! - скомандовал мужчина, вновь расплываясь в улыбке. – Водитель уже ждет. Примерно осознав, что человек, будящий его – никто иной, как Мелисов, Процко аж подскочил на кровати. Сердце забилось в бешеном ритме – неужели все события прошлой ночи были не просто сном? И Юрин импровизированный допрос, и признание, и то, что было после, тоже? Гитарист уже мысленно ругал себя, на чем свет стоит. Наверное, это был первый раз, когда ему действительно хотелось отмотать несколько часов назад и исправить всё натворенное. Сглотнув, он глянул на друга. Почему-то он показался каким-то злым, недовольным. «Мне – абзац!» - крутилась в голове одна и та же фраза. Паранойя, мать ее. - Юр, слушай. То, что я тебе вчера наговорил… - начал было Террис, сминая пальцами край футболки. - А что, что-то не так? – резко прервал его Юрон. Глаза Процко округлились, и он изящно выкатил челюсть. Он ожидал абсолютно любого ответа, вплоть до рукоприкладства, какого угодно, но не такого. Дима, не удержавшись, поднял взгляд. Юра… улыбался? - Нет, вообще-то. Всё как надо. Мелисов усмехнулся, заправив русую прядь друга ему за ухо. Процко уже безнадежно устал удивляться оригинальности друга, поэтому просто смотрел на него квадратными глазами. - А что тогда тебе не нравится? – пожал плечами гитарист. Дима в буквальном смысле лишился дара речи. У него просто не было сил сказать хоть слово, и максимум, на что он был способен – это открыть рот. Юрон, видя замешательство друга, пощелкал пальцами прямо у него перед носом. - Ну? - Всё нравится, - выдохнул Террис, не смея отвести взгляда. Выпрямившись, Юра откуда-то достал джинсы Димы и легким движением руки отправил их хозяину. Тот от неожиданности даже не успел их поймать. - Сегодня ночуешь со мной, - подмигнул Мелисов. – А то кошмары замучают. - Больше не замучают, - прошептал Процко и впервые за сегодняшнее утро улыбнулся. А в деревянную дверь кто-то снова постучался. И, судя по звуку, постучался ногой с разворота. Разгневанные музыканты с самыми серьезными лицами обсуждали, как будут убивать своих «любимых» гитаристов.