Свободный как ветер

Дорогая, чего ты боишься? Ведь я вернусь к тебе. Я всегда возвращался. Эта война ничем не отличается от тех, на которых я уже побывал. И во всех сражениях я выживал и всегда возвращался к тебе, любимая. Но в этот раз он не вернулся. Сколь долго бы ни ждала она его, он не возвращался. Минула тоскливая мрачная осень, прошли последние солнечные деньки — когда дожди отступают и весь мир заходится в блаженствующем тепле… Но и в эти светлые дни он не вернулся. Не было письма, как женам и матерям тех гессенцев, кого сумели найти и похоронить на чужбине. Но в сердце девушки поселилась печаль. Она точно знала: всадник не вернется. Ты ведь говорил, что придешь! Что ты и здесь выстоишь! Что эта война не отнимет тебя. Но все получилось иначе, и теперь я осталась одна. Как тебе кажется, смогу ли я жить без тебя? А время шло. Осень сменилась зимой, и девушка прекратила ждать его у окна, вглядываясь в вечернюю темноту. Она все думала о том, как его черный конь, коротко всхрапывая, галопом вбежит во внутренний двор их дома, и как всадник осторожно и тихо выскользнет из седла. Тысячи раз она прокручивала в голове момент, когда она побежит навстречу ему и с разбегу, с довольным смехом, бросится в его объятия. Все считают меня страшным, все считают меня зверем. Я рублю головы, и они падают на землю так тяжело, как падают кочаны капусты. Я приходил домой с разных схваток, и ты всегда разминала мои усталые плечи, зная, как я утруждал себя, держа в руке топор и меч. Но эти люди не понимают, что война — тяжкий труд, и не только для моего тела, но и для моего духа. Может быть, я не готов к такой кровопролитной войне. Может быть, теперь я хочу другого. Пришла весна. Храня в душе память о любимом, она умирала от чахотки. Ты ведь помнишь этот день, мой милый? В мучительной лихорадке она подняла глаза и вперила взгляд в потолок. Пусть нас никто и не понимал, пусть меня и укоряли за то, что моя любовь обратилась на жестокого воина, я ответила тебе — да. Да, я согласна все стерпеть. Грудь раздирало от кашля. Ты был счастлив. Ты забыл о сражениях, ты снял доспехи, а коня мы оставили в стойле. И пошли на реку. Влажный кашель. Кругом — полевые цветы, и мы окружены ими, нам от них не сбежать. Перед нами река катит воды. Нет ничего лучше, чем осознание, что тот кого ты любишь, на самом деле добр. И пусть твоя доброта была обращена только ко мне. Тогда я любовалась тобой, мой всадник. Мне всегда казалось, что твои глаза… Она вновь зашлась в кашле и, измученная, перевернулась — очень медленно — на бок. Пальцы скомкали тонкую подушку. …твои глаза так похожи на небо. На безоблачное зимнее небо. И когда в последний раз, осенью, ты стоял, уже одетый в доспехи, а позади тебя высились голые черные деревья… Деревья на фоне бледного голубого неба… Я подумала, что это будет напоминать мне тебя. Всегда. Она закрыла глаза. Мой любимый, почему же ты молчишь? Неужели больше ты не можешь сказать мне ни слова? Даже в утешение, даже во сне? Ты больше не снишься мне. А сны становятся все длиннее. Глаза закрылись. Последний человек, знавший Всадника, умер.