Когда Гарри шел по мокрой траве в чащу леса, сжимая зачем-то в ладони уже пустой флакон с краткой запиской «Открыть под конец», он был готов умереть. Это чувство, странное и чужое, было холодным, липким, оплетало сознание, подчиняло себе. Юноша знал, что ждет его в скором времени. Но как никогда он был готов самостоятельно встать на колени и опустить голову на плаху, как это сделали многие до него. Сириус, директор Дамблдор, еще совсем «зеленый» Колин Криви… И, конечно же, его друзья, молодая пара, которой так и не суждено никогда будет пожениться.
В голове навязчиво крутились мысли о Северусе. О мечтах послевоенной жизни, о совместных вечерах, о последнем объятии прошлой ночью… В это мгновение Гарри осознал, что именно такое оно и было — последнее. Нежное, крепкое, безнадежное. Герой не мог с уверенностью сказать, жив ли сейчас его профессор. Может быть, он умирает в эту самую секунду?.. Но то, что Северус, как и его молодой любовник, знал, что его ждет гибель, оставалось неоспоримым фактом.
Уверившись в этом, Поттер был не просто готов к смерти. Уже различая среди деревьев голоса Упивающихся, он осознал четкую мысль — он жаждал Авады. Он страстно желал встретить яркий зеленый луч с высоко поднятой головой, с кривой и грустной усмешкой презрения. Глядя в змееподобное лицо Темного Лорда, не страшась встретить его гневный взгляд, Поттер глубоко вздохнул и подумал «Мы обязательно встретимся там».
Очнувшись в импровизированном госпитале посреди Большого зала, Поттер испытал легкое разочарование и теплый проблеск надежды в груди. Голова раскалывалась, из глаз от чего-то лились непрошеные слезы… Юноша был не в силах поднять голову, когда шел прочь из родной когда-то школы. Его провожали вопросами, сожалениями, благодарностями, укорами, но в ушах звенела лишь прекрасная музыка жизни — всепоглощающая тишина. Он бы даже мог ответить Молли Уизли на ее причитания, разделить с ней это ужасное горе, и позволить ее широкой рубашке впитать соль этой несравнимой ни с чем утраты. Но горло сдавило тугим обручем, а в легких словно слипся мокрый песок. Мельком Гарри успел заметить накрытого простыней и мертвенно-бледного Невилла. Хотелось кашлять до рвоты, рыдать до потери сознания, попросту умереть…
Свежий воздух снаружи пах кровью, болью и чем-то ужасно соленым. Им было невозможно дышать. Он звенел от все еще витающей повсюду магии, ее отголосков; шипел, словно газировка, и нагревался. Но что-то встрепенулось внутри Поттера, заставило сделать вдох и не подавиться. Вероятно, та самая его душа, когда проходивший мимо Драко Малфой, точно так же многого лишившийся в эту дикую ночь, бледный и обессилевший, прошептал: «Снейпа не нашли».
***
Три месяца спустя
Обычно маги не обращают внимания на маггловские заболевания — и своего опасного добра хватает. Но как не призадуматься, когда Главному Герою всея магического мира не помогают никакие средства от обыкновенной депрессии? Все эти врачи, целители и специалисты, любители гипноза, эзотерики и странных магических практик… Какой от них прок, если Гарри на уровне подсознания отторгает лечение и любые попытки ему помочь?
Полтора месяца в Мунго, и тут теряется даже Сметвик, откровенно разводя руками. Нет-нет, больнице вовсе не жаль отдельную палату для Гарри Поттера, что вы. Но от резистентной депрессии у него нет лекарства. Улучшения наблюдаются. На какое-то время, час или день, юноше становится лучше. Но ремиссия проходит так же внезапно, как и наступает. Наплывом, взор от которого становится мутным, а настроение — апатичным, недуг возвращается.
Суицидальных наклонностей у такого Поттера не замечено, желание убить себя не то чтобы отсутствует — на это попросту нет никаких сил. Сметвик предлагает юноше отдохнуть, абстрагироваться и уехать куда-нибудь. Подышать свежим воздухом, посмотреть на чужую жизнь и набраться сил. Переварить все, что произошло. Гарри не видит резона отказываться или соглашаться, он просто кивает головой и уходит.
Гриммо встречает хозяина пылью, затхлостью и темнотой. Дом скрипит и шуршит, что-то гудит меж стен, но это не имеет никакого значения. Поттер не задумывается над своими действиями — он разжигает камин, бросая в огонь все, что попадается под руку: книги, пергаменты, старую деревянную утварь, отломанные ножки стульев и прочее. Уничтожает предметы взамен того, что не может искоренить в себе. Это продолжается несколько часов, до тех пор, пока в руки герою не попадает странная черная шкатулка. Внутри лежит свернутое в тонкую трубочку письмо, перевязанное зеленой лентой, бирюзовый камень, явно лишь отколотая половина целого, самокрутка и пакетик чая. Вначале это вызывает недоумение, но после…
Запах табака, чуть выветрившийся, въедается в ноздри, смешиваясь с ароматом трав для напитка. Именно так пахло от Северуса в их последнюю встречу. Терпко, горько и тяжело. Не удержавшись от соблазна, Поттер выуживает сигарету и прикуривает от огня меж прутьями в камине, немного подпалив себе челку. Чайник искать не хочется, потому юноша разрывает небольшую упаковку и высыпает заварку себе в рот, попросту пережевывая листочки. Гарри не смеет даже моргнуть, страшась, что письмо перед ним исчезнет, испарится в воздухе. От дыма ли слезы стоят в глазах? Или то снова надежда, ностальгия и тоска? Не важно. Дрожащие пальцы взламывают печать на пергаменте.
Гарри Поттер,
Если ты читаешь это письмо, значит, Мерлин услышал мои молчаливые мольбы, значит, тебе снова повезло.
Ты выжил.
Если еще не похоронили мой остывший труп, не поприсутствовали на убогих, бедных похоронах своего профессора, на что я очень надеюсь, когда пишу эти строки… Значит, мой план сработал. Значит, мне удалось спасти с десяток жизней, за которые мне никто и никогда не скажет спасибо. Конечно, включая мою собственную, самую никчемную.
Ты — самое светлое и замечательное, что было в моем черном и насквозь гнилом существовании. Так было и так будет всегда. Знай это.
Не имею понятия, как объяснить, от чего я бегу.
Не пойми меня неправильно, По… Гарри, но оставаться здесь, оставаться с тобой — это поистине голубая мечта, мой собственный рай, которому никак не суждено случиться. Возможно, что я попросту струсил, испугался перемен. Есть малая вероятность, что тебе так же больно это читать, как и мне было больно уходить, оставляя там тебя. Гарри Поттера, которого я зачем-то полюбил. Это все не важно.
Я закрываю глаза — и вижу нас. Чувствую твой запах. Ощущаю твои руки, жадные губы, почти осязаю эту приятную неловкость, смущение.
Открываю глаза — и сюрреалистичная картинка осыпается в пыль. Как бы я этого не жаждал… Так быть не может.
С одной стороны, я был бы рад, если бы мне никогда не пришлось бы встречаться с Гарри Поттером. Я был бы готов променять радость, любовь и желание на отсутствие той горечи, что сейчас разъедает меня изнутри.
Хотя кому я буду лгать, Гарри? Тебе, кто научился за столь короткое время видеть меня почти насквозь? Тебе — нежному и бескорыстному, отзывчивому и ласковому? Тебе, что терпел мою язвительность, мой ужасный характер? Никогда… Я благодарен судьбе, что она подарила мне время, проведенное с тобой. Даже если я буду расплачиваться за него целую вечность.
Знакомо, думаю, то чувство, когда все уже потеряло смысл, когда все уже решено. Но в груди еще теплится этот огонек, потухающий, но горячий, который говорит «Верь в невозможное». Он жжет мне глотку, опаляет легкие. Именно поэтому я оставил для тебя маленький подарок.
Я прошу тебя никогда не встречаться со мной, не искать встречи, но оставляю надежду. Не правда ли, я ужасный человек?
В шкатулке на дне лежит зачарованный амазонит.
Если тебе не безразличны мои чувства и мое волнение, пожалуйста, надень его на шею, хотя бы раз. Это парный камень. Передавать сообщения он не может. Он лишь отображает состояние человека, что имеет такой же парный амулет. Если ты наденешь его на шею — он временно станет ярко-голубым или ярко-зеленым, после чего начнет менять цвет. Оттенки от голубого до бирюзового — со мной все в порядке, я жив и здоров. Красный — угроза физическому здоровью, хотя, вряд ли ты увидишь этот цвет. Черный — смерть… А если камень постоянно будет белого цвета, станет неприятно жечь кожу — просто выбрось его, пожалуйста. Если он станет белым, значит тоска моя по тебе ужасна и заставляет страдать. Постоянный тусклый зеленый же, хотя этого ты тоже не увидишь, означает, что владелец камня избавился от него.
Надеюсь, что амулет, который ношу я, навсегда останется бирюзовым. Или однажды, может, прямо сейчас, он приятно осветится изумрудным оттенком и останется навсегда под цвет твоих глаз.
Предатель и трус, который любит тебя.
С.С.
Руки двигаются сами, так как воля хозяина временно покинула его. Амулет с едва заметной глазу цепочкой оказывается на шее, приятно холодит обнаженную кожу под рубашкой. Как и описано в письме, на несколько секунд камень словно светится изнутри травянистым цветом, потом медленно меняется, переливами уходя в почти синий. На секунду Гарри испуганно сжимает его в ладони, не желая видеть черный оттенок. Но все обходится благополучно — чуть нагревшись, камушек начинает светлеть.
Сидя на полу, Поттер счастливо улыбается, разглядывая мелкие белые прожилки на бирюзовом амазоните, играя с ними. Проходит час, может, два… И камень из бледного становится ужасно ярким и слепит глаза белизной, сравнимой лишь с первым снегом под лучами солнца. Но он отнюдь не такой холодный, а даже, можно сказать, обжигающе горячий. Ладони краснеют и становятся влажными от длительного контакта с подарком. Гарри смотрит на него, как на сокровище. На губах — широкая улыбка, а в глазах застыли слезы.
***
Неделю спустя
Ремус Люпин, пришедший проведать старого друга, в доме никого не обнаружил, но запах грязи и свежей крови сильно смутил оборотня.
В главной гостиной он обнаружил расплывчатые алые пятна. Диагностика аврората определила ДНК Гарри Поттера.
Судя по количеству крови — полученные раны должны быть не совместимы с жизнью.
Сметвик, бывший лечащий врач мистера Поттера из больницы Святого Мунго, подозревает попытку суицида и обострившийся на нервной почве психоз.
«Скорее всего, — высказался целитель, — искать нам придется не мальчика, а лишь его тело, простите за резкость. В таком состоянии он не мог далеко уйти и справиться, как бы горько это ни звучало…»
Мужчина ухмыльнулся и сделал еще один глоток горячего чая, чуть горьковатого и приятно терпкого. Две зеленые части целого амазонита лежали на столике рядом с камином.
