Желтые пески смерти

Почти каждую ночь Рамба Рал видит сон. Под ногами лежит золото песка, в незамутненном облаками небе сияет безжалостное солнце. Рамба летит над землей – так легко, словно был рожден птицей. Потом сверху падает стремительная тень, и на секунду кажется, что весь мир превращается в пылающий ад, но нет – это всего лишь тот самый доспех проклятых федов. Гандам скрывается из вида, и Рамба понимает, что происходит. Под руками чувствуется панель управления, под ногами – педали, и вот он уже совсем четко, как будто кто-то отрегулировал резкость, видит, что находится в кабине Гуфа. Здесь все знакомо, и Рамба может закрыть глаза, чтобы еще немного почувствовать ветер свободного полета. Но времени на это больше нет, потому что вокруг настоящий бой, Рамба в самом его сердце, и в наушниках слышны крики товарищей. Призрак «Белой базы» чудится где-то на горизонте, но Рамба знает, что сейчас увидеть корабль нельзя. На экране монитора скачут какие-то цифры – Рамба не может и не хочет на них сосредотачиваться. Он чувствует, что сейчас должно произойти нечто важное, что он переживал уже не раз, и каждый раз пытался предотвратить – и не мог. Вот белая молния Гандама появляется перед ним опять, и на мгновение становится страшно – Рамба чувствует оцепенение, не может пошевелить даже пальцем, и смерть кажется неизбежной. Ощущение реальности возвращается внезапно, и Гуф оживает, уходя от удара Гандама в последний момент. Рамба глубоко выдыхает и больше не думает ни о чем. Враг прямо перед ним, все, что остается делать - отдаться инстинктам и сражаться. Доспех федов слишком быстрый, слишком легкий. Гуф сильнее, Рамба не сомневается, в нем больше чистого веса и боезапаса, но маневренность вражеского пилота поражает. Люди так не летают, и Рамбе никак за ним не угнаться. Его это беспокоит, и итог боя действительно может оказаться не в его пользу, но эти мысли не задерживаются, растворяются в азарте по-настоящему красивого поединка. Стремительный полет Гандама и тяжеловесная сокрушающая сила Гуфа – они сплетаются в диком страшном танце, и Рамба, может, и хотел бы увидеть его со стороны, но нет ничего лучше, чем чувствовать себя его частью. От перегрузок начинает болеть голова, к сражениям с такими доспехами он не готовился, пусть даже сейчас это была их вторая встреча. Но время утекает сквозь пальцы тягучей патокой, и конца этому поединку не видно. Секунду Рамба смотрит на монитор, который уже давно пытается привлечь его внимание беспорядочными тревожными сигналами. Когда же он понимает суть сигнала, внутри все переворачивается, и просыпается ярость, смешанная с горем. Только сейчас он вспоминает, что в этом небе летел не один – но машины обоих его товарищей уже сбиты. Не получается осознать – когда и как это произошло. Был ли повинен в этом Гандам и его пилот? Времени на вопросы нет, теперь нужно отступать, чтобы перераспределить силы и ударить по врагу в другой, может быть, более удачный, раз. Ощущение неправильности всего происходящего не отпускает, и Рамба кричит, срывая голос, хоть и знает, что никто ему не ответит. А потом на главном мониторе появляется изображение Гандама, Рамба успевает подумать, что эта машина слишком красива, чтобы убивать. Решение приходит внезапно, он бросается вперед, тянется к изящным очертаниям белой фигуры, почему-то застывшей в небе между песком и обжигающим солнцем. Соприкосновение, сильный удар, но это не важно – в следующий миг все исчезает в ослепительной вспышке пламени. Странно, он умер, в этом нет сомнений, но еще какое-то время Рамба видит желтую пустыню под ногами и синее небо над головой. Вокруг кружатся обломки, опадая на землю бескровным дождем. Перед глазами пролетает герб Зиона на синем фоне, следом за ним – эмблема Федерации на белом. Рамба чувствует счастье и закрывает глаза, чтобы исчезнуть. Почти каждую ночь Рамба Рал видит сон про смерть. Свою смерть и чужую, и, просыпаясь, он не помнит почти ничего, кроме скребущего внутри чувства тоски, смешанной с удовлетворением. На полке рядом с изголовьем его постели стоит пластиковая модель Гуфа, Рамба осторожно прикасается к ней и думает о том, что исполнил свой долг.