Да не сбудется сон

Перед сном Бон часто думает об отце и о заброшенном храме, что однажды вновь станет почитаемым и процветающим. Выучившись на экзорциста, Бон сделает его таким. Но зубрежка так утомляет его, что он засыпает тревожно и быстро, а разум проецирует эти мысли в тягостные сновидения. Он идет, улица плохо освещена, холодна. Каждый звук, оттолкнувшись от холодных камней, слышится громче, чем есть. Будто злые духи посмеялись сегодня. Голос отца, впустую собирающего пожертвования, кажется усталым и жалким. Снег кружится, тает на щеках, смешиваясь со слезами. Бону больно, а душа его леденеет, чтобы он мог стать сильнее. Мог пережить позор и спасти то, что ему дорого. Обыватели помнят Синюю ночь, ненавидят тех, кто вхож в оскверненное Сатаною святилище. Ненавидят и боятся. Бон ловит на себе колючие косые взгляды, вслед слышит грубые, полные ненависти слова. Ему так не хотелось бы, чтобы отец потом дома молился о тех, кто сейчас от него отвернулся. Ему так не хотелось бы, чтобы именно с их храмом такое случилось. Ненависть возникает и тоже обращается в силу. Однажды он убьет Сатану. Бон дает себе сотни зароков, что станет однажды сильным и уверенным в себе, изменит их жизнь и судьбу храма, который так дорог его семье. В злобном шепоте он различает — проклятое дитя лучше бы сдохло, чем несчастья им тут вот приносит. Отец вздрагивает, но молчит. Бон тоже молчит. Он хочет жить, его жизнь имеет четкую цель. Он просыпается, всегда помня о том, кто он, четко понимая задачу. Ежедневно, пока к ним в класс не приходит Окумура Рин. Этот ублюдок своей глупостью и беспечностью так возмущает трудолюбивого Бона, что он невольно начинает думать о нем в самое неподходящее время. Перед сном, на уроках, даже в душе. Сны о прошлом меняются на сны о настоящем — в новых Бон то душит поганца, то морду ему до крови разбивает, то валяет по земле, намотав его хвост на руку. Больше никакой гулкой и давящей пустоты, есть лишь яркие ощущения. Так охота накостылять Окамуре, что Проклятый храм как-то отходит на второй план. Про него Бон вспоминает все реже. Только Рин вот оказывается вовсе не тем, чем счел его Бон. Со сменой представлений сны о Рине меняются. Бон пытается неловко утешить его, похлопав по плечу — осторожно, словно опасаясь обжечься. Вот сидит рядом, понимая его одиночество, понимая, каково это — быть изгоем. Вот вдавливает Рина в стену, услышав фамильярное "Рюдзи" будто сейчас задушит, а сам прижимается ртом к его рту. Так агрессивно, что клык Окамуры протыкает ему губу. Вкус у Рина поэтому чуть солоноватый, запоминающийся. Он переходит в сны из реальности, его Бон ощущал уже не один раз, и теперь не жалеет, что попробовал. Со временем громкие разногласия почти сходят на нет, хотя из-за Сатаны они все еще спорят. Но тот по-любому достанется именно Бону. И нечего вспоминать, что это теперь означает убить отца своего парня. Бон просто вынужден его убить. Потому что совсем недавно приснилось ему, будто Сатана сам убивает Рина за то, что тот не встал на его сторону. Синий свет заливает все вокруг. Жарко, и горло царапает жаждой, душно так что вот-вот сознание потеряешь, но Бон остается в себе, когда его руки - руки самого сильного теперь в Ассии экзорциста — смыкаются на горле Рина. Кровь из носа щекочет тяжелыми каплями шею, обтекая губы, заливается в рот. Борясь с овладевшим им Сатаной, Бон видит: глаза у Рина закатываются, стекленеют. Занемевшими от боли руками смутно чувствует, как тело, которое он все еще грубо трясет, тяжелеет. А потом руки словно свершают рывок, сила, наполнившая их, так велика, что кожа под ногтями трещит как бумага, кости слабо звенят, обращаясь в острую крошку. Шея не должна ломаться в руках, словно палочка для еды, эта глупая мысль на мгновение удивляет больше, чем смерть Рина. Всего на доли секунды. Теплый поток ударяет в лицо, и Бон тоже перестает быть. Но слезы некоторое время все еще льются и льются, как в прошлых кошмарах. В этот раз они мешаются с кровью. Окончания сна Бон не видел, но нетрудно догадаться, его смерть стала следующей. Никто не может пережить вселения Сатаны. Поразмыслив немного, Бон с ужасом понял, что это вполне способно сбыться. Избежать подобного исхода — мечта, почти заместившая старую. Он ощущает в себе силы горы свернуть, но, даже будучи очень умным, Бон не понимает, что силы эти проснулись в нем, когда Рин отогрел его душу. Ну недаром у него даже пламя есть — синее, сатанинское пламя. Убить того, кто пламя это породил, можно лишь став сильнейшим. Для прихода в этот мир Сатане нужно самое сильное тело, что он может найти. Добиваясь поставленного результата, Бон сам приближает исполнение своего худшего в жизни кошмара. Только Бон больше не напуганный мальчик, он уверен — все, чего он захочет — исполнится. Он уверенно гонит от себя глупые мысли, тем более этой ночью им с Рином вообще будет не до сна.