Господин моей вселенной

Секунды долбят невероятно медленно, кажется, я уже схожу с ума. В этом безлюдном месте я чувствую себя лишней - оно большое, а безжизненные краски и светлая обстановка вовсе не греют душу; мне холодно. И в душе, и внешне. Укутываюсь теплой кофтой и смотрю на огромные часы - начало седьмого утра. И только сейчас, взглянув на небо, замечаю, как темноту морозной ночи разъедает красный - вот оно, начало новой жизни. Солнце согревает каждую частичку небосвода и придает краски ночной улице. Это прекрасно - видеть, как начинается новая жизнь. Каждое мгновение - реальность. Раньше я любила встречать такое утро с Калебом - ну, почему «любила»? Люблю. Где-то за несколько километров летит он на самолёте. Господи, хоть бы все было хорошо, пусть он хорошо долетит, пожалуйста. Опять смотрю на часы - они нервно тикают, выбивают пульс. Сердце бешено бьется, колени даже затряслись. Пара мгновений, боже, - и он будет со мной. Со мной. Калеб мой, мой родной, самый нежный, самый добрый. И этого человека я люблю до потери пульса, люблю его всяким: злым, ревнивым до ужаса, заботливым, трудным мальчиком со сложным прошлым, вспыльчивым и до боли милым. Бог ты мой, пожалуйста, успокойте моё сердце. Бр-р, как же холодно тут. И клонит в сон: не выспалась. Но это того стоит. Пожертвовав парой часов сна, я могу добиться одного, чего желаю уже три с половиной месяца. Калеб... От его имени на душе цветут цветы, а бабочки капризно бьют в животе. Я ведь просто прошептала любимое имя. На часах полупустого аэропорта Хиттерфилда уже десять минут. Десять! Черт, только две минуты прошло, а я уже планирую самоубийство, если этот гад не вернется в ближайшие десять-двадцать минут! М-м-м, долго же как! Пара мгновений, пара гребаных мгновений - и я буду с ним! Пара мгновений, Корнелия. Несколько минут, секунд - и он рядом. Я знаю, что свихнусь, когда только увижу Калеба, его неотразимые медные волосы - они переливаются на восставшем утреннем солнце; что его зеленые глаза, подобные темному изумруду, загорятся; что уйдет моё сердце в пятки, потом оно покрутится, вернется обратно, быстро пробежит по всем органам внутри и вернется на законное место - вновь упадет вниз. Я схожу с ума! И я скучаю по нему, невыносимо, дико. Наверное, я его изнасилую, как только он появится рядом. А что, неплохая мысль. Меня бросает в дрожь. Здесь, в этом аэропорту, царит умиротворенная тишина, бьют только часы, что висят рядом около одинокого столика; это раздражает сильнее. Когда же Калеб вернется, когда? Это очень мучительно и долго. Поскорей бы в самое любимое место – к нему в объятия. В самые лучшие и надежные. Встаю с кожаных сидений и решаю немного пройтись по залу ожидания. Чертово время, ты такое мучительное! Ноги трясутся. Это я ощутила, как только встала, а еще, помимо редко приходящей бешеной дрожи на спине, меня «колотит» внутри. Пульс учащенно бьется под кожей; а еще холодно, очень. По белой плитке на полу звонко стучат невысокие каблуки, мгновенно растворяясь в огромном помещении. Как бы не свалиться, когда побегу к любимому. Как же все бьется внутри, как же гоняет кровь по венам. Сейчас я это ощущаю всем телом. Никогда не было так тихо, как здесь. Будто все вымерли. - Рейс «Невада–Хиттерфилд» прибыл. Самолет «Вардж-366» опускается на взлетную полосу, – рассеял тишину женский голос - он грубый и четкий. Калеб! Самолет Калеба! Он прибыл! Время прошло, он прибыл, черт возьми, он здесь! Негромкий шум приближается – я поворачиваюсь и вижу, как долгожданный самолет медленно и осторожно опускается и осторожно проезжает по гладкой дороге. Калеб. Сейчас он будет здесь! Здесь!!! Я сажусь и закрываю глаза, чтоб не видеть того, как пассажиры рейса «Невада–Хиттерфилд» выходят из самолета. Почему? Потому что я выбью к чертовой матери стекло, выпрыгну и рвану изо всех сил к Калебу обнимать его! Я буду плакать. Боже, да я уже, по-моему, плачу. Нет, Корнелия, никаких слез. Он выйдет еще нескоро. Закрываю глаза. Корнелия, жди. Веки тяжелым грузом нависли над глазами. Вспоминая последние долгие месяца я не могу поверить, что настал волшебный момент. Тот самый, о котором я так мечтала. И почему-то сразу стало спокойно. Но ощутив изнурённость, я наконец-таки осознала, как на меня влияет Калеб даже на расстоянии. Знал бы он - не поверил. Дыхание выравнивается, ноги устало вытягиваются и я наклоняюсь на спинку скамьи. Мой организм нуждается в отдыхе, а я, дурочка, не даю ему расслабиться из-за мыслей о Калебе. Но разум потихоньку растворяется где-то в небытие, а я неосознанно начинаю засыпать. - Корнелия! – громкий голос, наполненный жизнью, наполненный радостью и удивлением, такой родной. Все мои желания. Все, чего я хотела, - это его. Его к себе, поближе - и никого не подпускать! Он здесь. Калеб. Мой Калеб. Он тут. Он здесь! Я мигом распахиваю сонные глаза, соскакиваю с сиденья, позабыв про все: про вещи, про жизнь, про все, что есть на свете. Бегу навстречу, едва придя в сознание. Есть я и Он – мое прошлое, мое настоящее и мое будущее. На ходу открываю глаза и удивляюсь, что чудом еще жива. Я бегу на каблуках к нему. Сердце делает все обороты, как предполагалось; его медные волосы переливаются на восставшем утреннем солнце; зеленые глаза, подобные темному изумруду, горят; уже ушло сердце в пятки, бешено крутится, возвращается обратно. Сейчас свалюсь в обморок. Большая одиночная сумка падает на пол; Калеб только успел раскрыть объятия, как я уже «оседлала» его - он даже на пол повалился. Я сжимаю молодого повстанца со всей силы, слушаю, как он говорит мне робкое «задушишь», но все же держит и крепко прижимает к себе. Я готова сжимать его больше, но это вся моя сила. Я так его люблю! Калеб нежно осыпает мою голову, лоб, лицо поцелуями и доходит до губ. Он вторгается в мой рот, ищет язык, изучает его, впитывает в себя меня. Мое сердце останавливается. Он ставит меня на пол и кладет руки на щеки, тянет ближе. Я держу его запястье и целую, целую, заполняя всю пустоту внутри меня. - Калеб, - прерывая поцелуй, шепчу я. Приоткрываю веки и поднимаю голову, встречаюсь с ним взглядом. Эти глаза, эти любимые глаза. Калеб. Он здесь, он тут, рядом со мной; мой, мой Калеб здесь. Глаза его горят любовью - они сжигают все. Я таю. Он тут. - Корнелия… - стонет парень и заключает меня в крепкие объятия. Они жесткие - они нежные. Тут так тепло. Так уютно, комфортно. Запах. Этот родной запах. Это тело. Это все мое, это мой человек. Этот весь мой мир, господин моей вселенной. Я вдыхаю его во весь нос, ощущаю его, заполняю легкие и наслаждаюсь. Слезы подступают, и я даю им волю. Капли великого счастья разбиваются об кафель под первые лучи весны.