Prisoner

      Вокруг абсолютная тишина и только я стою посреди огромного зала. Темнота, сгущающаяся вокруг меня, высасывающая и поглощающая мои силы, уже не пугает так, как делала это раньше. Я чувствую приближение неизбежного и, кажется, даже знаю чего. Тусклый луч лунного света, падающий из маленького окошка практически у потолка, нагоняет на меня печальные воспоминания и слёзы, которые, наверно, давно должны были исчезнуть из меня из-за истощения, словно крупные кусочки льда, покатились по щекам.       Эти стены уже не выпустят меня, я стал частью чего-то ужасного. Механизма, настроенного на убийства, на причинение страданий. Я больше не принадлежу себе, все мои мысли стёрты в порошок и перемешаны. Облупившаяся краска на стенах волдырями отходит от стен. Думаю, если задержу дыхание, то смогу услышать её тихий шорох, а может, я быстрее умру, чем смогу сделать это. Запах гнили и разложившихся трупов, свисающих с потолка. На их лицах застыла маска ужаса, а безжизненные руки, подобно верёвкам, тянутся ко мне. Возможно, они зовут меня. Возможно, они, увидев весь этот кошмар, знают, что там лучше, что мне лучше сдаться и протянуть свои руки им навстречу. К ноге прикоснулось что-то холодное. Быть может, это струйка тёмно-бордовой крови кого-то из тех, чьи тела грудой навалены неподалёку, а может это противная мокрица заползла между моих пальцев. Я не способен опустить голову вниз. Если есть на свете человек, способный навсегда освободить меня, то это я сам, а может... -Дорогая! - твой голос звучит откуда-то издалека, будто мы находимся в разных концах огромного поля. Ты такой счастливый. Это всё связано со мной, ведь так? Не отводя глаз от точки, в которую я смотрю уже вечность, я краем глаза замечаю тень, которую отбрасывает твоё тело, это как страшный сон, который я видел в детстве. Я бежал от огромного монстра, а когда осознал, что происходящее - это сон, то просто встал на месте и ждал удара - финального толчка, который поможет мне проснуться.       Вэйлон, вставай!       Твои шаги всё ближе ко мне и я медленно поворачиваю голову в твою сторону, шея затекла и сейчас страшно хрустит. Ты останавливаешься и внимательно изучаешь меня. Что именно привлекло тебя во мне, Эдди? Моё сутулое тело, моя бледная кожа, из-под которой выступают кости? А может ободранные ногти и сбитые костяшки, напоминающие мне времена, когда я думал, что выбраться отсюда вполне возможно? -Ты прекрасна, - ты подходишь и встаёшь напротив. От тебя несёт медным запахом крови, глаза излучают сильную любовь и жалость. Знаю, что связана она вовсе не с моим внешним видом, ведь для тебя я всегда прекрасен, - иногда мне кажется, что сам Бог дал тебя мне. Ни за что в жизни я не был более благодарен!       Ты прижимаешь меня к себе. Внутри меня что-то затрещало. Я словно та самая зелёная старая краска на этих толстых и холодных стенах - только тронь меня, и я рассыплюсь. Я закрываю глаза и полностью падаю в твои объятия, в объятия человека, который одновременно стал для меня и убийцей, и спасителем. Мои ноги повисли, я не в силах стоять самостоятельно. Этот ужасный холод и острые, словно лезвия, кусочки стекла, впились в мои ноги, причиняя ужасную боль. Или, лучше сказать, причиняли её первые несколько дней. В конечном итоге, даже Ад может стать уютным, если к нему привыкнуть. Твои грубые пальцы скользят по моей спине, медленно переходят на затылок, я чувствую их тепло через тонкую ткань рубашки, через поредевшие светлые волосы. Я снова закрываю глаза.       Ты не должен этого делать! Парк, проснись! Проснись!       Внутренний голос бойко скандирует это слово, а я тем временем всё глубже зарываюсь в тёплое плечо Эдди, прислушиваюсь к его дыханию, которое кажется мне как нельзя более спокойным и ровным, в то время как моё напоминает дыхание человека в агонии. "Эдди, если ты сейчас избавишь меня от этого, то я буду счастлив".       Он не сможет, не сейчас, он не сможет...       Внутри меня будто поселился ледяной шар и каждую секунду он отравляет меня своими колючими иглами. Мои руки повисли вниз, тело обмякло. -Милая, у тебя усталый вид. Наверное, из тебя все силы забрал наш малыш? Верно?       Ты откидываешь меня назад, моё лёгкое тело прекрасно помещается на твоей огромной руке. Ты осторожно поднимаешь мне рубашку и осматриваешь творение твоих рук - огромный тёмно-красный разрез поперёк низа живота. Из него по-прежнему сочится кровь, которая засыхает и превращается в ошмётки. Натяжение кожи принесло жгучую боль, но я даже не поёжился, я просто не мог, я готов был кричать, но не было сил набрать воздуха в лёгкие. Ты аккуратно проводишь по порезу своей рукой, а затем целуешь меня в шею, но я уже не чувствую этого. Я чувствую лёгкое покалывание в животе, тяжесть в ногах. Я чувствую, как моё тело поднимается вверх. И сразу же спрашиваю сам себя: я умер, или же просто лечу? Открыть глаза не смог, только почувствовал, как Эдди взял меня и, осторожно пошатываясь, наступая на сгнившие внутренности людей, несёт меня куда-то. Жизнь уходила от меня с каждой минутой и я чувствовал это. Моё тело содрогалось, а Эдди всё причитал: "Ты прекрасна, наши дети будут прекрасными. Прекрасными, как ты, родная..."       Моя обмякшая плоть легла на что-то твёрдое и в глаза ударил яркий свет. Настолько яркий, что я был вынужден из последних сил открыть глаза и увидеть, что происходит. Эдди навис надо-мной, лицо его сияло самой доброй в мире улыбкой. Я уверен, что будь он в своём уме, из него получился бы лучший муж на свете, лучший отец. У них бы была квартира где-нибудь в штатах, там обязательно был бы камин, около которого бы они собирались по вечерам, у него были бы чудные дети, а ещё у них бы была собака. Все эти мысли на мгновение отвлекли меня от мужчины, аккуратно водившему рукой по моему впалому животу, на котором алой полосой блестел порез.       Мне кажется, ты не сможешь проснуться. Сейчас ты должен уснуть.       Голос внутри меня говорил успокаивающе. Он просил меня не бояться и поскорее упасть в забвение. Эдди отвернулся от меня и достал скальпель. На нём была кровь. Очевидно, не только моя. -Понимаешь, дорогая, женщина должна вытерпеть некоторые вещи. Я делаю это не для себя. Я делаю это для нас, для наших детей...       Последнее, что я почувствовал - это холодное прикосновение ржавого куска металла к моему порезу, который моментально заныл, а после я не чувствовал ничего.       И я был свободен.