Иногда трудно любить

Очередная вылазка и опять неудача. Опять разведчики возвращаются с кучей трупов и раненых, ничего не разузнав нового о гигантах. Как всегда во главе шествия командир Ирвин Смит. Майк Захарис, его правая рука, следует за ним. Всегда жизнерадостная Ханджи надела на лицо маску траура. Единственный человек из командования, у которого выражения лица совершенно не изменилось, был командир специального отряда Леви. Она и вспомнить не могла, когда, после того раза, видела на его лице другое выражение. Застывшая маска отрешенности и злобы, которая однажды была снята при ней. Больше он себе такого не позволял. Это было не так уж давно, а казалось — прошли годы. Ей было шестнадцать, ему… она не знает его возраста. Леви тогда был новобранцем в разведке, хотя о его подвигах на поле боя с гигантами уже прослыли разные слухи. День был такой же как и сегодня, солнечный, теплый. Так же как и сегодня легион разведки возвращался к стенам. Целая куча раненых, в том числе и коротышка, о котором рассказывали такие истории, что иногда волосы дыбом вставали. И теперь говорили, что прежде, чем его ранили, он успел уложить в одиночку пятнадцать гигантов. Ясное дело, что она в это не поверила. Она на то время была кадетом, уже на третьем году обучения. Девушка не хотела идти в военные, да и способности у нее были не из лучших — попасть в десятку избранных ей точно не светило. Мечта всей ее жизни — стать хорошим врачом. Но, к сожалению, из-за семьи, жившей почти на грани бедности, ничего другого как пойти в армию ей не оставалось. «Но военным тоже нужно лечиться» — так мыслила она и при каждой удобной возможности напрашивалась на задания, которые были связаны с возможным получением травм. Сегодня было такое же задание: помочь врачам гарнизона лечить раненных разведчиков. Ее, как еще не опытную в таких делах, поставили перебинтовывать людей с несерьезными травмами. Тогда впервые их взгляды столкнулись: — Готовы лечиться! С радостным криком в палатку к солдатам вбежала молоденькая кадет-медсестра. Возможно, другие мужчины, находившиеся в помещении и были совсем не против жизнерадостной девчонки, но один «карлик» окатил ее таким холодным взглядом, что ее веселье сразу улетучилось, а у нее самой появилось желание закопаться в землю, да поглубже. — Не дрейфь, — поддержал ее один «старичок» у которого половина лица была похожа на красную уродливую маску — он всегда такой. Бывший бандит из подземелий, который крушит гигантов направо и налево с такой скоростью, что ему подумывают дать звание «лучшего солдата человечества». — Так это он? Тот о ком говорят во всех пивнушках. — Именно. — Такой карлик?! Она это сказала чересчур громко, по палатке прокатился тихий смех солдат. Он не мог этого не услышать, но не обратил никакого внимания ни на ее слова, ни на реакцию разведчиков. Просто взялся сам себя перебинтовывать. — Ой, не надо это делать самому. Я же здесь именно для того, чтобы бинтовать вас. — Так займись делом и не болтай. И лучше начни с тех, у кого раны посерьезнее, — грубо ответил он. «Сволочь» — произнесла она мысленно и взялась за работу. Через несколько часов все, кроме одного разведчика, были перебинтованы и уложены по койкам. Коротышка же решил не ждать, пока их «медсестра», наконец соизволит обратить на него внимания, и ушел. Девушка нашла его валяющегося на траве возле палатки, он наблюдал за темнеющем небом. — Я… я… должна вас осмотреть и перевязать. — Не утруждай себя — со мной все в порядке. — Но я… — Не отцепишься, — недовольно фыркнул он и опять окатил ее холодным взглядом. — Тогда делай быстрее. Тело у мужчины было крепкое, мышцы твердые, практически каменные. Повязка, наложенная им самим, была уложена правильно, девушка сомневалась, что сможет перевязать его лучше. Но ей надо было осмотреть его рану и записать в специальный журнал состояние травмы. Пока она там копалась, он внезапно вздохнул и заговорил. Голос был все так же неприятный и грубый, но какая-то практически неуловимая нотка грусти звучала в нем: — Когда ты вот так запросто ворвалась в палатку, крича во все горло — мне вспомнился один человек. — Девушка? — ей не очень хотелось продолжать разговор с такой неприятной личностью, но любопытство взяло верх. — Да, — очень нежно ответил он — Она была такой же жизнерадостной как ты, пока ее не убил гигант. Ей показалось, что по щеке Леви покатилась слеза, но точно она этого сказать не могла, уже наступили сумерки, да и свет от факела, которым она освещала его рану, не падал на лицо. — Ты куда собираешься вступать? — продолжил он, уже своим обычным голосом. — В гарнизон, наверное. Полиция мне не светит. — А почему «наверное»? — Ну, все мы мечтатели, тем более я хочу стать врачом. А врачи в разведке нужнее, чем в любом другом отделении армии. — Не делай этого. — Почему! — возмутилась она — Ты, да и твоя подруга вступили же именно в разведку. — У нас не было выбора. По крайней мере нам так казалось. — теперь уже с горестью в голосе ответил он. — Не хочу, что бы еще один человек, который мне дорог погиб… — Чего? — не поняла девушка, но спрашивать не стала, по его лицу явно текли слезы. Уже потом до нее дошло, что этот странный жесткий мужчина увидел в ней не просто врача, или бывшую подругу, а женщину, которую хочет защищать и которая может разделить с ним все горести еще насыщенной событиями и трагедиями жизни. Общение после того вечера стало более близким, если так можно было назвать его постоянные придирки и хмыканья или простое молчание. Но, он спокойно и без злобы выслушивал ее болтовню и иногда, даже, давал дельные советы. Возможно странная, но в ее жизни это была настоящая первая любовь — Я вступаю в разведку. — однажды заявила она — Я хочу быть с тобой! — Не смей! — его голос стал намного злее, чем обычно, а на лице появилась гримаса злобы. — А ты не смей мне приказывать! — возмутилась она и развернулась, чтобы уйти. К несчастью для нее действие происходило в комнате Леви, которую он временно снимал (в лечебной палатке вредный коротышка напрочь отказался остаться). Он внезапно схватил ее за руку и повалил на пол. — Раз желаешь вступить в разведку ради меня, то я сделаю так, чтобы ты держалась подальше от нее только из-за меня. — злобно прорычал он и навалился на слабую ошарашенную девушку… Что было дальше ей и сейчас было очень больно вспоминать. Но в разведку она таки вступила. «Прости. Я не хочу что бы люди, которых я люблю — гибли.» — такими были его слова после того, как он пару часов издевался над ней маленькой. — Что же сама напросилась, — горько улыбнулась лидер врачебного отряда — не надо было влюбляться в бандита. Теперь, уже в более взрослом возрасте, она полностью понимала его действия в тот день. В силу своего характера и замкнутости он не мог поступить иначе, да и не знал других методов. Это сейчас он уже стал более общительным: поддерживал солдат, успокаивал друзей погибших, давал возможность над собой подшутить, если команде требовалась эмоциональная разрядка. Конечно, он делал все это с тем же не проницаемым лицом и злобным взглядом. Но она явно видела различие между тогдашним Леви-бандитом и теперешним Леви-командиром отряда. Тогда он был похож на только что прирученного дикого волка, который понимает, что жить в «цепях» вроде бы не плохо, но все равно желает укусить руку хозяина. Теперь же волк был приручен и стал очень хорошим, сильным и верным защитником хозяина. Разведчики давно уже прибыли в свой лагерь. Раненные размещены в специально отведенных комнатах. Начался осмотр других солдат. Это была стандартная процедура. А вдруг у кого-то будет ранение или растяжка, которое в связи с повышением адреналина в крови не давало о себе знать. Врач уже закончила осмотр назначенной ей группы солдат. Остался только один. С того самого момента, как она заняла в разведке такую высокую должность (а случилось это быстро), она всегда самолично следила за здоровьем одного пациента, не подпуская к нему других лекарей. — Как всегда ждешь. — Как всегда приходишь. Больше слов не надо было. Как чудесно понимать друг друга без слов. И благодаря этому молчанию старая рана, нанесенная когда-то им, затянулась. А нежность, которую он отдавал ей при каждом таком «обследовании» подтверждала, что чувство любви, зародившееся тогда при очень уж неприятных обстоятельствах, все возрастало. Хоть никто из разведкорпуса никогда об этом не догадывался.