Вопрос

Мака в тот вечер была сама не своя. И Соул упорно не мог понять, в чём дело. Ему казалось, что всё было более чем прекрасно: они только что вернулись со своего первого задания, которое, надо заметить, выполнили блестяще, получили похвалу от Шинигами и отлично поужинали в хорошем ресторане. Вот, пожалуйста, все причины для счастья. Но Мака, видимо, считала иначе. Ходила как в воду опущенная: глаза в пол, задумчивое выражение лица, открывала книгу — и тут же её закрывала, а на все вопросы отвечала расплывчатым: «Да нет, всё в порядке». То, что в порядке далеко не всё, было видно невооружённым глазом, но Соулу хватало тактичности не лезть. Они друг к другу ещё только привыкали, и у него не было уверенности в том, что Маке его настойчивость в данной ситуации понравится. Захочет — расскажет. Не захочет — значит, не его ума дело. На этом Соул решил оставить Маку в покое и заняться своими делами. Впрочем, Макин покой длился не очень-то долго. Ночь выдалась роскошная: абсолютно безоблачное небо, прекрасный вид на беззаботную луну и тысячи, тысячи звёзд. Хотелось остановить эту ночь, чтобы она длилась вечно, и наслаждаться ею до конца времен. Мака вышла на балкон, и взгляд, который она прятала в течение последних часов, был открыт для небосвода. Соул смотрел на Маку, и ему казалось, что она в россыпи звёзд пытается прочесть ответ на какой-то мучавший её вопрос. Без слов он встал рядом с нею. В конце концов, они теперь — одно целое, оружие и его повелитель. Соулу положено быть рядом, защищать и по возможности предоставлять дружеское плечо. Маке, видимо, думалось примерно о том же. Внимательный взгляд зелёных глаз скользнул по Соулу. А потом она решилась заговорить. — Соул, я не хочу убивать. Он вздрогнул — в абсолютной тишине голос Маки казался лишним. Но Соул обрадовался, что она наконец решила поделиться тем, что её терзало. — А разве ты кого-то убиваешь? — не понял он поначалу, но затем осознал, что Мака имеет ввиду. — Или ты… о кишинах? — О них, — она понурила голову, изучая теперь не небо, а улицу. — Они ведь тоже люди. И у них у всех наверняка есть свой дом, куда им хочется возвращаться, семья, может быть, дети или старушка-мать… — Они не люди, Мака, — пробормотал Соул. — Они были людьми, а стали чудовищами. Для таких не осталось ни дома, ни семьи, и скорее всего души своих детей они сожрали в первую очередь. Не нужно из-за этого переживать. Ни один из них, поверь, ни один, не задумается, прежде чем убить твою семью или тебя саму. Мы делаем хорошее дело — очищаем мир от кровожадных убийц, от самых настоящих нелюдей, монстров. Мака вновь перевела взгляд на Соула. И на него смотрела уже не грозная повелительница демонической косы, каких-то семь часов назад одним взмахом которой снёсшая голову новоявленному кишину. На него смотрела напуганная девочка тринадцати лет с большими зелёными глазами и большим сердцем. Соул тепло улыбнулся Маке и поёжился, затем открыл балконную дверь и собрался вернуться в комнату. И он едва расслышал тихий Макин вопрос: — Но разве мы, убивая монстров, не становимся монстрами сами?