Иди со мной

      – Вы когда-нибудь видели закат, расстилающийся по озеру ранней осенью, Кларисс?       Мужчина на мгновение смежил веки, отчего в уголках глаз паутинкой разошлись лучики морщин. Агент Старлинг, сама того не желая, залюбовалась элегантным собеседником, который на первый взгляд, витал очень далеко от этого уютного ресторанчика. Она всматривалась в него, а он всматривался в себя, стремясь извлечь из Дворца памяти только желанные образы.       – Я думаю, нет. Когда я был ребенком, отец брал нас с сестрой на озеро Гальве, что близь Вильнюса. Ранней осенью, когда листвы только коснулся багрянец, а земля еще утопала в яркой молодой траве, закатное солнце отражалось от водной глади пурпурно-фиолетовым свечением. Рябь по зеркальной поверхности была словно разлитые акварели, можно подумать, гениальный художник смывал с палитры еще свежие краски, - густой баритон доктора был настолько тих, что растворялся в оббитых красным войлоком стенах, едва достигая чуткого слуха женщины. – Отец выбирал тихое место в тени деревьев у самой кромки воды, чтобы порыбачить. Я буду с Вами искренен, это занятие уже тогда не вызывало во мне симпатии – слишком монотонно и бессмысленно, – он коротко взглянул на женщину, чей взгляд жадно впитывал каждый его жест. – Я брал Мишу и мы шли в лес. Я просил ее не шуметь, ступать тише, но малышка была еще по-детски неуклюжа и топала, словно новорожденный слон. Мне приходилось приподнимать ее над покрытой листьями травой и относить подальше, где ее поступь не привлекала внимание нашего родителя. Иногда на нашем пути попадались интересные растения или грибы о которых я не рассказывал Мише ранее. На правах старшего брата, с самым серьезным выражением лица, подражая своему преподавателю французской литературы, я читал лекцию об особенностях местной флоры, - улыбка коснулась его глаз и уголки губ дрогнули, когда мужчина вспоминал подробности своих маленьких побегов.       Это было еще до того, как страх уничтожил в нем все живое, до того, как он истребил страх в себе. Иногда, возвращаясь в те моменты, он изумлялся той чистоте и наивности из которой состоял весь его характер. Вглядываясь в смышленого, заботливого мальчишку с открытым взглядом, Доктор размышлял, каким человеком мог стать этот ребенок спустя годы, не случись тех роковых предрешающих событий.       - Доктор? – Кларисса начала беспокоиться за Лектера, так внезапно прервавшего свой рассказ. Очень не похоже на него прежнего.       Что она вообще о нем знала кроме сухих фактов из его папки в архиве ФБР? У них было несколько разговоров в Балтиморе, где был похож на хищную рыбу, заточённую в аквариум, а не на кровожадного каннибала. В этом каменном мешке Лектер мало напоминал расслабленного мужчину в кресле, с теплой меланхолией вспоминающего свое детство. Доктор был одет в костюм насыщенно сливового оттенка, но Клариссе казалось, будто он обнажается перед ней сегодня, приоткрывает для нее тайник своей души. Это поражало и льстило Старлинг. Вся эта ситуация напоминала картину в лучших традициях сюрреализма: она – вышвырнутый из Бюро агент и он – серийный убийца, не гнушающийся лакомиться некоторыми частями своих жертв, мило беседуют на приятные темы, укрывшись от дождя в маленьком ресторане на окраине Парижа.       Внезапно, боковым зрением, Кларисса уловила резкое движение со стороны Ганнибала. Мужчина, некогда вальяжно расположившийся в кресле, напрягся и замер, прислушиваясь. Словно грациозная пантера, готовая молниеносным движением раскроить глотку своей жертве, каждой мышцей Лектер был готов действовать. Мужчина устремил на Старлинг пронзительный взор, исполненный скрытой тревоги и так не вязавшийся с открытой улыбкой, которой он одарил женщину.       – Кларисса, не хотелось бы прерывать столь прекрасный вечер, но у нас гости. – вкрадчивым шепотом проговорил Ганнибал.       – Хвост? – вместо ответа доктор моргнул, - Черт!