Люблю

Тсунаеши раздраженно скрипит зубами и вслепую хлопает ладонью по тумбочке, чтобы выключить противный будильник. В итоге пришлось нехотя разлепить веки и ползком добраться до изголовья кровати и выключить утреннего монстра. Подросток сидит, укутавшись, как в кокон, одеялом, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, и медленно падает обратно на кровать. Сознание плавно уплывает в объятия Морфея, но раздражающий звук будильника повторяется снова. Юноша мученически стонет и заставляет себя встать. Холодный душ приводит его в порядок, отрезвляет рассудок и уже более осознанно шатен смотрит по сторонам. В комнате кроме него никого нет. На тумбочке с другой стороны лежит записка: «Утро, травоядное». Савада по-дурацки улыбается, чувствует себя самым счастливым человеком на планете. Внутри становится невообразимо тепло и он ощущает, как его переполняет щемящая нежность. — Утро, — с мягкой улыбкой на губах шепчет в ответ Савада, но тут же его глаза широко распахиваются в ужасе и он закрывает себе рот рукой. «Черт, черт, какой же я дурак! Так бессмысленно потратил слово!» — ругает себя шатен, схватившись за голову. Хотелось для полной картины ещё парочку раз удариться головой об стену. В итоге — минус одно слово, и у него осталось только сорок четыре. Так нелепо, глупо. Для каждого человека был лимит слов, которые он мог говорить: сорок пять. Не больше и не меньше. Тот, кто уже израсходовал свой запас, не имел возможности разговаривать до следующего дня. Даже если человек хотел что-то произнести, то он всё равно не мог: его губы двигались, но звука не было, и это напоминало немое кино. С самого рождения человеку в мозг вживлялся микрочип, который вел отчет произнесенных слов, а потом, когда исчерпывался их лимит, попросту блокировал определенные участки мозга, отвечающие за речь. Правительство сделало это для того, чтобы люди научились понимать друг друга без слов, редко вспыхивали ссоры, было тихо (даже в слишком оживленных торговых центрах). И город будто вымер. Но люди так и не научились понимать друг друга: они просто продолжали жить и думать так, как прежде, только молча. Савада бережно относился к своим словам, так как хранил их только для одного человека. Тсунаеши вздыхает, медленным шагом плетётся на кухню, перекусывает и собирается на подработку, кладет в карман блокнот и карандаш. На улице солнечно и дует легкий прохладный ветерок, Тсунаеши радостно жмурится и не может сдержать улыбку. Навстречу ему идет женщина с ребенком. Малыш улыбается и машет парню рукой. Шатен отвечает ему так же. — Привет, — Савада ударяет себя ладонью по лбу и закрывает рот рукой, но уже поздно. Сорок три. Ребенок проходит мимо и снова машет, но ничего не говорит. Тсунаеши чувствует себя крайне нелепо, хочет завыть от своей глупости. «Все, теперь буду молчать!» — решительно настраивает себя кареглазый юноша. И как назло, именно в этот момент он видит, как женщина переходит дорогу, а к ней приближается машина, которую та даже не замечает, полностью погрузившись в свои мысли. — Осторожнее! Машина! Берегитесь! — кричит Тсуна, предупреждая об опасности. Сорок. Женщина вздрагивает и оборачивается, замечает машину и делает шаг назад. На высокой скорости проносится автомобиль и водитель, не сдержавшись, кричит: «Дура!» Шатен чувствует облегчение, но также понимает, что не крикни он, то машина остановилась бы, и не сбила женщину. А так он напрасно потратил слова. Тсунаеши до сих пор никак не может привыкнуть к тишине. Поток людей молча идет по улицам, слышатся лишь размеренные шаги и стук каблуков, шорох одежды и скрип дверей, а где-то на заднем фоне проносятся машины и шелестит листва деревьев. Унылый одинокий мир, где все люди как декорации на скучном спектакле. По дороге на работу он решает заскочить в магазин, но замирает на повороте и, распахнув глаза, ошарашенно смотрит на переулок, где какие-то парни вымогали деньги у девушки. Проходящие люди тоже это видят, но поспешно уходят, отводя взгляд в сторону. Никто не хочет тратить свои слова. Девушка молчит и не произносит ни слова, в её глазах всепоглощающий страх, её губы двигаются, но звука нет. «Она истратила все слова», — понимает Савада. Впереди он замечает человека в полицейской форме, но он как раз заворачивает за здание. «Я не могу», — Тсуна стискивает руки в кулаки. Он знает, что будет об этом сожалеть. — Полиция! Помогите! Грабят! — кричит со всех сил, так, что болит горло. Тридцать семь. Хулиганы вздрагивают и испуганно поворачиваются. К счастью, его услышали не только они, но и тот самый полицейский, который обернулся и тут же схватил оружие, поспешно направляясь назад. Савада указывает на парней, которые бросились наутек, оставив свою жертву. Вокруг тишина, некоторые люди останавливаются поглазеть, а другие стараются как можно быстрее покинуть опасную зону. Тсуна подходит к девушке, которая упала на колени и плакала, её тело сотрясала дрожь. — Всё в порядке, — успокаивающе гладит по волосам, опускаясь рядом и прижимая девушку к себе. Тридцать четыре. Девушка в отчаянии хватается за него, крепко сжимает пальцами рубашку и плачет. Савада не слышит, но понимает, что она шепчет ему. «Спасибо, спасибо», — блондинка крепко-крепко обнимает его. Спустя некоторое время возвращается полицейский, благодарно кивает Тсуне и помогает встать девушке, которая уже успокоилась и последовала за мужчиной. Она оборачивается, улыбается и машет рукой, её губы двигаются, она что-то ему хочет сказать, но шатен не понимает. В магазин идти перехотелось. Савада направился сразу же в кафе, где подрабатывал официантом. — Здравствуйте, — открывая дверь, приветствует шатен. Тридцать три. В ответ ему машут рукой и кивают головой. Савада в который раз чувствует себя полным дураком. Поспешно бежит в подсобку и переодевается. Людей на удивление много, шатен с трудом успевает обслужить всех, он бежит с подносом и поскальзывается, нелепо взмахнув руками, роняет поднос и падает вниз. Но упасть ему не дают крепкие руки, которые придерживают за плечи. Савада испускает облегчённый вздох. — Спасибо, — искренне благодарит. Высокий мужчина с хищными чертами лица и во фланелевой шляпе, лишь передергивает плечами и его губ касается легкая улыбка, словно он увидел нечто забавное. Тридцать два. Тсуна не успевает себя укорить — он слишком спешит, — поднимает поднос с пола и бежит обслуживать очередных посетителей. Мужчина в костюме сел за столик в углу, терпеливо дожидаясь, когда к нему подойдут. Савада, держа в руках блокнот с карандашом, как раз освободился и подошел к мужчине, поежился, встретившись с черными бездонными глазами. Возникла нелепая ассоциация, что такие глаза бывают у демонов — спокойные, с толикой безразличия и чего-то темного, пугающего. Мужчина хмыкнул, словно понял, о чем думал парень, и показал на черное кофе в меню. — Это всё? — сорвались слова с губ парня, о чем он тут же пожалел. Брюнет удивленно посмотрел на шатена и кивнул, с интересом разглядывая официанта. Тридцать. «Опять глупость сморозил! И когда я уже научусь держать язык за зубами?!» — подумал Тсуна, злясь за самого себя за неосторожность. Он отдал заказ и замялся у стойки. Как-то хотелось отблагодарить мужчину, который спас его от падения, хоть юноша и понимал, что довольно глупо беспокоиться об этом. Просто ему впервые помог незнакомец. — Добавьте чизкейк, за мой счет. Двадцать пять. На него удивленно посмотрели, но ничего не сказали. Савада ходил по залу, убирал пустые стаканы, тарелки и мусор, и записывал новые заказы. Поставив на поднос кофе и чизкейк, Савада осторожно стал маневрировать среди столиков и поставил перед мужчиной кофе. — Благодарность, — замечая внимательный взгляд, который мужчина бросил на чизкейк, пояснил Савада. Незнакомец слегка кивнул, и уголки его губ дернулись в еле заметной улыбке. Двадцать четыре. Савада чувствует, что Хибари его прибьёт пару раз с помощью тонфа. Парень случайно зацепляет прохожего. — Извините, — говорит Тсунаёши автоматически. Двадцать три. Он роняет поднос. Тарелка разбивается, а еда непонятной цветовой жижей растекается на полу. — Простите. Я сейчас уберу. Девятнадцать. Задевает рукой стакан и его содержимое проливается на стол. — Ой, я нечаянно. Шестнадцать. Мужчина внимательно наблюдает за суетливым парнишкой и ухмыляется: более нелепого и неуклюжего создания он ещё не встречал. И ему с огромным трудом верится, что это и есть внук Девятого Босса Вонголы, который отказался стать Десятым. Как нелепо и забавно. Слишком слабый, слабовольный. Мир мафии раздавил бы его и уничтожил в одно мгновение. Возможно, для него было лучшим вариантом отказаться от этого. Здесь он по поручению Девятого, который просто хотел узнать, как поживает его внук, так как тот разорвал все связи с мафией ради того, чтоб жить обычной жизнью. «Глупо», — подумал незнакомец. Реборн допивает кофе, подзывает официанта и оплачивает счет. Только зря потратил время. У двери его кто-то тянет за рукав пиджака. Мужчина с удивлением смотрит на растрёпанного и запыхавшегося парнишку. Вопросительно приподнимает бровь, ожидая объяснения. — Передайте дедушке, что со мной всё в порядке. Я счастлив. Люблю его, — радостно улыбается парень и отпускает пиджак мужчины, возвращаясь в зал, так как его зовут. Четыре. И напоследок Тсуна добавляет: — Я не вернусь. Одно. Реборн немного ошарашен, но быстро приходит в себя и ухмыляется, надвигая край шляпы на глаза. Мальчишка безумно интересен. «Не вернешься, говоришь? Мы это посмотрим». Реборн уходит. Колокольчик на двери звякает. Снова тишина. Тсунаеши очень устал, ведь сегодня был просто невероятно изматывающий день. Да ещё и посланец от дедушки. Савада завязал с мафией, ушел навсегда и не собирался возвращаться. Да, в этом городе жить трудновато. Да, иногда это просто невыносимо, но он счастлив. Ведь рядом с ним Хибари. Домой Тсуна приходит под вечер, не прощается с коллегами по работе, так как знает, что у него осталось только одно слово. Его он собирается потратить на нечто очень важное. В прихожей его уже поджидает сероглазый брюнет, скрестив руки на груди и подперев плечом стену, ожидая, когда Тсунаеши разуется. — С возвращением, — мягко улыбаясь, Кёя обнимает парня и целует в висок. Тсуна блаженно прикрывает глаза, подставляясь под ласку, и вдыхает такой родной и приятный запах. Хибари хмурится, не услышав привычное «я дома». Шатен виновато поднимает голову и на немой вопрос в глазах брюнета показывает указательный палец. Кёя возводит глаза к потолку и слабо вздыхает. Савада в который раз поражается тому, как брюнету удается без слов произнести: «Идиот». Тсунаеши обиженно выпячивает нижнюю губу, пока его не целуют в нос, звонко смеётся, когда брюнет ласково проводит пальцами по ребрам. — Люблю. Ноль.