Рассвет

Самое главное, что стоило знать о русалках: за них хорошо платили. Особенно за тех, кто мог родить. Такие считались высшим классом, и брали их хорошо. Олаф вроде представлял, как определить, могла русалка родить или нет, но все же надеялся, что в этом ему поможет Кристоф. Кристоф говорил, что ловить их надо в брачный период. Когда русалки подплывали ближе к берегу и будто теряли страх из-за феромонов. Олаф никогда раньше не ловил русалок, и сейчас у него немного тряслись руки. Свой пикап он оставил у самого края пляжа, не выезжая на него. А то еще увязнет в песке старая развалюха, и считай пропало. Если барги поймают, то разговор короткий будет: стукнут по голове чем тяжелым и закапают тут же, на пляже. – Главное – вовремя по нужным местам пройтись и собрать урожай раньше баргов, – смеялся Кристоф. – Повезет, не повезет! В любом случае ничего не потеряешь! Только на баргов не напорись, ночью иди. В одной руке Олаф фонарик держал, а в другой кинжал серебряный – так... на всякий случай. Не то чтобы верилось в успех, но все-таки Олаф уже подумывал, куда русалку девать. Кристоф дал ему телефон одного дельца, который приторговывал таким товаром на черном рынке. Главное – не продешевить. Пару дней у себя дома улов подержит, ну а там видно будет. Его мысли прервал громкий высокий стон, будто ребенок хныкал. Олаф пошел на звук, посветил фонариком и заметил, что сеть, которая была раскидана прямо вокруг берега, на мелководье, шевелилась. Будто туда кто-то угодил. Олаф снял сапоги, засучил штаны и в воду зашел. Идти совсем недалеко было, даже до пояса еще не доставало, когда Олаф увидел ее. Русалку. Она то выныривала из воды, голову показав, то опять в воде пряталась, и сеть тянула, еще больше запутываясь. Олаф сначала не поверил своей удаче: а вдруг кто из местной ребятни по дурости угодил? Надо проверить. Олаф потянул сеть на себя и направился к берегу. Там-то и разберется, кто русалка, а кто нет. – Они-то нашего языка не знают, хрен поймешь, что они там на своем лопочут! Да ты если и поймаешь, то не слушай ее! Неси в машину, да и все! Русалка была странной. Мелкой и какой-то неправильной. Кожа была как надо, синеватого оттенка, ушки остренькие и глаза синие, огромные. Олаф светил на свою пленницу фонариком, а та морщилась и отворачивалась. Из сети ее вытащить было делом непростым: сильно запуталась. Поэтому Олаф просто разрезал сетку, осторожно, чтобы не дай бог не порезать товар. Русалка не сопротивлялась, будто понимая, что ей помогают. Олаф и задумался: а вдруг они тоже думают, ну, как люди? Еще когда Олаф совсем маленьким был, ему мама рассказывала сказки про русалок, которые моряков спасали, угодивших в кораблекрушение. – А как же русалки узнавали, что морякам помощь нужна? – спрашивал маленький Олаф. – Они чувствовали, что в море происходит что-то плохое, и поэтому приплывали, – улыбалась мама и гладила Олафа по волосам. – А разве русалки не боятся людей? – Боятся. Но русалки никогда не бросают того, кому нужна помощь. От русалки пахло сыростью и водорослями. Чешуей почему-то не несло, как думал Олаф вначале: рыба как-никак, хоть и на человека чем-то похожа. Олаф взвалил улов на плечи и быстро зашагал к машине. Напороться на баргов совсем не хотелось, тем более с такой ношей. Тут уж точно отговорка, что заблудился, не прокатила бы. Олаф наконец-то смог дотронуться до ее хвоста. Он был гладкий и скользкий, как будто клеенка мокрая. Разглядывать хвост Олаф не рисковал – дома лучше посмотрит, не спеша. Пощупает. Интересно же, какая она – русалка... Олаф посадил ее в специальный надувной бассейн с водой, который приспособил в прицепе. Русалке в самый раз. Главное – хвост поместился. Весь путь до дома Олаф поглядывал в зеркало, следил – вдруг погоня? Или вдруг русалка бешеная попалась и решит выпрыгнуть? Олафу не верилось, что ему удалось поймать такой улов. Повезло еще с первого раза, словно кто-то поманил его именно на эту сторону пляжа. И что если бы русалка не издала ни звука? Тогда он бы ее просто не заметил, прошел мимо. Сейчас Олаф похвалил себя, что подготовился заранее и устроил в подвале своего дома бассейн побольше, уже не надувной, а металлический, чем-то на бочку большую похожий. Русалке удобно будет. Олаф припарковался на заднем дворе, заглушил двигатель, но почему-то не хотелось выходить из машины. Будто он знал, что когда увидит русалку, отнесет ее в дом, то все изменится. Олаф глубоко вздохнул и вспомнил, для чего он это делает. Ему нужны были деньги. Русалка не сопротивлялась, будто ей было все равно. Олаф отпустил ее в бассейн и засмотрелся: как она разминает тело, красиво изгибается и словно оживает в воде. До этого Олаф считал, что русалка – это просто глупая рыба, у которой ума и красоты не больше, чем у морского ежа. Но сейчас он, кажется, понял, почему русалки так дорого стоили. Прежде чем позвонить Кристофу, Олаф поднялся наверх, достал из холодильника бутылочку пива и осушил ее чуть ли не одним глотком. Он только сейчас понял, как хотел пить. Он подготовил дом заранее. Почистил все, запасся едой, не забыл и про русалку: купил ей побольше рыбы и кальмаров – ничего, кроме этого, они не ели. Ну, так говорили. – Все-таки получилось, экий ты везунчик! – воскликнул Кристоф в трубку. – Сейчас проверь самое главное! Ну, ты понял, – заржал друг. Олаф смутно представлял, как это делается: он все-таки надеялся, что Кристоф ему и в этом поможет. – Да ну что ты, не дрейфь! Засунь пальцы в ее дырку, да и пощупай там все. Помнишь, я тебе рассказывал? Если русалка родить не сможет, то ее лучше в бордель продать. А если сможет – то перекупщику, подороже. Проверить, сможет или не сможет, Олаф решил прямо сейчас. Раньше начнешь – раньше закончишь, думал он. Положив рыбу на поднос, Олаф спустился в подвал. Русалка не издавала никаких звуков, даже всплеска слышно не было. Подойдя ближе, он увидел ее руки, которые вцепились в борт бассейна. – Привет, – позвал ее Олаф, будто русалка понять могла. – Я тебе еду принес. Ты голодная? Русалка на голос показалась из воды, и теперь он мог лучше разглядеть ее лицо. Оно было как у человека, только острые ушки и нежно-голубой цвет кожи выдавали ее природу. – Как тебя зовут? – спросил Олаф, подойдя совсем близко и дотронувшись до руки русалки. – Меня зовут Олаф, – он положил ее руку к себе на грудь. – Олаф. – Олаф, – повторила русалка совсем тихо. Голос был слабым и очень красивым. Неужели русалки могли разговаривать? – А тебя как зовут? – спросил Олаф. Он поднялся по лестнице, которая стояла у края бассейна, и теперь мог видеть русалку полностью. Он осторожно протянул свою руку и дотронулся до ее совсем плоской груди. Странно… Неужели так и должно быть? В разных тематических журналах у русалок были крупные груди, тонкая талия и пышная попа, переходившая в хвост. А у этой все было плоско и совсем не пышно. – Как тебя зовут? – повторил Олаф. – Хи-но-дэ, – произнесла русалка по слогам. Олаф попытался повторить, но у него не совсем получилось: – Хинорэ? – Хинодэ! – кажется, он только что разозлил русалку. – Я буду тебя Хино называть, хорошо? – улыбнулся Олаф. – Красивое имя у тебя, необычное. Но наверно, это потому, что ты русалка. У Олафа бешено билось сердце, и он не понимал, что делать дальше. И тут вспомнил, что хотел покормить… Хино. – Это еда, – он взял рыбу за хвост и протянул Хино. – Хочешь? Хино схватила рыбу своими тонкими руками, сразу отправила добычу в рот и заглотила, даже не жуя. Затем она облизнулась, и только сейчас Олаф заметил, какие у Хино острые тонкие зубки, совсем не похожие на человеческие. – Хочешь еще? – спросил он, протягивая еще одну рыбу. Хино схватила и эту рыбу и проделала с ней то же самое. Видимо, она была очень голодна. Олаф оттягивал момент до последнего, все никак не мог решиться, но сидеть и просто смотреть на Хино было глупо. Время шло, и уже надо было начинать искать покупателя. Олаф не стал раздеваться – как и был, в одежде, залез в бассейн. Было неглубоко, где-то по грудь. Хино испугалась и отплыла как можно дальше от него, нырнула в воду с головой и сжалась в комочек. – Хино, не бойся меня, – сказал Олаф и дотронулся до русалки, погладил ее по голове. Черные волосы Хино красиво смотрелись под водой, а на ощупь были гладкими и мягкими. Олаф взял Хино за руку и потянул на себя, заставляя ее вынырнуть. Хино послушалась, показала голову из воды. – Мне нужно кое-что проверить, хорошо? Это быстро, ты, главное, мне не мешай, – сказал Олаф, как будто Хино могла его понять. Олаф переложил руки Хино себе на плечи, чтобы ей было удобно балансировать в воде, и теперь она оказалась практически вровень с ним. Олаф еще никогда не находился настолько близко к таким существам, и на миг он замер, наслаждаясь моментом. Глаза у Хино были такими красивыми… Совсем как у человека. И смотрела она на него с неподдельным доверием, как на близкого друга. – Ты такая красивая, – прошептал Олаф и скользнул руками по талии русалки. Кожа на ощупь там была как у человека, но вот ближе к бедрам становилась грубее, а еще ниже появлялась чешуя: примерно под паховой областью, если сравнивать с человеческой анатомией. Хино не сопротивлялась, только прижалась к нему ближе и мазнула губами по шее. От этого прикосновения у Олафа сердце екнуло и мурашки по телу побежали. Но надо было продолжать. Одной рукой Олаф попробовал нащупать то самое отверстие, которое ему было нужно. В журналах, которые он видел, все было хорошо показано: и как выглядит их влагалище, и как оно открывается, когда русалка возбуждается. А в обычном состоянии оно должно быть скрыто мягкой кожицей. И вот эту мягкую кожицу Олаф пытался нащупать. Он провел один раз пальцами, но ничего не нашел. Тогда он отсчитал примерное расстояние от пупка Хино и начал гладить это место. Хино странно вздохнула и попыталась отплыть от него, но Олаф левой рукой крепко ее удерживал. Так прошло несколько минут, но ничего не менялось. И тогда Олаф решил, что действовать надо по-другому. – Так… ладно. Надеюсь, тебе понравится, – прошептал Олаф и рукой погладил Хино по шее, осторожно дотронулся пальцами до ее губ и, решившись, поцеловал. Первое, что почувствовал Олаф – это острые зубы Хино, но постарался не придавать этому значения. Он ласкал ее рот своим, обводил языком острые зубы и играл с ее язычком. Хино не сопротивлялась, наоборот, ей как будто это нравилось. И вот случилось что-то странное: под пальцами Олафа, которые он не убирал с того места, где должно было открыться влагалище, начало что-то вырастать. Что-то твердое и похожее на… – Член, – произнес вслух Олаф. – Еб твою мать, – выругался он и оттолкнул от себя русалку, точнее, русала. – Ты что, мужик? Хино ничего не понял, но, видимо обидевшись на такое поведение, опять нырнул под воду и устроился на самом дне. Олаф тяжело дышал: он до сих пор чувствовал в руке член Хино, который ничем не отличался от человеческого, ну, на ощупь. А вот внешне – непонятно, Олаф не успел разглядеть. Кое-как выбравшись из бассейна, Олаф направился в ванну. Хотелось избавиться от мокрой одежды, принять горячий душ и лечь спать. А что делать с русалкой-пацаном, он подумает утром. – Да ты шутишь, что ли! – смеялся Кристоф в трубку. – Ни в жизнь не поверю! Вот уж повезло тебе! – Ага, как утопленнику, – Олаф уже жалел, что позвонил другу. Надо было просто отпустить Хино в море, найти нормальную подработку и забыть обо всем этом. Но никакая подработка не смогла бы помочь Олафу заработать нужную сумму. Разве что – если бы он устроился на завод по переработке агация. Ночью ему приснился сон, который он не раз уже видел. Горы, окружающие Скранберг, и море, омывающее берега его родной земли. Олаф всегда пытался забраться выше в горы, чтобы наконец увидеть, что же там, за стеной, но у него никогда это не получалась. Но сейчас сон изменился. Не было гор, не было стены, было только море, которое окрасилось в алый цвет из-за встающего солнца. Рассвет был красивым. Олаф знал это, хоть и никогда не видел настоящий. Утром русал оставался тем же русалом-пацаном, как его теперь называл Олаф. Ну и что теперь с ним делать? Такого даже в бордель не купят! А что уж говорить о приличных местах. Надо же, чтобы так повезло! Олаф еще никогда не слышал о русалках-мужиках. Нет, конечно, он понимал, русалки как-то размножались, но думал, что им в этом помогают человеческие мужчины. Ведь русалка могла родить от человека. Об этом говорили, писали романы и сочиняли баллады. Видимо, люди еще слишком мало знали об этих существах. Олаф не знал, когда человек поймал первую русалку: может, еще до Великого Переселения или даже до Войны трех и взрыва! Но вот впервые заговорили об этих существах совсем недавно. Олафу еще и четырнадцати не было, когда он впервые увидел фотографию вагины русалки. Кристоф не поверил словам Олафа и решил приехать лично. Он сразу спустился в подвал, отказался даже от предложенного пива, подошел к бассейну и достал из кармана конфеты. – Они сладости любят, особенно шоколадные конфеты, – улыбнулся Кристоф и поманил русала ими. – Ну, плыви сюда, не бойся. Русал послушался – подплыл к человеку и сразу схватил угощение. Видимо, он совсем людей не боялся. Может, просто не встречал их раньше? – Кристоф, – начал Олаф, – а русалки понимают, о чем мы говорим? Ты когда-нибудь говорил с ними? – Наверно, понимают, даже дельфины понимают, – засмеялся тот. – А вот говорить никогда не пробовал – времени не было. Я же сразу их продавал. – А тебе не было интересно, что вообще они из себя представляют? Может, у них есть семья, любимые, дом? Где они живут? – Олаф, – словно к дитю малому, обратился к нему Кристоф, – они просто рыбы, которые похожи на человека лицом. Они не люди. Звери, которые на инстинктах живут. – Но мы ведь этого не знаем точно! – Олаф не понимал, почему для него это стало так важно. Словно то, что он поймал парня, доказывало, что они ничего не знают о русалках. Хино не слушал их разговор: он забрал все конфеты, а потом, убедившись, что сладостей больше не будет, нырнул на самое дно и больше не всплывал. Кристоф захотел проверить самолично отсутствие вагины у Хино. Залез в резервуар с водой, как он назвал бассейн Олафа, и начал ощупывать русала. Хино не сопротивлялся: видимо, ему действительно нравилось, когда его трогали. – Есть у него вагина! – засмеялся Кристоф чуть погодя. – Сразу под яичками, но маленькая она совсем. Хочешь потрогать? – Нет! – Крикнул Олаф и отошел от бассейна. – Вылезай давай! Почему-то Олафу не нравилось, что Кристоф трогает его русала. Лицо горело, а руки не хотели спокойно висеть вдоль туловища. Олаф их то на груди скрещивал, то опирался одной о металлические стены бассейна – места себе не находил. – Вот бы проверить, залетит пацан или нет, если ему в вагину присунуть! Давай проверим! Мы же этими будем, как их… Исследователями! – Вылезай, кому сказал! – грубее крикнул Олаф и стукнул по металлу. – Ладно-ладно, не трогаю я твою добычу. Позднее, когда Кристоф ушел, Олаф сам решил проверить, не пошутил ли тот над ним. Залез к Хино и поманил его к себе. У Хино была такая гладкая кожа, что любая женщина позавидовала бы. Олаф гладил его по спине, рукам, прижимая к себе все сильнее. Хино это нравилось, и в один момент, когда Олаф прикоснулся губами к шее, он застонал. Это было так странно и необычно. Похоже это было на стон боли, но больно Хино точно не было, судя по тому, что из отверстия начал показываться его член. – Олаф, – прошептал Хино и потерся об него членом. Теперь Олаф мог рассмотреть его член в подробностях: он был нежно-голубого цвета, как и остальная кожа Хино, небольшой, но с крупной головкой. На ощупь мягкий и гладкий, но постепенно он становился все тверже. – Олаф, – теперь голос Хино звучал хрипло, и это возбудило Олафа сильнее, чем стоны любой женщины. Ему не терпелось исследовать тело Хино. Он погладил его яички и спустился ниже – и правда, пальцы скользнули внутрь. Хино застонал особенно сладко и брызнул в бассейн своим семенем. Белая жидкость сильно выделялась в прозрачной воде. Олаф глубоко дышал – ему словно воздуха не хватало – и продолжал погружать пальцы в дырочку. Она была узкой и скользкой, казалось, что туда не поместится ничего, кроме пальцев. Сначала пальцам было прохладно внутри, ведь температура Хино отличалась от человеческой, но постепенно стало тепло и влажно. Олаф уже мог засунуть три пальца: неглубоко, чтобы не сделать больно. Хино продолжал стонать и тереться об Олафа, обхватив его за шею. Но потом спустил одну руку, не забывая поглаживать Олафа, просунул ее под ремень его брюк и дотронулся до члена, который уже был готов к продолжению. Олаф застонал и толкнулся в руку Хино. Это все было таким странным. Олаф не знал, что ему делать. Хино как будто сам хотел, чтобы он не останавливался. Ну, может, это все брачный период? Олафу было любопытно, как выглядит отверстие Хино, поэтому он заставил его схватиться за борт бассейна и чуть-чуть подтянуться вверх, чтобы было удобно все хорошо рассмотреть. Он приподнял Хино за хвост, и теперь тот всплыл над водой, так что Олафу были хорошо видны и член, и влагалище, которое сейчас было приоткрыто. Края дырочки набухли и приоткрыли розовую внутреннюю кожицу. Одной рукой Олаф продолжал придерживать Хино за хвост, а пальцами второй осторожно прикоснулся к мягкой коже, которая манила к себе. Погладил по набухшим краям, обвел по кругу, поднялся выше и дотронулся до члена, приласкал по всей длине, сжал в кулаке яички, которые опять налились семенем. И вернулся к дырочке: ввел палец внутрь и смотрел, как ее края раскрываются под давлением и туго обхватывают его палец. Олаф так был сосредоточен на этом зрелище, что даже не почувствовал, что Хино одной рукой уже расстегнул его ремень и теперь высвобождал член. Когда русал обхватил член Олафа, то дырочка начала пульсировать и сжиматься, будто звала его в себя. Это все было таким возбуждающим, что у Олафа окончательно снесло голову. Сейчас он с трудом мог вспомнить, как его зовут. Хотелось только одного – войти глубоко в тело Хино и кончить в него. Хино как будто подслушал его мысли и начал бить хвостом по воде, словно просил, чтобы его отпустили. Олаф и отпустил, и Хино подстроился под его рост так, что бы член Олафа наконец коснулся дырочки. Хино держался за плечи Олафа и еле балансировал, лицо его пылало, а взгляд был таким голодным, что Олаф больше не мог терпеть: он положил свои руки под его аппетитную попку и толкнул на себя – так, что член легко проскользнул внутрь Хино. Оба застонали, и Олаф поцеловал Хино, не так, как раньше, а властно и грубо, засовывая язык глубоко в его рот и зубами прикусывая нежную кожу губ. Руками он мял его ягодицы, мягкие и круглые, как у самой красивой женщины. Олафу понадобилось всего несколько толчков, что бы кончить. Он не успел вынуть член, и его семя излилось вглубь Хино. Тот застонал и впервые ответил на поцелуй, а его дырочка крепко сжала член Олафа, не отпуская. Они простояли так минут десять, не меньше. Хино весь дрожал и льнул к Олафу еще ближе, хотя казалось – куда ближе! Олаф испытывал странные чувства, он никогда раньше не ощущал подобного. Такого страстного желания обладать другим существом. Ведь это он поймал Хино! Хино принадлежал ему! Олафу! Олаф вспомнил, как Кристоф трогал его Хино, как прикасался к его нежной коже! Олаф снова подался вперед, его член опять был крепче камня. Внутри Хино было тепло и влажно, Олаф закрыл глаза и начал двигаться еще сильнее, чем раньше. На этот раз грубо. Он прижал Хино к борту бассейна и просто трахал, даже не заботясь о его удовольствии. Руками он мял бока Хино, трогал попку и даже залез пальцами туда, где, наверное, никто еще не трогал Хино. Дырочка русала открылась как надо, и член Олафа скользил без труда. Олаф никогда еще не занимался этим в воде, ощущения были яркими и ни на что не похожими. Вода делала движения мягче, и Олаф не мог сполна ощутить тепло тела Хино. Но даже прохлада не помешала Олафу кончить так сильно, что у него даже ноги задрожали. Он сжимал ягодицы Хино и не отпускал его от себя, он не хотел выходить из его тела. Хино почувствовав это – не сопротивлялся, наоборот, обнял Олафа за шею и уткнулся в его шею. – Что же я сделал, – прошептал Олаф и поцеловал Хино в губы. На этот раз мягко и нежно, будто прося прощение за свою страсть. Но Хино совсем не казался напуганным, наоборот, он улыбался и, кажется, хотел повторения. Олаф снова поднял Хино под хвост, так, чтобы он всплыл. Ему хотелось пощупать дырочку и рассмотреть хорошенько. Хино не сопротивлялся, он стал послушным и ласковым. Его дырочка стала совсем большой, и Олаф даже мог разглядеть, что там внутри. Он вставил туда пальцы, растянул края и увидел, как его семя вытекает наружу, омывая нежную розовую кожицу. Это было так красиво, что Олаф не мог перестать смотреть. Захотелось попробовать на вкус, узнать, каково это. Он хотел насытить свой голод сейчас, потому что, может, завтра появится покупатель и Хино придется продать. Он лизнул языком вход в тело Хино и услышал, как русал громко застонал и забил хвостом по воде. Было так сладко и совсем не противно. На вкус Хино был как какой-нибудь экзотический фрукт. Немного соленый, но больше сладкий и вкусный. Олаф хорошенько его вылизал, кожа дырочки была такой нежной и приятной, что Олаф опять возбудился. И Хино тоже: его член опять был твердым, и Олаф решил, что и его наградит своим вниманием. Он взял его целиком, впуская глубоко в рот, и сделал глотательное движение. Хино схватил его за волосы и потянул на себя, не давая отстраниться. Ему было хорошо, и Олаф обрадовался, что все делает правильно. Он долго лизал и посасывал член Хино, хорошо заботясь о головке, с которой капала прозрачная жидкость – ее Олаф распробовал на вкус. Хино не давал ему отстраниться и руками подтягивал к себе – наконец он выстрелил сладким семенем в рот Олафу и обмяк. Олаф опустил его хвост, заставил обхватить себя за шею руками и наконец опять погрузился в горячую дырочку. Хино закатил глаза и стонал очень тихо, прикусывая губы, и эти звуки заставляли Олафа дрожать. Надолго его не хватило, и он в третий раз кончил в Хино. Тому уже было все равно: казалось, он успел уснуть в сильных объятиях Олафа. Положил голову ему на плечо и жалобно поскуливал на каждый толчок. Олаф улыбнулся: совсем заездил он парня. Наконец, насытившись этим телом, Олаф опустил его, и Хино сразу скользнул под воду и устроился на самом дне. Все тело сладко ныло. Еще никогда Олафа не накрывало такой страстью и желанием. Ни с одной женщиной он не испытывал ничего похожего. Даже с Кристиной, первой красавицей в городе. Олаф выбрался из бассейна и направился в ванну. Телу было легко и хорошо, а на душе скребли кошки. Олаф не хотел себе признаваться, но он знал, где-то глубоко в внутри, что уже не сможет отдать кому-то Хино. Скранберг был маленьким городком, где жители знали друг о друге все. В Скранберге невозможно было что-то скрыть или спрятать. Олаф знал это не понаслышке. Еще когда он был совсем мальчишкой, в их городе поселилась милая приезжая семья. Маргарита и ее отец, Роджер Брауг. Олаф никогда никому не признавался, но Маргарита была его первой любовью. У нее были длинные черные волосы, что было очень необычным – ведь все девчонки, которых раньше знал Олаф, были белобрысыми и бесцветными. А Маргарита была не такой. Ее глаза были настолько яркими, что казалось – это именно они украли цвет у всех остальных девочек. Семья Олафа была самой обычной. Мать занималась овчиной, а отец кормил семью с помощью рыбацкой сети и старенькой моторной лодки, которую он выменял у дяди Барни. Жили они тоже просто, ели то, что поймают, носили то, что сошьют. Скранберг не был одним из тех прогрессивных городов, в которых мужчины трудились на заводе, дети ходили в школу, ну а женщины бездельничали дома. Нет. Маргарита любила рисовать. Олаф как сейчас помнил, как она улыбалась, когда ему удалось сделать для нее холст, чтобы она могла рисовать. Холст был грубый, из мешковины, но они покрыли его грунтом, и Маргарита смогла нарисовать на нем море и восход солнца. Она говорила, что в Скранберге, несмотря на страшный холод и постоянные дожди, ей очень нравится, потому что здесь она нашла его – Олафа. Олаф и Маргарита мечтали, что, когда вырастут, обязательно уедут на восток. Некоторые говорили, что за океаном, в землях, где встает солнце, все по-прежнему. Олаф и Маргарита не знали, что означает «по-прежнему», но, наверное, это было что-то хорошее. Спустя несколько лет жители города узнали, что отец Маргариты был дезертиром, а это каралось смертью. Олаф был совсем мальчишкой тогда и не мог понять, почему Маргарита плакала. Даже когда ее забирали Агры из столицы, Олаф не мог понять, что же происходит. Он не смог ее защитить. Он не знал, что стало с Маргаритой. И, наверное, не хотел знать. До недавнего времени. Когда он перебирал старые вещи на чердаке, то нашел ее картину. И это что-то перевернуло в нем. Он больше не желал быть простым рыбаком из Скранберга. Олаф хотел пересечь стену и отправиться на восток. Вот только стену пересечь было делом непростым. Ее охраняли Агры, и пропуск давали только по специальному разрешению Императора, либо если дать на лапу кому надо. Хино не посмотрел на него, даже когда Олаф принес ему шоколадных конфет. Он будто обиделся на что-то. Да, Олаф не прикасался к нему уже несколько дней, а только молча кормил рыбой и уходил на свой этаж. Не прикасался не потому, что противно было, а потому, что было страшно. Олаф боялся своих чувств. Он словно превращался в другого человека, когда касался Хино. – Хино, – позвал его Олаф. – Ну прости меня. Тебе страшно было? Да? Хино показался из воды и подплыл ближе, коснулся холодным носом руки Олафа. Олаф улыбнулся и погладил русала по мокрым волосам. – Никогда не думал об этом, но… Что ты чувствуешь, Хино? Ты понимаешь меня? Я же русалок никогда не видел раньше… Только в журналах. Ничего не знаю о вас. Олаф смотрел в умные глаза Хино и будто ждал, что русал сейчас заговорит с ним. Смешно даже стало. – Знаешь, я же хотел тебя продать перекупщику. Дорого продать. А потом смотался бы отсюда. Пересек бы границу и наконец свободным стал. Я же никогда там не бывал, не знаю, что там, за стеной… – А почему не продал? – вдруг спросил Хино. Олаф даже чуть с лестницы не упал от неожиданности. Но в последний момент зацепился за край бассейна и удержался. – Ты что, говорить умеешь? – не верил Олаф своим ушам. – Ну да, – засмеялся Хино, и этот смех был таким странным, совсем не похожим на человеческий. – А почему раньше со мной не заговорил? – А ты и не пытался со мной говорить, – улыбнулся Хино, и Олаф от этого залился краской, вспоминая, что он делал с ним совсем недавно. Вот в этом самом бассейне. – Так ты понимал все, что я тебе говорил? – Ну, ты не то чтобы сильно много говорил. Ну а вот сейчас Хино точно издевался над ним. Олаф мог поклясться! – Вот продам тебя в бордель, и там с тобой совсем говорить не будут! – почему-то пригрозил Олаф. Ему было стыдно, но еще он злился, потому что Хино его обманул! – Так продай! – Хино опять скрылся под водой и залег на самое дно. Вечером Олафу позвонил встревоженный Кристоф. – Ты что, совсем дурак? – кричал друг ему в ухо. – Только что от баргов слышал, что они нашли на пляже разорванную сеть! Ты что, специально следы оставил, чтобы они тебя нашли и шкуру спустили? Олаф схватился за голову! Как он мог забыть о сети, которую разрезал кинжалом, выпутывая Хино. – Теперь барги шумиху подняли! Обыскивают дома и ищут свой улов! Хочешь, я скажу тебе, что будет, когда они найдут в твоем подвале такой подарочек? Говорил же, что надо быстрее перекупщику звонить, а ты все тянул! Вот и дотянулся! – А сейчас не поздно еще? – Ох, не знаю… Бежать тебе надо скорее! Бросай ты эту русалку и беги! – Да куда я убегу-то, без денег, – грустно улыбнулся Олаф. – Та моторка еще у тебя? Ну, отца твоего? – У меня. – Бери ее и плыви в море, подальше от города. Там тебя искать не будут. – Ага, не будут, потому что это море, Кристоф. Никто не выживает в море. – А ты попробуй! Олаф не знал, сколько у него есть времени. Но решил, что если ему суждено умереть из-за своей глупости, то пусть так оно и будет. Только Хино отдавать баргам он не хотел. Хино словно почувствовал, что что-то изменилось, но вопросов задавать не стал. Просто молчал и смотрел на то, как Олаф готовился к перевозке. – Видимо, не суждено мне рассвет увидеть, – грустно сказал Олаф и погладил Хино по волосам. Расставаться совсем не хотелось, но Олаф знал, что они больше никогда не увидятся. – Ты все-таки решил меня продать? – спросил наконец Хино. – Нет, отпущу тебя. Лишь бы успеть, пока барги не явились. Черт их знает, сколько они уже домов обыскали. – Отпустишь? – не поверил Хино. – Почему? – Потому что замучают они тебя, если найдут. Ты же не обычная русалка, а с… сюрпризом. Хино грустно посмотрел на Олафа и, кажется, собирался расплакаться. – Я тебя сейчас на моторке увезу подальше от берега и там выпущу, что бы ты опять в сети не угодил. А ты плыви как можно дальше отсюда. – Я не хочу без тебя, – сказал Хино. – Я не смогу о ребенке один заботиться. – О каком ребенке? – не понял Олаф. – О нашем, – Хино опустил глаза и, кажется, погладил под водой свой плоский живот. – Он родится как раз к нашему новому году. Олаф не мог поверить своим ушам. Он что же… Сделал ребенка с этим русалом? В другой момент он бы посмеялся над этим, но сейчас надо было быстрее убираться из города. Олаф, ужасно торопясь, приготовил свой пикап, на котором совсем недавно вез Хино домой, устроил русала в надувном бассейне и прикрыл его сверху брезентом, чтобы никто не увидел. Старая моторка отца хранилась чуть дальше заброшенного причала, в пещере, о которой знали только они с Кристофом. Если бы о моторке узнали барги, ее бы давно конфисковали. Ведь в море могли выходить только они, и то по специальному разрешению. Все крупные рыболовные суда с навигаторами принадлежали им. Местные же рыбаки вынуждены были довольствоваться маленькими лодками с тяжелыми веслами, на которых далеко было не уплыть. Хино сказал, что немного без воды он протянет, поэтому Олаф скрепя сердце погрузил его в моторку и завел мотор. Он давно не пользовался лодкой, с того самого дня, как отец пропал в море – он тогда долго искал его в открытых водах, но так и не нашел. Темнота хорошо скрывала лодку, поэтому Олаф легко обошел пункт контроля и теперь вел моторку дальше от берега, уже не боясь, что звук мотора услышат. Главное – Хино отпустить, а там будь что будет. – Почему ты не хочешь сбежать со мной? – вдруг спросил Хино. – Почему хочешь бросить меня? – Глупый, я не бросаю тебя, а спасаю, – Олаф погладил Хино по длинным волосам. – А мне самому некуда бежать. – Это ты глупый, а не я! Здесь где-то в двух днях есть рыбацкий город, мне сестра о нем говорила. Она там и встретила мужа своего. Он тебе поможет. – Нет здесь никакого города. Самый ближний – это Карсерг, и если плыть в обход, то до него где-то неделя. – Просто поверь мне, хорошо? – Хино пытался его уговорить, и в голосе слышался неподдельный страх. Неужели боялся потерять его? Олаф не знал, что ему делать. Умирать, конечно, не хотелось, но он все-таки надеялся, что вернется в город, осушит тот резервуар с водой, скроет улики и будет жить так, как жил. Но это только если его на границе не схватят и если его дом уже не обыскали. Хино попросил заглушить мотор и выбрался из моторки в воду. В воде его неуклюжее тело сразу же преобразилось, перестав казаться неуклюжим или слишком длинным. Хино был прекрасен. Немного подумав, Олаф решил, что ему нечего терять. И что два дня он как-нибудь продержится в открытом море. Ведь рядом с ним будет Хино. И только потом, когда у них родился Риэ, Олаф узнал, что означает имя Хинодэ на его языке… *** – А я сказал, что тебе уже хватит конфеты есть! – Олаф как раз заканчивал жарить рыбу, и совсем не хотел, что бы Риэ отбил себе аппетит сладким. – Но мне надоела рыба! Я не буду ее есть! – капризничал Риэ. Он надул губки и сложил руки на столе, всем своим видом говоря, что обиделся. Риэ совсем не был похож на Олафа. Даже глаза были от Хино, такие же синие и большие. Отросшие черные волосы лезли ребенку в глаза, и Олаф решил, что пора навестить Харуку в ее салоне. После ужина Олаф, как обычно, помыл посуду, уложил Риэ в постель, а сам направился на пляж. Не забыл он и свой толстый непромокаемый брезент, который Бен подарил, сказав, что так Олаф точно задницу не отморозит. Хино уже ждал на мелководье и помахал рукой, когда заметил мужа. Олаф устроился у самой кромки воды, расстелил брезент и теперь лежал на спине и смотрел на звезды. Хино навис над его лицом, загораживая небо, и поцеловал в губы. Они каждый вечер проводили вместе и встречали рассвет обнявшись. А потом Олаф шел домой, готовить завтрак для Риэ. – Мне кажется, что Риэ влюбился в Минако, он о ней болтает без умолку, а вчера домой ее приводил. – Минако – эта та рыжая девочка? – спросил Хино, покрепче обняв Олафа. – Ага, она. – Видимо, слабость к рыжим – это у нас семейное, – засмеялся Хино. Олаф тоже засмеялся и погладил Хино по волосам. Они у него еще длиннее стали. – Может, уже переберешься домой? Или еще хочешь в море поплавать? – Надоел мне твой бассейн, он мне напоминает тот, первый. Чувствую себя как в тюрьме. – Риэ скучает. – Я тоже по нему скучаю, но ты же знаешь, что мне долго на одном месте нельзя. У меня еще растущий организм и двигаться нужно больше. – Ладно-ладно, когда надоест по мелководью скакать – скажешь. – Давай засыпай, а то не выспишься и пропустишь свой рассвет. Олафу послышалось или он уловил в голосе Хино нотки ревности? – Ты мой рассвет, – прошептал Олаф и поцеловал Хино как раньше, горячо и страстно.