Как спасти оборотня. План Лидии Мартин.

      Джип налетел передним колесом на поваленное дерево, подпрыгнул, зацепил крышей тяжелые еловые ветки, сбив с них уйму снега, и зарылся капотом в ближайший глубокий сугроб. Даже если удастся вытолкать машину из кювета, проехать дальше они все равно не смогут: дорогу, и без того едва различимую, напрочь замело. Но все-таки им повезло: они почти добрались. Метрах в сорока, на пригорке стояла приземистая бревенчатая хижина. Покидать прогретую машину и лезть в свистящий, бросающийся снегом буран совершенно не хотелось, но им надо попасть в дом. На лес опускались сумерки, ветер усиливался, а мороз крепчал. Без нормального, крепкого укрытия до утра они не дотянут.       Эллисон, закутавшись в шарф, ее единственную защиту от холода, потому что теплые куртки остались где-то там, в месте, откуда им пришлось в спешке сматываться, первой выпрыгнула из джипа, подбежала к дверце заднего сиденья и распахнула ее.       – Помоги мне! – крикнула она Лидии.       Вдвоем они выволокли наружу тяжелое, не подающее признаков жизни тело и плюхнулись рядом с ним в снег. Эллисон с сомнением посмотрела в бледное, словно окаменевшее лицо Дерека Хейла: может, он уже мертв? Потянулась к нему, прижала два пальца к вене на его шее и почему-то совсем не обрадовалась, когда ощутила слабую пульсацию. Все-таки придется его как-то дотащить до хижины. Ведь это из-за них он угодил в такой переплет.       – Я возьму его под мышки, а ты хватайся за ноги, – скомандовала она. – Попробуем не надорваться...       Валясь через каждые два-три шага в сугробы, отплевываясь от летящего прямо в лицо снега, они упорно лезли вверх по склону, а вожделенная хижина, казалось, и не думала приближаться.       – Я больше не могу... – Лидия снова упала и дыханием попыталась согреть покрасневшие, ничего не чувствующие пальцы.       – Мы половину уже прошли. Давай же!       – Он слишком тяжелый. Мы не дотащим.       – Он тащил нас на себе куда дольше!       – Так он же мужик! Ему положено быть сильным. К тому же еще и оборотень! Вот где его пресловутая сила сейчас?.. Стоило нас спасать, чтобы мы потом из-за него насмерть вмерзли в снег в трех шагах от укрытия?       – Лидия!.. – голос Эллисон стал твердым и суровым, подхлестывая и заставляя собрать всю волю в кулак. – Хватай его за руку, я за вторую. Мы его здесь не бросим.       Хотя поверь, мне этого хочется ничуть не меньше. Но вслух Эллисон ничего не сказала.       – И – на раз, два, три!..       Волочь его по снегу оказалось легче, чем нести. Но ненамного. К моменту, когда они добрались до заметенного крыльца, Эллисон и сама уже готова была добить бесчувственного оборотня. Ну, вот что ему стоило продержаться еще несколько часов и самому дойти до хижины, а не отключаться прямо за рулем? Когда он вырубился в третий раз, и Эллисон, сидящей спереди, в третий раз пришлось хвататься за руль, чтобы машину не вынесло с дороги и не закувыркало на повороте, Дерека, вмиг ставшего не только бесполезным, но и опасным, отправили на заднее сиденье, и Эллисон повела сама. Лидия время от времени оборачивалась и проверяла, как он там, и каждый раз, усаживаясь обратно и смотря через лобовое стекло на дорогу, утопающую в белесом мельтешении, хмурилась все больше: лучше Дереку не становилось. Он, наоборот, все сильнее проваливался в беспамятство, с трудом дышал, ужасно побледнел, его лоб блестел от пота, проступающего на коже крупными каплями. А потом он и вовсе перестал реагировать на все внешние раздражители. Валялся бревном и как-то совсем уж затих – будто мертвец.       – Эллисон, тут нехилый замок. Как мы войдем?       Лидия, уложив голову Дерека себе на колени и зарывшись пальцами в его густые волосы, чтобы хоть немного отогреть заледеневшие руки, со скептицизмом наблюдала за действиями подруги: как та, привстав на цыпочки, проверяет щели над дверью, что-то ища.       – Нашла! – победно воскликнула Эллисон и выудила из-под бревна плоскую жестяную коробочку с едва различимой надписью «Табак». Потрясла ею, и внутри что-то звякнуло. – У нас есть ключ! В таких хижинах их всегда оставляют где-то у входа.       Она несколько раз провернула ключ в замке, сняла его, толкнула дверь – к счастью та открывалась вовнутрь, и им не пришлось бороться еще и с высоким сугробом, наметенным на крыльце. Собравшись с последними силами, девушки затащили Дерека внутрь, захлопнули дверь, отсекая рвущийся внутрь ледяной ветер, и облегченно вздохнули.       – Что это за место?       Лидия поддела носком сапога несколько сухих хвоинок и веточек, валяющихся на старом, потертом ковре, заглянула в закопченный камин, провела пальцем по пыльной столешнице круглого стола, задвинутого в угол, осмотрела широкую кровать, застеленную сшитым из разноцветных лоскутков покрывалом, и брезгливо поморщилась, уставившись на грязные, давно не мытые стекла единственного окна, свет из которого падал на аккуратно уложенные на кровати подушки.       – Домик охотников, – ответила Эллисон и принялась отряхивать штаны и кофту. Ботинки, в которые тоже набился снег, пришлось снять, чтобы ноги не намокли, хотя стоять в одних носках на тонком ковре было ужасно холодно.       – Охотников?.. ¬– Лидия тоже скинула свои красные сапоги. – Да ты с ума сошла! Притащить банши и оборотня в дом охотников, от которых мы, дай-ка я тебе напомню, едва спаслись. Чем ты только думала?       – Лидия, успокойся и посмотри вокруг. Это не те охотники, – она указала на развешенные по стенам головы животных: лис со стеклянными глазами, рыжих, побитых молью койотов, скалящихся волков, даже одна медвежья голова нашлась – не крупная, но зато в окружении оленьих и лосиных рогов. – Ты среди этих чучел видишь хоть одну голову оборотня?.. Вот и я не вижу. Потому что те, кто останавливается здесь осенью, охотятся только на животных, обыкновенных, совершенно не сверхъестественных зверей. И к слову, это не я. Это Дерек высмотрел на карте значок хижины и ехал сюда, спасибо ему, что успел забить для меня координаты в навигатор, прежде чем рухнуть в обморок.       – Прости. – Лидии стало стыдно за свою несдержанность. – Просто я вымотана, замерзла, ужасно голодна, а еще у нас на руках не подающий признаков жизни Дерек Хейл. Как так случилось, что мы спасаем его волчью задницу?       – Предположу, что это произошло как раз после того, как он сам спас наши задницы. А до этого вытащил Скотта и Айзека. Очень надеюсь, что вытащил.       – Спасатель, которого надо спасать... Давай его хоть на кровать уложим.       Снова вдвоем, подхватив его под руки, они закинули Дерека на кровать. Лидия сняла с него мокрый, потяжелевший от растаявшего снега, в котором они его изрядно вываляли, пока тащили сюда, вязаный свитер, продырявленный в шести местах, две дырки на груди, четыре на спине: там, куда попали дротики, начиненные чем-то, из-за чего теперь Дерек походил на самого настоящего мертвеца, подсунула ему под голову подушку, обтянутую линялым, морковного цвета бархатом, и потрогала его руку. Слишком горячая. Или это ее собственные руки так заледенели, что любое прикосновение к чему-то живому (а вот живому ли еще?) кажется ей по-настоящему обжигающим?.. Лидия закрыла лицо ладонями. Да уж, эту поездку на зимние праздники в горы все они запомнят надолго. Если, конечно, сумеют вернуться. И вот ради всего этого стоило так далеко забираться?.. А буран за стенами хижины протяжно подвывал, намекая на то, что им сперва хотя бы до рассвета надо дожить.       Из оцепенения Лидию вывело тихое потрескивание: Эллисон закинула в камин сухие поленья, заботливо сложенные кем-то под столом, нашла спички, старую пожелтевшую газету и разожгла огонь. Прижавшись друг к другу плечами, они уселись перед камином на краешке кровати и уставились на пляшущие язычки разгорающегося пламени.       – Что нам делать? – голос Эллисон, до сих пор сохранявшей завидное самообладание, показался Лидии чересчур тихим и растерянным. – С ним?..       – Наверное, ждать... – таким же приглушенным шепотом ответила ей Лидия. – Когда-то же он должен начать исцеляться.       За окном стемнело, снежная буря и не думала стихать, от камина наконец-то стало исходить тепло, хоть немного согревая холодный воздух в хижине. Эллисон нашла в стареньком буфете упаковку высушенных до состояния камня хлебцев, жестяной чайник, банку, доверху набитую чайными пакетиками, разными, из разных пачек, с ярлычками и без, выскочила за дверь, зачерпнула снега, и они смогли закипятить воду. А потом к совершенно безвкусным хлебцам и отдающему плесенью чаю – словно в награду за то, что они сюда добрались – в том же буфете обнаружилась полная бутылка янтарного бурбона. Лидия свинтила крышку, выставила на стол три кружки, обернулась, чтобы бросить взгляд на лежащего на кровати Дерека, и отодвинула одну кружку в сторону. Но прошел еще час, за который хлебцы исчезли, а бутылка опустела на две трети, прежде чем они окончательно осознали, что исцеляться Дерек Хейл не намерен. Он уже не лежал тихо, он беспокойно ворочался, скрежетал плотно стиснутыми зубами – так, словно хотел их сломать или стереть в порошок, его волосы взмокли и прилипли ко лбу, он хватался за одеяло, комкал его, и по остающимся вспоротым бороздам можно было догадаться, что он то и дело пускает в ход когти.       – Что-то не так. Мне все это совершенно не нравиться.       Эллисон с явной тревогой смотрела на мечущегося Дерека и пыталась отыскать свой телефон, боясь, что не добьется результата. Так и есть: она его либо потеряла по дороге к хижине, либо забыла в машине, либо он остался в том мерзком подвале, где их заперли с Лидией и откуда их вытащил Дерек, позволив охотникам нашпиговать себя какой-то дрянью, пока прикрывал раздражающих его девчонок собственной спиной. Эллисон подняла вопросительный взгляд на Лидию, но та лишь покачала головой: в отличие от подруги, она точно знала, где находится ее телефон: ждет ее, подключенный к зарядке в тепленьком, уютном коттедже на лыжной базе, куда они приехали три дня назад, чтобы оттянуться. Она, Айзек, Скотт, Эллисон и Стайлз. Не их вина, что отдых сорвался. Чужая территория, незнакомые охотники, другие правила. И вот Стайлз в панике звонит отцу, выкрикивая в трубку, что Айзека и Скотта похитили какие-то «долбанутые, еще более долбанутые, чем некоторые из Арджентов, не-будем-называть-имен, оборотнеубийцы», через час ему перезванивает Дерек, велит сидеть на месте и не дергаться, потому что он уже вылетел к ним, первым же подходящим рейсом, зачем-то прихватив с собой не только старшего Стилински (скорее всего шериф просто отказался отпускать Дерека одного, решив, что сможет помочь, и Эллисон рада, что ее отец сейчас в отъезде и ни о чем не знает), но и Дитона. А неугомонная Эллисон тащит Лидию на встречу с похитителями, уверенная, что уж с коллегами-охотниками она сумеет договориться. И ничего хорошего, конечно же, из такой затеи не выходит. Их хватают, запирают в холоднющем подвале под маленьким ресторанчиком где-то на окраине поселка, превращая в наживку, отбирают все оружие – Лидия еще удивляется, сколько же ножиков и ножичков спрятано по карманам Эллисон, а ведь они ехали просто на отдых, не рассчитывая, что придется обороняться или кого-то спасать, – связывают (хорошо, хоть не колотят), пускают в помещение какой-то дым, по мнению Лидии очень даже ароматный и успокаивающий, как в салонах для релаксации, только никто не предлагает сделать массаж и нанести на расслабленное тело питательный крем, но паникующий взгляд Эллисон, узнавшей запах, заставляет Лидию перепугаться.       – Что... что это?.. Мы задохнемся?       – Не мы! Это аконит, он безвреден для людей. Но если за нами придут оборотни... Моя мама... она так пыталась убить Скотта... когда-то...       – Прости, я не знала подробностей...       А Эллисон лишь молила небеса, чтобы выручать их явился не оборотень. С таким же успехом она могла бы просить Санту подарить ей маленького серебряного единорога, живого и ласкового. Да еще и говорящего. Снаружи раздались очереди выстрелов, крики, рык, железная дверь дрогнула, отлетела, сорванная с петель, и на пороге вырисовался вполне узнаваемый силуэт. С горящими красными глазами, злобным клыкастым профилем и когтистыми ручищами. Здравствуйте, я храбрый Дерек Хейл, и я пришел спасти вас, милые принцессы. Но перед аконитовыми парами он спасовал. Шатаясь и тряся головой в тщетной попытке избавиться от дурмана, освободил их от веревок, выволок на улицу, не позволив никому и пальцем к ним притронуться, потащил к джипу – и, уже порядком дезориентированный, подставился под выстрелы. В него целили не пулями, а дротиками, как в зверя, которого собирались лишь свалить, обездвижить, а не убить. Дерек успел затолкать Лидию в машину, закрыл собой Эллисон, с рычанием вырвал застрявшие в его теле дротики, один, на спине, до которого он так и не смог дотянуться, обломился сам, когда он плюхнулся на водительское сиденье, мотор завелся, и джип сорвался с места, унося их от погони.       Теперь же Эллисон жалела, что не догадалась сохранить хотя бы один из тех обломанных дротиков – чтобы понять, чем же они были начинены, раз так действуют на оборотня. На отравление аконитом мало похоже, там что-то посерьезней и поубойней. Его кадык бешено ходил вверх-вниз, когда он запрокидывал голову и перекатывался с одного бока на другой. Он то ли рычал, то ли стонал сквозь стиснутые зубы, даже, казалось, что-то шептал. Лидия задрала на нем майку, с беспокойством показывая Эллисон страшные темные полосы, расползающиеся по его коже гадкой паутиной от мест уколов. А когда он вдруг распахнул веки, то напугал их еще сильнее: его глаза быстро-быстро менялись, мерцая то алым, то синим, а потом даже желтым цветом.       – Может, Дерек более бережно относится к собственным вещам? – в надежде предположила Лидия.       И, не дожидаясь реакции Эллисон, сама принялась обшаривать его карманы. Так и есть, в левом нашелся тонкий черный телефон, она кинула его подруге, и та сразу же полезла в базу номеров, надеясь, что уж номер Дитона, бывшего советника Талии Хейл, а сейчас просто ветеринара, иногда помогающего оборотням, в списке контактов Дерека найдется. Два раза звонок срывался, ей пришлось побегать по хижине, ловя сигнал, и вот с третьей попытки она дозвонилась. Сквозь шум помех она услышала взволнованный голос Дитона.       – Дерек!.. Скажи, что ты нашел их!.. Где вы?..       – Это Эллисон! – закричала она, боясь, что Дитон ее не услышит. – Со мной и Лидией все в порядке, но нам нужна помощь, срочно! Дерек совсем плох, его чем-то отравили, он не приходит в сознание, у него жар, он очень беспокойный, еще немного и я начну утверждать, что он буйный, он то полуобращается, то снова становится человеком, что-то шепчет...       Лидия наклонила ухо прямо к его губам и сумела разобрать сбивчивые слова:       – Пейдж, прости меня... – повторила она вслух за ним. – И что-то про Лору. И еще про пожар.       – ...зовет какую-то Пейдж... Кто такая Пейдж?.. И свою сестру Лору. Если, конечно, в его жизни не было других Лор. А его глаза... они сразу трех цветов, и красные, и синие, и почему-то желтые! Что нам делать, Дитон?.. А Скотт с Айзеком, они с вами, с ними все в порядке?       – Еще не в порядке, но будут, их вовремя вытащили. Дерек привез их, прежде чем отправиться за вами... Он зовет Пейдж? Это плохо... Вам нужно срочно доставить его ко мне, в ваш коттедж. Где вы?.. Я едва тебя слышу!..       – Мы в лесу, в убогой хижине, где даже электричества нет, машина завязла в сугробе, бензин почти на нуле, тут самая настоящая метель. Мы здесь застряли!.. И я не знаю, что с ним делать! В него стреляли какими-то дротиками. А до этого травили парами аконита.       – Дротики должно быть те же, что я вытащил из Скотта и Айзека. Это... – длинное, непонятное название, которое Эллисон и так ни за что не запомнила бы, потонуло в трескотне помех. – Оно не убивает, а постепенно лишает разума, Дерек проваливается в прошлое, замыкается на всем плохом, что с ним случилось, начинает винить себя и сам уничтожает, выжигает собственное «я». Лекарство есть, я его уже ввел ребятам, один укол спас бы положение. Но без него вам придется как-то заставить Дерека отвлечься, вынудить думать о хорошем, включить тот участок его мозга, который отвечает за выработку эндорфинов, резко, почти моментально повысить их содержание в его крови. Это выведет его из стресса, снимет блокаду, и он начнет регенерировать.       – Но как нам это сделать?!.. Он же на нас совершенно не реагирует! Ни на что не реагирует!       – Вам придется... – снова треск помех. – Иначе... он умрет...       – Дитон!.. Дитон!       Она несколько раз ударила по телефону, попыталась перезвонить, но все напрасно: связь оборвалась окончательно. Буря полностью отрезала их от цивилизованного мира. Пока погода не наладится, их никто не найдет: ни спасатели, ни охотники, ни друзья. И впереди долгая, беспокойная ночка.       Эллисон вздохнула, смочила в воде отнюдь не чистое полотенце, найденное в хижине, и вытерла им мокрый, горячий лоб Дерека, пересказывая Лидии то, что услышала от Дитона.       – Значит, если мы не найдем в нем этот переключатель с плохого на хорошее, а Дерек Хейл воистину достоин почетного титула «коллекционер всего плохого, что только может произойти с оборотнем в его жизни» и ему явно есть, из чего выбрать и на чем зациклиться, то поутру нам придется рыть для него могилу?       – Что-то вроде. По крайней мере, так я поняла.       Лидия окинула долгим, изучающим взглядом раскинувшегося перед ними на кровати Дерека, одним глотком прикончила все еще плещущийся в ее кружке бурбон, кокетливо пригладила свои ярко-рыжие волосы, облизала пухлые губки и хитро улыбнулась.       – Помоги-ка мне.       Эллисон, все еще не понимая, к чему клонит подруга, придержала Дерека, не давая ему вновь завалиться на пестрое покрывало, пока Лидия через голову стягивала с него серую, промокшую насквозь от пота майку. Взяв влажное полотенце, рыжеволосая плутовка начала медленно вытирать им тело Дерека, сначала обтерла его шею, потом руки, вернулась к груди, спустилась к животу, и тут Эллисон заметила, как ее пальчики юркнули за ремень его джинсов.       – Что ты делаешь?.. – зашипела она.       – Да брось. Сколько раз мы видели Дерека Хейла в изодранной, словно рыбацкая сеть, майке?.. А Дерека Хейла голым по пояс?.. Пялились в его спину с милой, особенной татуировочкой, засматривались на его обнаженный торс?.. Рискну предположить, что он даже отчета себе не отдает в том, как действуют на хрупкую женскую психику все эти поигрывания мышцами и капельки пота, задерживающиеся в волосах на его груди. Согласись, Эллисон, доставшийся нам на эту ночь оборотень очень даже ничего. Но вот видели ли мы когда-нибудь Дерека Хейла без штанов?.. Ни разу. Ни разочка. Я даже начала опасаться, что с ним что-то не так, и ему есть, что скрывать от посторонних, любопытствующих взглядов. Прикинь, а вдруг у него там хвост?.. – бурбон приятно грел изнутри, и Лидия чувствовала себя королевой бала.       – И теперь ты хочешь...       – Именно! Ты же слышала, что сказал Дитон. Его надо отвлечь, заставить его мозг переключиться на что-то хорошее и приятное, дать его телу возможность расслабиться. И я знаю лишь один безотказно срабатывающий способ, с помощью которого можно вынудить абсолютно любого мужчину думать только – и исключительно – о приятном.       – Это мерзко.       – Ой, можно подумать со Скоттом и Айзеком вы только в гляделки играли. – Ее пальчики проворно расстегнули ремень на поясе Дерека, поддели пуговицу джинсов и потянули вниз молнию. – Надо же... Обыкновенные белые трусы. А я рассчитывала на что-нибудь брутальное с черепами или волчьими головами, черное и в языках пламени. Или с надписью «Чмокни меня сюда, детка. Я же крутой альфа!» Дерек Хейл, ты меня разочаровал.       – Лидия! Ты пьяна. – Эллисон закрыла глаза рукой. – Прекрати сейчас же!       – Ботинки.       – Что не так с ботинками?!..       – Сними их с него.       – Не сходи с ума.       – Это же спасательная операция, Эллисон. Мы его спасаем. Ты и я. Иначе он умрет, помнишь?       Эллисон поджала губы, признавая, что ужасный план Лидии может сработать. Хотя – насколько он будет ужасен, и как далеко готова зайти в своей игре разгоряченная двумя полными кружками бурбона Лидия, которой выпитое не только развязало язык, но и изрядно пошатнуло все ее нравственные барьеры, – она и знать не желала. Но ботинки с его ног все-таки сняла. Я тоже пьяна, раз иду на такое, думала она, с ужасом смотря на полураздетого Дерека. И еще – что он их обязательно убьет потом: если они справятся, помогут ему, и он каким-то непостижимым чудом выживет.       – Пейдж... – снова на выдохе слетело в его губ незнакомое им имя.       Он заметался, но Лидия принялась поглаживать его по плечам и груди, успокаивая легкими, почти неощутимыми касаниями, одновременно сладко нашептывая в его ухо:       – Все хорошо... Тише, Дерек, тише... Она здесь, с твоей Пейдж все в порядке...       Дерек приглушенно зарычал, хотя в его рыке было больше скорби, чем гнева, и Лидия коснулась его шеи невесомым поцелуем, заскользила губами вниз, заставляя Эллисон с плохо скрываемым страхом и даже отвращением смотреть, как ее подруга играет с огнем. Он их точно прибьет. Разорвет на клочки и разметает по углам.       А настырная Лидия не собиралась останавливаться. Она прошлась поцелуями по его груди, не забыв уделить внимание и тем самым волоскам, восторженную оду которым она пропела, еще только обдумывая свои шалости. Обвела языком один сосок, потом другой, чувствуя солоноватый привкус пота, сравнивая тело Дерека с телами других мужчин, не устоявших перед ее чарами и безвольно павших в ее постель. Всего лишь очередной красавчик-оборотень в ее коллекцию побед, к тому же оборотень, который ее совершенно не хочет, да еще и витает в замкнутом мирке из собственных кошмаров, но уж кто-кто, а Лидия Мартин заставит непробиваемого Дерека Хейла стонать от удовольствия.       – Ты выработаешь эти чертовы эндорфины и будешь жить! Слышишь меня, гадкий, небритый волк?..       Она тянется рукой вниз, к расстегнутым джинсам, ее ладошка накрывает мягкий член Дерека и начинает поглаживать через трусы. Эллисон едва не отворачивается, она хочет убежать в другую комнату – но в хижине нет комнат, и ей приходится остаться, сидеть в продавленном кресле перед кроватью и, пылая краской, смотреть, как утратившая всякий стыд Лидия пытается расшевелить совершенно безразличного к ее ласкам мужчину. А еще ей интересно, как же он, вечно прячущий свои эмоции, все, кроме недовольства, презрения и раздражения, будет выглядеть, если Лидия справится?.. И когда бедной Эллисон кажется, что смущаться и краснеть ей дальше некуда, она чувствует, как полыхают ее уши – когда слышит, что именно Лидия нашептывает Дереку.       – Зачем тебе помнить все эти гадости, все плохое?.. Да еще и твердить себе, что во всем виноват только ты?.. Не лучше ли думать о мягком, теплом женском теле, которое прижимается к тебе, трепещет, хочет тебя, ласкает губами и чуткими пальчиками, вожделеет только тебя... широко раздвигает перед тобой ноги, полностью открываясь, стонет и выгибается, умоляя взять ее, засадить ей... так глубоко, как только ты можешь... обладать ею... трахать ее... не останавливаясь, долго, с упоением... заставляя ее выкрикивать твое имя... Дерек... Дерек... просить еще и еще... Дерек, не останавливайся, трахни меня... трахни...       Лидия почти стонет, по мнению подруги чересчур развратно, и Эллисон прижимает ладони к ушам, не в силах больше слушать эту похабщину. Но продолжает смотреть – как Лидия настырно гладит Дерека между ног, как в перерывах между неимоверно бесстыдными словами проводит языком по его шее и груди, как прикасается поцелуями к его скулам, щеке, избегая лишь его сухих, чуть приоткрытых губ, за которыми можно рассмотреть опасные клыки.       – О да, волчок-милашка... – победоносно восклицает Лидия, когда чувствует дрожь под ладонью, прижатой к трусам Дерека. – Горячая штучка Лидия Мартин даже мертвого растолкает!..       Она целует его в живот и одновременно стягивает с его бедер джинсы вместе с бельем. Эллисон зажмуривается, ей так хочется посмотреть, но так ужасно стыдно, ведь это же Дерек Хейл, жутко раздражающий, заносчивый оборотень, из-за которого умерла ее мать, погибли Эрика и Бойд, которого она сама столько раз убивала в своих фантазиях, как минимум двадцатью различными способами, но... Дерек Хейл стонет, и Эллисон понимает, что стонет он вовсе не от боли или душевных страданий, вызванных дурными воспоминаниями.       – Ну же, Эллисон, – хихикает рыжая бестия. – Полюбуйся. Такого ты точно никогда не видела. Член Дерека Хейла!.. Просто загляденье. Знаешь, мне как-то пришлось коротать ночь с капитаном футбольной команды, у которого был фетиш на гладкое бритье. Собственное и везде. Как любовник он оказался довольно неплох, но скажу тебе честно, отсутствие волос в особо интимных местах меня напрягало... А то, что я наблюдаю здесь и сейчас – совсем другое дело. Очаровательно и восхитительно. Достойно кисти выдающихся художников и самых знаменитых скульпторов античности. Конечно, он еще не совсем готов, но я над этим усердно работаю. Да, милый?..       Эллисон открывает глаза и зачарованно, отчаянно борясь с пожирающим ее смущением, смотрит, как тонкие пальчики Лидии ловко снуют вдоль твердеющего, увеличивающегося и восстающего члена Дерека, а сам Дерек хватается за покрывало и даже чуть выгибает спину.       – Да тебе это нравится... – и пытка словами вновь продолжается.       Только Эллисон уже не может заставить себя не слушать и не смотреть. Она полностью поглощена происходящим, хотя и ощущает себя совершенно по-дурацки, словно она девочка-подросток и ее вот-вот застукают родители за просмотром запретного фильма.       – Дерек... представь, как твои руки ложатся на мое жаждущее, молящее о прикосновениях тело, как ладони стискивают мою грудь... Почувствуй меня под собой... как ты кусаешь меня, заставляешь кричать, сжимаешь мои запястья... Как проникаешь внутрь... туда, где так горячо и узко, а я задираю ноги и обхватываю твои бедра... – Лидия не умолкает, а ее рука не останавливается: продолжая скользить вверх-вниз по его твердому, напряженному члену. – А может, ты хочешь заняться сексом сразу с двумя?.. Знаешь, мой горячий, пылкий любовничек, нас ведь здесь двое... Две стонущие, мокрые красотки, льнущие к тебе, позволяющие вытворять со своими телами все, что угодно... Они согласятся на любые твои фантазии... опустятся перед тобой на колени, возьмут у тебя в рот, будут сосать твой член, вылизывать тебя, тереться о твои ноги сосками... Ты можешь поставить одну из нас раком, навалиться сзади и трахать, и смотреть, как мы целуемся, как ласкаем друг друга... Можешь кончить любой из нас на лицо, на грудь, заставить глотать твою сперму...       Новый, сладкий стон Дерека вынуждает Эллисон трепетать. Она сжимает ноги, чувствуя, что тоже возбудилась – только лишь слушая Лидию и наблюдая за охваченным желанием Дереком. Ясно видно, что он все еще заключен в вымышленном, оторванном от реальности мире, но кошмары и призраки прошлого уже не терзают его. Дерек зажмуривается, откидывает голову назад, упирается затылком в подушку, расправляет плечи, впивается когтями в покрывало, наверняка деря его насквозь, чуть разводит ноги, мышцы его живота напрягаются, еще рельефнее прорисовывая пресс, верхняя губа приподнимается, и Эллисон замечает, что клыков уже нет, а значит скоро исчезнут и когти, он толкается бедрами навстречу участившимся, порхающим движениям руки Лидии, а Лидия улыбается, понимая, что победила, и даже каменный Дерек Хейл не смог устоять перед ее напористостью.       И вдруг, когда Эллисон думает, что пошлее и откровеннее уже некуда, Лидия соскальзывает вниз, убирает руку и накрывает член Дерека своими губами. И срывает – нет, не аплодисменты – а полный животной страсти рык. По животу Дерека стекает капелька пота, потом еще одна, по уже проторенной дорожке, теряясь во взмокших черных волосах на его лобке, в которые Лидия тычется носом всякий раз, когда заглатывает глубже. Так глубоко, что на бесконечно долгую секунду лишает себя возможности дышать. Она причмокивает, посасывает, осторожно касается зубами гладкой головки и тут же отпускает – лишь обозначив укус, легонько стискивает его яички, перекатывает в ладони, дразня и еще больше распаляя постанывающего под ее ласками мужчину, прижимает язык к его вздрагивающему члену, снова обхватывает влажными губами, ерзает, скользит по нему ртом, от кончика до самого основания и обратно, ее затылок то поднимается, то опускается, волосы спадают на живот Дерека, и наконец он хватается руками за ее плечи, подается вперед, стремясь как можно глубже проникнуть в нее, и по его телу пробегает дрожь. Он стонет, его бедра делают несколько быстрых, резких толчков, и Лидия ощущает, как ее рот наполняется теплой, солоноватой спермой. В момент оргазма Дерек открывает глаза, на миг они сверкают ярко-алым, но почти сразу же приобретают обычный, спокойный, светло-серый цвет. Лидия сглатывает, удовлетворенная своей выходкой, и медленно, словно бы нехотя выпускает член Дерека изо рта. Он все еще твердый, и Лидия просто любуется им, поглаживает ногу Дерека, на которую прилегла, неспешно ведет ладонью от колена вверх, заставляя жесткие, темные волоски на его коже приподниматься и щекотать подушечки ее пальцев. Добравшись до его паха, она привстает, в последний раз нежно целует его там, вдыхает его резкий, притягательный запах и отстраняется.       – Не могла отказать себе в удовольствии, – немного виновато, как кажется Эллисон, сообщает она и облизывает губы. – Боюсь представить, что было бы, согласись наш взрослый мальчик на настоящий секс. А ведь я знаю, что он не согласится. Я же та, которая оживила его психованного дядю – ну и так далее по списку. Разве что еще разок проткнуть его одним из тех дротиков?.. Но... – тут она делится с Эллисон хитрющей улыбкой. – Зато теперь я могу хвастать, что Дерек Хейл стонал, когда я делала ему минет. И ты все видела, ты мой свидетель.       – Лидия, ты невозможна...       Эллисон не может отдышаться, из ее мечущихся мыслей никак не уходят видения напряженного, вздрагивающего на кровати тела Дерека, ничем не прикрытого, абсолютно нагого, сильного и беззащитного одновременно, и она чувствует себя так, будто это она только что, а не чертовка Лидия, вытворяла с ним все эти откровенные непотребства. Показала совершенно иного Дерека – умеющего открываться своим желаниям, наслаждающегося, вызывающего не ненависть, а возбуждение.       – Сам-то он себе подрочить не мог, а значит, нуждался в заботе. Помогай тем, кто пришел на помощь тебе. Разве не таковым должен быть кодекс по-настоящему благодарной спасенной принцессы?.. И знаешь, кажется, сработало. – Лидия уселась рядом с Дереком и провела пальцем по его колючему подбородку. – Он заснул. Дышит так ровно и спокойно. – Тут Лидия фыркнула. – Кончил и заснул. Как это по-мужски. Хотя, у него есть оправдание, даже несколько оправданий: аконит, какая-то фигня в дротиках, сводящая с ума оборотней, и, конечно же – умелые действия Лидии Мартин. Но посмотри же, посмотри... О, боже!.. Он улыбается. Совсем немножко, но, Эллисон, клянусь, это точно улыбка!       Эллисон присмотрелась: действительно, все подмечающая Лидия и здесь не ошиблась. Лишь уголками губ, но Дерек несомненно улыбался. Сейчас он выглядел спокойным, расслабленным – и даже безмятежным. Черные полосы, исходившие от мест, куда попали дротики, исчезли – как и сами следы уколов. Он регенерировал, жар спал, и теперь можно было с уверенностью заявить, что его жизни ничто не угрожает. Эллисон поднялась на негнущиеся, дрожащие ноги, она все еще не могла поверить в то, свидетелем чему только что стала, взяла со стола бутылку и разлила остатки бурбона по двум кружкам: одну себе, одну для Лидии. Они уселись на кровать, спиной к затихшему Дереку и молча выпили, уставясь на догорающий огонь.       – Поленьев больше нет, – меланхолично сообщила Эллисон через какое-то время. – До утра хижина совсем остынет.       – Волки теплые.       – Только надо джинсы на него натянуть.       – Угу.       – Ты понимаешь, что почти изнасиловала его?       – Не рассказывай никому.       – Я что, самоубийца?       – А все-таки, он вкусный...       – И ты ни капельки не сожалеешь?       – Я бы еще разок его выпила. До самой последней капельки.       – Пожалуйста, помолчи!..       – Надеюсь, он не вспомнит. Хотя... мне будет немного жаль.       Поспать удалось только до полудня. Изрядно вымотанные, нуждающиеся в отдыхе, а некоторые еще и перебравшие с бурбоном на голодный желудок, они, наверное, спали бы и дольше. Но к рассвету буря стихла и связь восстановилась. По сигналу GPS-навигатора, установленного во взятом на прокат в аэропорту джипе, на котором Дерек отправился за девушками, их хижину довольно быстро нашли. Заметенная по самую крышу, накренившаяся машина, наполовину съехавшая с едва различимой под толстым слоем снега дороги, маленький домик, подступы к которому преграждали высокие сугробы, полнейшая тишина и отсутствие каких-либо следов и признаков жизни, вызывали только одно чувство – нарастающую тревогу.       – Как думаешь, мы не опоздали?       Шериф обеспокоенно посмотрел на Дитона. Он уже начал сожалеть, что все еще ослабленные Скотт и Айзек остались в коттедже под присмотром Стайлза. Хотя, с другой стороны, он предпочел бы не знать заранее о запахах крови и смерти, которые могли бы учуять носы оборотней. Надеяться и верить до последнего – вот что нужно обыкновенному человеку.       – Будь с Дереком все в порядке, он бы уже нас услышал, – хмуро ответил Дитон. – А если девочкам не удалось сдержать его вчера...       – И думать не хочу об этом, – шериф прекрасно помнил, как буйствовали Скотт и Айзек даже спустя несколько часов после введения им особой сыворотки Дитона.       С учащенно бьющимися сердцами они приблизились к домику, толкнули дверь – и застыли, обомлевшие, на пороге. Дневной свет щедро лил из окна прямо на кровать, лаская золотистыми лучами макушки троих спящих. Посередине, под пестрым одеялом – сверкающий голыми плечами Дерек, а по бокам, слава богу, одетые, но весьма помятые и растрепанные, уже одним своим видом заставляющие заподозрить, что одевались они либо в спешке, либо в полной темноте, не особо отдавая отчет своим действиям, прильнувшие к нему, как к грелке или к любимой плюшевой игрушке, способной защитить от всех ночных кошмаров, устроились Эллисон и Лидия, уложив головы ему на грудь и обвив руками.       Дощатый пол скрипнул, и оборотень тут же открыл глаза. Стрельнул хмурым взглядом на Дитона и Стилински, и только убедившись, что гости не представляют опасности, озадаченно посмотрел сперва на крепко спящую Эллисон, потом повернул голову – и его нос защекотали рыжие волосы Лидии.       – Наверное, замерзли, – попытался оправдаться Дерек перед шерифом и Дитоном.       Он совершенно не помнил, чем закончился вчерашний день.       – Значит, вы нашли подходящий способ, чтобы согреться. Даже два способа, – в поле зрения Дитона попала пустая бутылка из-под бурбона и две, а не три кружки, стоящие рядом с ней на поцарапанном столе.       – Должно быть.       Дерек осторожно убрал с себя руки девушек, те недовольно заворочались, отодвигаясь в стороны, но так и не проснулись, выскользнул из-под одеяла и машинально, ничуть не задумываясь, как и почему он оказался в полураздетом виде в одной постели с двумя едва ли терпящими его девицами, подтянул трусы и застегнул молнию на джинсах. Когда он взялся за ремень и обернулся, ища майку, Дитон тихонько хмыкнул, заставив Дерека вопросительно приподнять бровь.       – Ты абсолютно прав, – понимающе кивнул ветеринару шериф. – Лучше ребятам об этом не знать. И Крису. Ох, в особенности Крису. По мне так главное, что все остались живы. Но Эллисон все-таки его дочь... И, Дерек, даже не пытайся поведать нам, насколько далеко вы зашли в этой своей попытке согреться.