dying wish

Пылинки, кружась, плавно оседают на опущенную крышку старинного чёрного рояля. Лунный свет окрашивает его золотом, как и фигуры стоящей в дверном проёме пары. Комната эта принадлежала миссис Озборн когда-то очень давно, в светлом прошлом. Эти стены двадцать лет не слышали звуков гармоничной мелодии, но они всё равно помнят их. Гвен Стейси проходит вперёд, осторожно проводит пальцами по плотному слою пыли — остаются отпечатки, ну конечно. Гарри чуть задерживается, незаметно поворачивая ключ в дверном замке. Запирая их. Это необходимость. — Добро пожаловать, Гвен, — это его первые слова за последние несколько часов. Она кивает, подойдя к окну, открывает его — душно здесь. Она и сама до конца не понимает, зачем согласилась прийти сюда? Потому что не может отказать владельцу «ОзКорп»? Но это наглая ложь — плевать ей хотелось на его социальный статус. Это скорее даже отталкивало. Зазнавшийся богатей. Избалованный мальчишка. Хозяин положения. Всегда. Как глупо мнить себя таким... а он мнит, хотя и скрывает это за вежливой улыбкой. Тогда почему ты здесь Гвендолин? Ответ очевиден — ты не можешь отказать умирающему, это было бы... жестоко. А ты не такая. Она оборачивается на отзвуки нежной мелодии, которая исходит от рояля. Он играет. Для неё. Тонкие пальцы умело пробегаются по чёрно-белым клавишам, вытаскивая из них что-то большее, нежели просто музыку. И ей хочется сделать шаг навстречу ему. И она опускается рядом, на двухместную скамью, следя за движениями рук, как завороженная. Игра в четыре руки? Возможно было бы, но кто она в сравнении с ним? Школьная программа ни в коей мере не сравнится с теми знаниями которые получил он в этом «элитном интернате». Запертый. Одинокий. Непонятый. А на второй минуте его игры у неё по спине пробегает озноб. Может открыть окно было не самой удачной идеей... — Гарри, — это всё, что она может сказать ему не смея отвлекать. А нужно. Её ждут. За этими стенами. Питер. Близкие. Они не знают что она направилась сюда с едва знакомым парнем. С парнем, которому осталось так немного... А в комнату влетает ночная бабочка. Яркая. Красивая. Быстрая. Оранжево-чёрный узор на трепещущих крылышках. И она кружит в такт этой мелодии. Его мелодии. Подлетает всё ближе. Садится сперва на рояль. Затем на запястье Гвен. — Тебе нравится? Ей — да... — произносит он продолжая играть, но при этом поворачиваясь к ней, пристально смотря в глаза. И Гвендолин становится не по себе от этого взгляда. И она понимает, что ощущение мороза исходит вовсе не от распахнутого окна. Его источник - этот странный юноша. Гарольд Озборн. Глупая девчонка, не нужно было соглашаться... Но она не могла отказать. Только не в этой ситуации. Ведь ему ничего не осталось... кроме этой игры. На рояле или на её нервах? Он больше чем странный, он — жуткий. Кажется ей таким на какие-то доли секунд, а потом всё исчезает. Исчезает, как только она переводит взгляд на его пальцы — подрагивающие. Он просто бедный умирающий мальчик, как ты можешь думать о нём плохо? А бабочка всё ближе подлетает к горящей на столике большой свече. Гвен следит за ней неотрывно, — глупая, тебе не надо туда... — и вздрагивает, когда насекомое загорается, подлетев слишком близко. Момент — и бабочки не стало. Гвен зажмуривается, будто это поможет исправить оплошность, а когда открывает глаза, понимает, что мелодия уже стихла. Что его руки лежат на её плечах, а сам Гарри Озборн стоит позади неё. — Так бывает, Гвен — пример жестокой случайности, — он целует её в макушку. Она ощущает, но никак не комментирует это. Ни к чему. Скоро она окажется рядом с Питером. В тепле. — Да, случайность... Гарри, мне пора, — произносит с видимым трудом, не решаясь встать, пока он не убрал руки. Молчание вместо ответа. Она идёт к двери, несколько раз дёргает ручку — заперто. Как так? Она оборачивается — он стоит у окна и смотрит на неё, небрежно крутит в руках ключ от комнаты. Всего лишь погибающий без тепла мальчик, ты уверена? На краткий момент, когда поймала его взгляд, Гвен ощутила себя этой самой бабочкой, что не так давно кружила по комнате. А его — коллекционером. — Гарри, открой пожалуйста, — и только после этой фразы он отходит от окна и вставив ключ в замок смотрит на неё, задумчиво. И Гвендолин вновь кажется, что он колеблется, всё же отпирая дверь, выпуская её в коридор. Гарри Озборн знает, что она ещё вернётся к нему. С грохотом опускается крышка чёрного рояля. Это была не его мелодия, а их общая... ______ Мокрый снег, сугробы, вьюга — необычная погода для этого города. Но так угадавшая их настроения. Не заглушая мотор, выскочить из автомобиля в чёрном пальто на распашку. Будет мешкать — не сумеет догнать. А она выпрыгнула из «бентли» почти на полном ходу. Ну и кто из них после этого сумасшедший? — Гвен, вернись немедленно! — в разреженном морозом воздухе его оклик звучит в разы громче. Она не может не слышать, но продолжает убегать. От него. Чёрт. Что ты делаешь не так, Озборн? И вновь его начинает мутить, туман в раскалывающейся на части башке и ярость, ударами тока. Напоминанием. Проклятие Гоблина. Благодаря этой твари внутри ты всё ещё дышишь, Озборн. Ты даже ещё на что-то годишься, хотя почти сдох. Наполовину так точно. И он садится за руль, включает фары, направляя их на неё. Бегущую. Напрасно. Бедная девочка... — мимолётная мысль, в то время как она перелетает через капот «бентли» и остаётся лежать на снегу. Неподвижно. Ну, он не сильно гнал, только с намерением остановить. Затея Гоблина. Это всё он. — Гвен? — Гарри склоняется над ней, видит выступившую на губах кровь. Плохо. Удар был сильнее, чем ожидалось. Она шевельнулась, посмотрела на него, пристально, холодно. Непривычный для Гвендолин Стейси взгляд. И она сплюнула кровь в искрящийся снег, попытавшись приподняться, что получилось только с его помощью. Псих, законченный. Всё твоё стремление помогать, Гвен, довольна? Теперь ты ещё нескоро увидишь Питера... если увидишь вообще. И почти бесполезно бежать от такого как он, но она будет стараться. Иначе перестанет быть собой. И он в курсе этого. «Бедный» умирающий мальчик... ей нужно было научиться отказывать. А теперь — поздно...