Беги да не оглядывайся

Ох, я и намучалась с поиском! Ежели решитесь пойти по Кащеевой дорожке, да сделаете себе крепкий страж, который надобно будет ото всех дурных Ивашек укрыть, не валандайтесь с яйцом и уткой, не обустраивайте пещеру с мертвяками, не мыкайте надежно в комнатке спрятанных вещей. Просто сделайте его из вещички недорогой, коих производят во множестве, да оброните мимоходом, желательно так, чтобы и глаза не видели - где обронилось. Крестраж предмет крепкий. Его просто так не разрушить, не переплавить, не сломать. Сам себя защитит, сам спрячется. Знающий вас враг высчитает тайную комнату, дуром, на шальную удачу, проскочет в забытый склад и найдет от кого узнать, сколь матерных слов вы выговорили, пока утку в зайце прятали. Но камешек с берега моря, унесенный прибоем в незнамо куда, можно искать до посинения. Равно, как и еловую шишку в сосновом бору. Или, как вилы средь сотен сел и деревенек окрест. Одни единые вилы. След, правда, за ними тянулся жирный. Вкусив крови татя, мой подлый страж обрел к ней пыл неукротимый и губил людишек с азартом, едва ли мне свойственным. Ходили по дворам, спрашивали, сменивали подозрительные вилы на лечение, гадание, обереги и наговоры. Или просто тягали со двора, коли добром отдавать нам не желали. Но все были не те. И мы пытались опять и опять, загадывая приметы верные и следуя их дорожке. Хлопнуло, будто кто ладони резко свел, грюкнуло, и перед нами вывалился волкодлак. Кривенький какой-то, замореный, для меня-нынешней - молоденький, для меня-той - староват, да и не гож лицом. - Гарри! Быстро прячься за меня! Помона, кто напа... л? - Ты, - буркнула я падающему телу, не успев сдержать жест. Чем он думал, вообще? Одинокая баба посередь лесу, почитай. Что я буду, стоять да ждать, пока меня жрать почнут? Вывалился, нашумел, как он колдун тут прямо немогутный. Никогда волкудлаки супротив колдуна сильными не считались. Э... разве что, в памяти колдовки моей. Ну так она и вообще-то не магичка - я с самого начала это говорила. А нормальному волшебнику оборотень - на един зуб. У Яги в услужении от одной до дюжины стай было. И никто то за диво не считал. А этот еще и волкудлак странный, словно силушки своей боится. Эх, ладно. Раз он ученик мой бывший, да нападать не хотел - негоже его тут бросать. Ухватила за капюшон мантии, поволокла к домику Яги. Гарри бежал далеко впереди, поспешал в дому укрыться. Выпрыгнувший мужик его не порадовал. У, напугал ребятенка, ирод! Онуфрий встречал нас неласково - дом в упадке, а мы брождения устроили, вместо похвальной работы по хозяйству. Волкудлака, так вообще спервоначалу думал в овине поселить - неча тварь дикую в дом заводить. Но мне неловко стало. Этот-то не дикой, образованный. Почитай и не зверь, если в чужой памяти толком разобраться.

***

- Не дикой он. А притащила, как кутька, за шкирку, - бурчал Хозяин, заметая осколки вывалившейся из слабых рук чашки. Приложила я оборотня крепко - второй день валялся. Шутка ли? Насмерть била, вообще-то, в самый последний миг передумавши. Нам с Гарри пришлось отложить поиски вил - не выжил бы без нас Ремус, издох. Тогда и смысла не было его в избу тащить, надрываться. Тело на поправку пошло, волка его нутряного я мяском сырым подкармливала, травками, отварами потчевала, мазями мазала - силу, должную волкудлаку, возвращала. Но в разум пока не вошел, бредил. Все вызнать пытался - кто Гарри украл, да почему-куда делся? Я сперва не поняла, что это он так головой мается, болезный. На Дурслей худое подумала. Но потом в разум вошла - корысти им в том никакой не было и чадолюбием безмерным не обременены. Не могли они Гарри скрасть. Просто вышло так неловко, что отдали им мальчонку, не на радость сироте. Меня саму отчим, при живой матушке, в родном дому не сильно жаловал - при первом хороводе к Яге убежала, да не торопилась возвертаться. Чего ж, оставалось только лечить бедолагу беспутного. Сплели с Гарри хайратник со знаками верными, чтобы мозги разворошенные на место стали. Но Ремус продолжал блажить. Пришлось палку колдовскую отнимать - все норовил позвать волхва или мужика черного. К чему волхва? Что ему за дело до моего племяша? Никому чужие дети не нужны. А с черным вообще все странно - чужая память уверенно твердила, что сидит он. Давно, накрепко и за дело. - Нет, Помона, понимаете, он не виноват. Его подставили! Когда мы... Когда директор Дамблдор узнал, что Гарри выкрали от Дурслей, мы принялись искать. Я... я решился на один... - Ох, теперь еще и заикаешься. Мало, на голову ушибся! - Нет, - зло вскинулся Люпин (хорошо. Значит, не совсем тряпка. Поношение не смалчивает, взрыкивает). Дальше Ремус старался говорить четко, без сомнений и смущений, непонятных мне. - Я решил обратиться к запрещенным Министерством магии практикам. Для поиска Гарри мне потребовалась кровь его магического крестного... - У меня есть крестный? - Влез Гарри. Но достаточно было на него глянуть, как он забыл взрослых перебивать. - Да, Гарри. Все посчитали его виновным в очень плохих делах, а на самом деле его оговорили и посадили в тюрьму. - А вы тоже сидели? - Почему? - Ну... - мальчонка смутился и спрятался за мою юбку. - Потому что других причин не искать его раньше эта невинная душа не видит, - не стала молчать я, - плохо ему было, а никто не искал. Чуть развлекся, по лесу погулял, поел в волю - сразу с собаками искать стали. Не совестно, у Дамблдора на сворке-то, а? - Как вы смеете?! Директор... - Ох, заткнись и помалкивай. Никто его не крал. Дурсли сами отдали. И он сам пошел, ножками и в охотку. - Меня не крали. Я так ждал бабушку Помону! Я всегда знал, что она придет! Волкодлак растеряно переводил взгляд с меня на ребенка. Наконец, какая-то мысль забрела в эту пустую головушку: - А почему вы директору не сказали? - Что не сказала-то? И с чего я ему отчет должна? Мой родственник, моя ответственность, мое решение, мое дело. К тому, как видишь, директор против оказался. - Но это не так! Просто мы испугались. Гарри так внезапно пропал... - А как вы узнали? - Прости, Гарри? - Чтобы знать, что я пропал, надо знать, что я где-то был. Бабушка Помона учит веревочку от начала вить. И в начале я был один и никому не нужен. Совсем никому. Дадли дарили подарки и конфеты на День рождения и Рождество. А мне - нет. Про мой праздник вообще никто не вспоминал никогда. А зимой меня запирали в чулане, чтобы я не сделал ненормальностей. Но если вы знаете про меня, значит, я был не один? Почему вы не сказали, что рядом? А когда Дадли столкнул меня в овраг, почему вы не подошли? Мне было по-настоящему страшно лежать там ночью. И луна такая круглая-круглая. И Дядя потом добавил подзатыльников за то, что был вынужден меня искать. А почему вы не подошли? Вам запретили? - Гарри, я не был рядом. Я не мог, понимаешь? - Не понимаю. Люпин мялся, не зная, что сказать. - Оборотень он, чего ж тут думать? Тебе в том овраге только волкодлака не хватало, неразумный ты мой. Смотри, да запоминай приметы. На двух ногах когда, оборотней распознать можно только когда знаешь, куда смотреть. А на четырех... - На четырех у оборотней вертикальная щель у зрачка и маленькая кисточка на кончике хвоста, - горько усмехнулся Ремус, разглядывая меня, словно я его предала, рассказав мальчонке правду. - А на четырех он когда, поздно распознавать, пора отходную читать, ежели веруешь. Где ты там в темноте станешь ему в глаза заглядывать, да просить задом на перед повернуться, чтобы хвост разглядеть хорошенько? И что за оборотень станет так вертеться? Сказанул, как в трубу пернул! Да и с волком простым в ночи тоже не к добру встренуться, коли договориться не умеешь. Надо человека распознать, чтобы в одной комнате взаперти со зверем не очутиться. А в лесу просто не шляндай ночью, пока защищать себя не научишься. Смотри, значит, Гарри, пока волкодлак перед носом. Люпин прикрыл глаза и больше со своими пояснениями не мешался, лежал, чисто мертвяк, а не волкодлак. Следующим утром встал сам, попытался свою волшебную палку у меня из-под подушки вытянуть. Ох, Онуфрий и вой поднял! Кричал, что к незамужней девице гадкое животное подбирается, бороду драл, изгалялся всячески, косил лукавым глазом - оценили ли его светопреставление? Оборотень стоял красный, словно девица на выданье. И насмеялась же я! Даже живот заболел. Но палки перепрятала понадежнее. Не нужен мне тут волхв - не понравится ему, что я для изничтожения своего крепкого стража придумала. Мне самой не нравится, но вилы мы так и не нашли, а скоро пора настанет обратно в Хогвартс вертаться, отроков глупых ненужным вещам обучать. Я бы и рада не ехать, но с приработками честной ведьме нынче тяжко - недоверчивые людишки пошли. Вилы-то за полноценную волшбу жадуют отдать, что говорить о достойном воспомоществовании на безбедную жизнь, коровку, парчовый сарафан, сафьяновые сапожки, кику достойную... - ...ия. Помона, вы вообще слушаете меня? - Нет. О важном задумалась. Чего надо тебе? - Нужно сообщить директору, что Гарри нашелся. - Не нужно! - Испугался мальчонка, намедни выпытывавший у меня, не захочет ли директор его Дурслям вернуть. Еле успокоила, убеждая, что я-то его никому не отдам, кто бы чего ни хотел. Выходит, не убедила толком. - Сиди ты смирно себе, чего тебе неймется-то? Повздыхав и немного послонявшись по дому, гость незваный добыл струмент и принялся подновлять дом по-мужски - топорами да пилами. Все одно мы каждые трапезы лаялись про волхва и черного мужика, но взгляд у меня на волкодлака переменился. А ничего ведь мужичок, рукастый. Грамотный, при том. И на морду не так плох, как сперва глянулся. А уж фигура и вообще, ничего так. Нам втроем стало даже как-то ловко жить вместе. Да на четвертый день, с утреца, повстречала я Сириуса Блэка на пороге дома. - Суровый у вас эльф, профессор Спраут! - С чего приперся, страдалец? - Ага. И вы посуровели за годы моего заключения. Слышали, оправдали меня? - Слышала, слышала, - пришел гость не так и не к месту. Приметы кричали, что чужой он, что беда через него придет нам. Но за спиной раздалось неуверенное: - Крестный? И пришлось звать всех мужиков к столу. Крестный был страшен, тощ, буен, через слово проклинал мать, отца, братьев и всю кровь свою, не замечая, как морщатся все, кроме его дружка-оборотня. - Ты по-науке прыгал, Луни, а я решил на удачу. Должна же она у меня быть! Зажмурился и сиганул к крестнику. Я, Сохатик, тебя таким и представлял - копия Джеймс. Такой же лохматый! - Бабушка Помона говорит, что у папы улыбка была такая же. - Ага. И причесывался он так же, через раз. А глаза у тебя мамкины. Но что же мы сидим? Надо же директору сообщить! И прежде, чем я сообразила, разломил в руке какую-то ерундовину. А я уж на полянке заветной почти все к обряду приготовила! Да вот посыпались с полок туески, а почти сразу за ними - посыпались мужики в халатах с шевронами на правом рукаве, да латиницей с переду и с тыла - МКМ. Подхватили нас под белы ручки, аппарировали к границе Хогвартса, да так, придерживая, довели и до руководителя Международной Конфедерации Магов. Вырываться да бежать я не пыталась. С чего бы? Нам таить нечего. Мальца только опять напугали моего, ироды. Волхв был важен и строг, как судия. Все он для себя уже решил и про меня, и про мальчонку, и про оборотня. Конвойники наши ему козырнули, да попрыгали в камин, оставляя нас для беседы наедине. - Помона, Ремус. - Волхв покачал головой, с жалостью и сочувствием глядя на нас сквозь очки половинки такими добрыми глазами, что я предпочла на самый крайний момент сделать приготовления. В бою с волхвами быстрым ритуалом ничего не сладишь, ворога не осилишь. Вот только старая память совсем из людей ушла (смерть последней полноправной Яги тому доказательство), так что он дал мне полностью приготовиться. - Сириус, вы с Гарри можете идти. Мальчонка тут же вцепился в мою юбку и захныкал. Этого я не додумала. Да зачем же! Это мой ребенок, какой там шебутной Блэк? Его самого кто б воспитал, дрыной по хребту. Но не подгадала я. Сириус, мой же хлеб за моим столом евший, попытался разжать детские пальчики, Гарри запаниковал и заревел громче. Тут сердце Люпина не выдержало, Сириус получил по мордасам. Волхв взмахнул палочкой - "защитничек" мой упал, опять ему по голове прилетело, бедолаге. - Неча реветь, иди. Приду я. Надо с дедушкой поговорить. - Я огладила племяша по голове. Тот, всхлипывая, поплелся за крестным. Кончать надо волхва, раз он тако поступает, в чужую жизнь, не спрося, мешается. Видать, темным богам требы кладет. В таковом бою лучше один в один с ним сойтись. Да и настоящую кровь рано мальцу видеть. Пусть пока на курях тренируется. Даже зайца, вон, прибить не осилит, жалостливый мой. - Помона, - меж тем печально завел старикашка. А я его еще в мужья себе приглядывала, козла старого. Трясет бороденкой - глянуть противно! Не на что и позариться. Разве что платья красивые, богатые. - Помона, что вы сделали с Дурслями? Я только плечом шевельнула: - Да не делала я ничего. - Помона. - Да, ей же ей! - Вернон оказался в тюрьме за то, что застрелил молочника из дробовика, Петуния получает принудительное лечение в психиатрической клинике, а несчастного Дадли, их сына, вместо предначертанного ему судьбой престижного колледжа, отправили в школу-пансионат для детей, отстающих в развитии, что перекрывает многие пути и возможности в его дальнейшей жизни. Неужели вам не жаль их, Помона? Я только головой покачала. А такими добрыми людьми глянулись! Сами же головой скорбны, оказывается. Что ж не сознались? Я б вылечила забыстро и занедорого. Не совсем чужие, чай! - Аврорское расследование, конечно, следов колдовства не обнаружило, но последнее время я замечаю, что вы, в принципе, способны на магическое воздействие, не засекаемое обычными методами. Что вы скажете? Люпин в смятении пялился на меня с полу. Оправдывалась перед ним, а не перед приговоренным мной уже стариканом: - Да не я! Хочешь, магией поклянусь? Не силой я Гарри забирала! Сами отдали, своим решением. И он сам пошел, своими ногами! Ты сам-то глянь, как он за меня цеплялся. - Я ведь могу настоять на использовании зелья правды. - Да я и выпью! Не делала я ничего плохого! Полюбовно расстались! - Эти твои словечки раздражают сильнее, чем мои мантии. Хватит притворяться, Помми, переигрываешь. Но словам моим оба поверили, было видно. Правду волхвы чуют. Да и с чего мне козни добрым людям строить? Встретили меня хорошо. Я добром и отплатила. Знай, насколько сурово они сиротинушку воспитывали, может, и не стала бы им добрых дел делать. А так... Чутка ведовства оставила - чтоб посуда битая через два раза на третий сама склеивалась, чтоб непорядок исчезал, еда маслом сдабривалась, мухобойка сама летала, ну и в таком духе пару мелочей. Четверть молока чтоб в густые сливки превращалась. Лакомка сама, похлеще кота - сливки не чаю, как слизнуть. И про Статут их глупый не забыла - предусмотрела, чтобы посторонним, кроме хозяев дома, колдовство не казалось, затихало. Волхв снова покачал убеленной сединами головой. - С Ремуса чары-то сними, Альбус. - Помми, ты не представляешь, сколько сил у меня ушло, чтобы мистер Люпин не захотел проверить, где и как живет Гарри Поттер. А уж чтобы его письма перехватывать, пришлось отдельного школьного эльфа приставлять. Оборотни вообще плохо поддаются чарам, влияющим на волю и поступки. Даже такие ослабленные, как наш с тобой воспитанник. Я очень, поверь мне, очень не люблю принимать такие решения. Но Гарри - не просто мальчик. Да он уже и не человек, а сосуд для крестража. Так что, завтра Сириус увидит мои воспоминания в думосборе - как ты, явно захваченная враждебным духом не сгинувшего окончательно Волдеморта, попыталась убить меня, а срикошетившее заклятие прикончило его лучшего друга. Я уверяю тебя, что он поверит. Жаль, правда, что моя такая долгая речь пропала зря. Признаться, надеялся, что ты либо попытаешься сбежать, либо бросишься на меня в пустых попытках убить "злодея". Так воспоминания было бы куда проще править. - Дамблдор, красуясь, потянул волшебную палку. - Ну почему же, пустых? - Одновременно с ним перешла я к задуманному. Теперь, главное, правда Люпина не пришибить. От двух бед начальник мой увернулся, три проклятия мимо себя пропустил. А пока он в ловкости упражнялся, я, каким-то даже привычным жестом, волкудлака за шкирняк утащила, да в камин сховалась, торопливо уже пятый порожек воздвигая. Просто так, мало ли. - Камин закрыт, Помона. - Хорошо закрыт, ага, за шестой обережный круг сойдет. - Кивнула я головой, в действие последний ритуал запуская. - А то кто ее знает, бабушку мою? Сильно злая была на волшбу женщина. - Ххи-хи-хльп-хи, - булькающий, неестественно жуткий смешок пронесся ветром по комнате. Всколыхнулась хмарь, сминая феникса - птичку, на грани миров живущую. Ничего, возродится еще. Ему не привыкать. Директор резко развернулся. За его спиной по потолку метнулась жуткая тень старухи, на карачках переползающей ближе. Его палочка вскинулась, словно бы сама, выпуская поток света. Но бабку было так просто не поймать. Вслипнув-хихикнув, она отступила в тени. Послышался скребущий звук, мелкий топот, что-то невидимое прошлось по полу, поднялось по стенам и, с силой оттолкнувшись, сломав шкаф и рассыпав книги, выстрелило собой, как пугающим снарядом. В этот раз увернуться у волхва не получилось - когти старухи вырвали приличный клок плоти из руки. Он вскрикнул от неожиданной боли. Попытался позвать на помощь, но фенист еще был яйцом в кучке пепла, картинки я все стерла еще в середине беседы, а начаровать патронуса не было времени - бабка, хихикнув, прыгнула вновь. Стоит отдать должное Альбусу - малый порожек он поставить успел, переводя дух и обезболивая себе рану. Вот неумение терпеть свою боль его и подвело. Бабка - не беспутный мертвяк. Не стала она скрестись в преграду, провела для виду по ней ладонью, зашла волхву за спину, подпрыгнула и оказалась на потолке. Несколько семенящих, суетных движений неестественно выгнутыми локтями и коленями, сухой смешок, и вот нежить падает внутрь заговоренного неумехой круга. Все. Кончился Дамблдор. Теперь самой бы выжить. Не хватит бабке этой крови. Я поглубже упихалась в камин. Позаботилась, чтобы Ремус толком не видел ничего. Начнет еще заикаться, жалкий мой. А я его уже себе в мужья приглядела. А чего? Хорошо пожили рядышком. Рукастый он, одинокий, а что молодой, так мне только в удовольствие. В постели горячее будет. Да он и сам не супротив. Он ведь уже защищал нас с Гарри, как своих. Бабка пришаркала к порожкам. Резко прыгнула на преграду, отскочила, усмехнулась. Попыталась в стенке рядышком дырочку проковырять. Так я не такая дура, как волхв - меня ни сверху, ни снизу, ни сбоку не достать. - Внучка, внучка, кинь мяска! Когти старухи скребли по камню, живот неестественно увеличился, а рот и грудь - вымазаны в крови. На лестнице послышалось движение. Нежить метнулась к теплому еще трупу, изуродованному ее когтями и клыками. Дымка хмари, и Альбус зашевелился, неловко вставая с пола и вправляя согнутую шею. В такой ипостаси упыриха не видела никого до той поры, пока живой голос не услышит. Зато и порожки ей мои так - тьфу! И растереть. Так что, вошедшую в кабинет Минерву предупреждать было поздно. Токмо я рот раскрыла, как она уже ахнула, завопила: - Альбус! Амулет сраб... И уже оказалась в крепких объятиях "Альбуса", а крепкие зубы впились ей в лицо. Подвела бабулю пораненная рука, да то, что когтей таких не было у старичка. Профессор отпрыгнула. И тут увидела, как бабуля из трупа директора поднимается. Тоненько-тоненько закричала, да проход себе открыла. Дура. Так-то нежить из комнаты без зова не вышла бы. А теперь за ней - в милую душу. На том конце пути я смутно увидела обшарпанную закрытую дверь, и открытый еще один переход. Значит, сама ведьма сбежала. Да только нежить в мир выпустила. Тяжко вздохнув, я отыскала свою палку, махнула ей, оцепенение с Люпина снимая, да утянул он меня по следу монстры, только чуть сбледнув, заляпанный кровью кабинет разглядев. Чтобы уж не возвертаться, сразу скажу, что повернулась Минерва умом. Совсем и навсегда. Поселили ее в больнице, на этаже безнадежных. Дверей она сама никогда не открывает, а при виде бородатых впадает в неистовство и блажит, как кликуша. Ну, судьба такая у человека, ничего не попишешь. А вот бабулю пригласил Блэк порожек переступить. Его это был дом. Еле успела я, чтобы племяша, в камин забившегося, из дома утянуть. Пока мы только дорожкой шли, сродственница моя ангельского Хозяина Кричера сожрала, портрет живой понадгрызла (разговаривает - значит, съедобно), да с Блэком на грани хмарной билась. Бросил дурной мой волкодлак "ступефай", оба они за рваную кромку и ухнулись. Не помочь теперь мужику. - Арка Смерти? Но как? Я его умствования пресекла: - Это он оттуда живым никак не вернется, а бабуля моя туда и падала мертвой. Быстрее шевелись, опаздываем! Забирай нас с пацаном в любой лес. Ремус кивнул, бока нам сдавило, а выпустило в подлеске. - Франция. В Англии оборотням не очень-то можно гулять по лесам, сразу подозревать начинают, знаешь ли, - с кривым оскалом пояснил мой будущий муж. Я кивнула, разглядывая, как мальчонка переменился. Э! Да он поседел, как инеем покрылся! Больно он к таким делам непривычный. Ему все внушали, что волшебства нету, а оно бывает, да еще как. И добра от колдунов ждать - это совсем ума не иметь. Самый добрый колдун приносит в чужую жизнь кусочек ночи, тьмы и хмари. Крестный его, тот не добрый был, тот дурак. А от таких тьмы в разы больше, чем от самых злых ведьмаков. Из добрых на Гаррином пути встренулись я да бабка Агафья, ну, вот волкодлак еще. Такая судьбина у парня. Мог и нас не повстречать, сожрали бы его на ангельском острове с потрохами. Запалила я костер, достала соль, обжигая пальцы обожгла полынь до пепла. Повела моих мужиков кругами, посолонь. Впотемках выскочила на нас из-под елки бабка. (Глаза я Гарри завязать велела, его Ремус на руках нес - не шибко великая ноша. Иначе больно страшно мальчонке. И так потрепали его). Отсыпала я бабке соли в глаза от души, сказала слова напутственные, да отправила ее в Навь, почуяла - теперь можно. Помогла ей Хмарь перемахнуть, отплатила добром за добро. Ну и к тому еще могу уверенно теперь сказать, что она точно не вернется. Гарри все голову до сей поры вжимает - не втолкую никак, что так толковый обрядник и видится: никаких мечей и щитов, упаси Правь! Никаких громких битв. Щепоть пепла да три круга посолонь, отмерянных по рассветному лесу в нужный день. Ну да ничего. Опаска в жизни колдуна - дело весьма полезное. По тому же лесу добрели мы до славной деревеньки, да навсегда и сгинули с глаз досужих и докучливых. Ремус Люпин, Гарри Поттер и Помона Спраут пропали из виду навсегда. Из деревеньки я прибрала Онуфрия. Свой крестраж изничтожила. Тот, что в Гарри был - Осенним Псам скормила. Те теперь не успокоятся, пока все куски не подлижут, да колдуна не схарчат. Окрутила я Люпина. Не брыкался он, как я и думала. В баньке попарила, вечерней порой под бок легла, так и сладилось. Теперь у меня в деревеньке домик ладный, аж в два поверха, гуси, индюки, свинки, коровка, бегают мои детишки. Женю Гарри на справной деревенской девке, к моим детишкам и его пострелята прибавятся. А на тайной полке лежит на всякий случай портключ до ефиопов, где тепло и боятся колдунов.