50 оттенков серой юбки

— Это юбка! — Это килт! — Какой к черту килт, это самая настоящая юбка! — Отвали, Рэджи. — Нет, Рас, серьезно. Она однотонная, она серая и ни разу не в клетку. В конце концов, напомни мне, с каких пор в горах Туманного Альбиона завелись афрошотландцы? — Эй! Да ты чертов расист! — Я чертов узкоглазый расист, а ты чернокожий в юбке. Признай это! — Просто у самого тебя худые закривульки, которые стыдно показать в обществе, и ты завидуешь моим красивым ровным ногам. — Замечу, бритым ногам! — Протестую! Это вопрос эстетики. Мы снимаем «Гримма», а не «Хоббита». — Я не ослышался, об эстетике мне говорит человек в красных носках под синие штиблеты? — Отвали, Рэджи. — Ты повторяешься. … Дэвид слушал шуточную перепалку друзей, доносящуюся с задних рядов микроавтобуса, вполуха и хмуро. Мало того что он не выспался — в отличие от остального каста, осваивающегося в Сан-Диего уже вторые сутки, сам он прибыл из Сент-Луиса через полстраны только сегодня под утро, и ночной перелет в одном салоне с плачущим ребёнком вымотал его до невозможности — так и подремать коллеги не давали даже сейчас. Со всех сторон гудели возбужденные голоса, летели смешки, а спереди как заведенная щелкала камерой смартфона Битси, заполоняя твиттер и инстаграмм их фотографиями, так что периодически приходилось даже натянуто улыбаться, но весело не было. Нет, Рассел, безусловно, всех удивил своим эпатажным выбором наряда на Комик-кон, и только ленивый не отпустил шутку по этому поводу, фанаты так просто будут в восторге, но вообще это раздражало. Ладно, будем откровенны — просто злило. Расселу, значит, можно? Сойдет с рук, как не бывало, и не поднимется волна народного возмущения с вилами и факелами, не будет потрясаний контрактами от руководства телеканала. Вот позволь себе такую выходку Дэвид, непременно бы всё это началось. Ах, ну как же — очередной сочный повод задуматься о невнятной ориентации и покрытой тайной, слегка мутной, личной жизни актёра — исполнителя главной роли. А вдруг это травмирует рейтинг и замарает благочестивый образ пятничного сериала с аудиторией «для всей семьи»? А вдруг? А вдруг? Лицемерие. И не то чтобы Дэвиду действительно хотелось влететь на вершину самой высокой горы и прокричать миру «Эге-гей!», но сам факт запрета при полном штиле в этой самой личной жизни угнетал неимоверно. Он вздохнул и обернулся через плечо — через два ряда спинок автобусных сидений белел футболкой-лонгсливом и ногой в белой брючине, высунутой в проход, силуэт Саши Ройза, большой, возмутительно загорелый и возмутительно жизнерадостный. Место рядом с ним было занято. Ожидаемо. Вечно рядом с ним кем-то занято. Тот поймал взгляд и подмигнул: «не кисни». И Дэвид наконец-то искреннее улыбнулся и откровенно признался себе, что скучал… По всем ним.

***

Сам Комик-кон прошел на удивление спокойно и без эксцессов. Полный зал счастливых поклонников качал их в лучах своей фанатской любви, закидывал вопросами о четвертом сезоне и долго не отпускал. Потом на каст обрушилась разом годовая норма фотосессий. Под конец руки уже отваливались от количества розданных автографов, а языки заплетались от однотипных интервью. Пережив и эту часть актёрской доли, назад в гостиницу ехали устало, но воодушевленно — счастье было близко: можно будет принять душ, переодеться, поужинать и расслабиться. Расслабляться и отмечать встречу полного состава каста после летнего хиатуса договорились в номере у Бри. Негласное правило — на выезде собираться всегда у кого-то из женской половины: во-первых, у девчонок в номерах было как-то уютнее и меньше вещей раскидано, во-вторых, они и не возражали. План вечера был вполне определенно очерчен — раздавить пару бутылок вина под фрукты и провести серию партий в покер, ну и, конечно же, обменяться новостями и впечатлениями после лета. Всё было чинно и весело, пока Сайлас нечаянно не толкнул Дэвида под локоть коленом, и тот не плеснул себе половиной бокала прямо на брюки. — Вот же гадство, — он постарался стряхнуть быстро впитывающуюся влагу, но не преуспел. — Ой, прости, чувак, не хотел. — Ничего страшного, но придется идти переодеваться. — Нифига, Дэйв! Не смей уходить, мы не закончили эту партию, а я уже почти вас всех сделал, — Рассел звонко хлопнул рукой поверху своих карт на столике, отчего на диванчике испуганно подпрыгнула Битси, сама чуть не облившись, и сердито выразительно на него уставилась. Её взгляд не был замечен, и так как в одной руке у нее был бокал, а во второй — карты, Расселу в довесок достался легкий, но возмущённый пинок в голень свободной нижней конечностью. — Ауч. — Правильно, Битс, — одобрительно прокомментировал её действия Саша, — мочи его наглухо, пусть не врет, лучший-то расклад у меня. — В твоих мечтах, капитан, — напевно протянул Рэджи, не отрывая глаз от своих карт, и закинул в рот виноградину. Каст одухотворенно рубился в карты. Они все располагались вокруг маленького журнального столика: на диванчике, в креслах, а кто и прямо на ковре, как Саша, Дэвид и Сайлас. Клэр сочувственно протянула Дэвиду коробку бумажных салфеток: — На промокни, и иди переоденься, не слушай их, потом труднее отстирать будет. — Он же белое вино пьет, какие там пятна от белого на темном? И всё равно стиркой не будет заниматься, так и так высохнет. Саша был прав, стирать Дэвид не собирался, и уходить тоже очень не хотелось, даже ненадолго: очень уж комфортно сиделось вот так рядом с ним на ковре, иногда тепло, до мурашек, соприкасаясь плечами. Поэтому Дэвид остался и какое-то время стоически терпел неудобство от разлива на брюки, но потом всё же не выдержал: — Да сил моих нет больше, мне, пардон за подробности, в штанах мокро, липко и дико чешется. На столь откровенное заявление грянул дружный взрыв хохота. — Ладно, давай так: у меня номер прямо напротив — держи ключ — и возьми что-нибудь из моего гардероба, — предложил, отсмеявшись, Рассел. Дэвид собирался было возразить — чем искать что-то подходящее в чужом гардеробе, он быстрее сбегает в свой номер на этаж ниже, — а потом вспомнил! В такие моменты «озарений» у него в голове словно щелкало тумблером: выключался свет, и в кромешной темноте черти подталкивали к краю здравомыслия светящимися неоновыми плакатами «Дэвид! Вперёд! Будет прикольно!» Расплывшись в многообещающей улыбке, он сгреб предложенный ключ и скрылся за дверью. В однотипном номере он, конечно, даже не обратил внимания ни на встроенный шкаф, ни на раскрытый чемодан с вещами Рассела, выбор его был сделан заранее, и дожидался прямо на кровати — та самая эпатажная тёмно-серая юбка с Комик-кона. Быстро скинув ботинки и брюки, он прошлёпал босиком в ванную, тщательно обтер с ног липкое, уже подсыхающее вино смоченным под краном краешком полотенца, потом вернулся в спальню и, тихо посмеиваясь, натянул скандальный предмет одежды. Застегнул молнию, пуговку, обулся и только тогда повернулся к зеркалу — полюбоваться результатом. Ну идеально же! Крутанулся влево, вправо, поглядел как оно с тылу, принял пару вызывающих поз, достал смартфон и, правильно сложив губы, щелкнул сэлфи. Еле удержался, чтобы не пульнуть эту красоту в твиттер, но всё же удержался: его больше интересовала реакция одного конкретного человека, а не восторги виртуальных фанатов. Разгладив складки на материи и заговорщицки подмигнув своему отражению, он последний раз оскалился улыбкой и объявил: — На выход! И тут же на лицо его легла серьезная мина. С ней он и возник на пороге номера Бри, перед всей честной компанией, поигрывая актерскими талантами и серым плиссиром. Под хохот и улюлюканье неспешно продефилировал к столику, уворачиваясь от шаловливых ручек Клэр и Битси, и демонстративно замер у своего места рядом с Сашей. Все прямо затихли в ожидании реакции от старшего товарища и основного напарника по выходкам Дэвида. А тот ухмыльнулся, бросил ему какое-то равнодушное «Хорош» и отвернулся к Бри, продолжая прерванную с ней беседу, вот так буднично, как ни в чём не бывало. Феерии не состоялось. Коллектив привычно внял установке и отпустил тему из фокуса, возвращаясь к картам. Дэвида словно ушатом холодной воды окатило: горечь, разочарование, обида — ну неужели так трудно было подыграть? Ни тебе протяжного пошлого присвиста, ни заинтересованного взгляда снизу-вверх с такого-то выгодного чудесного ракурса. «Хорош» и всё?! Они и так отдалились в последнее время: отдельные дни съемок, проекты на стороне, компании, поездки и интересы. Настроение упало в никуда, захотелось сразу уйти к себе в номер и отгородиться ото всех. Но довершить хотя бы эту партию в покер, чтобы не вызвать волну ненужных вопросов, всё же следовало. Приняв такое решение, он сел на своё место, но опускаясь на ковер, совершенно случайно задел бедром руку Саши и вдруг явственно почувствовал — тот вздрогнул. Неужели? Или показалось? Для проверки он аккуратно повел коленом в его сторону и краем зрения пронаблюдал, как тот так же аккуратно отводит свое бедро в противоположную сторону, уходя даже от мимолетного касания. С чего бы вдруг? Всё равно, значит, да? Злой азарт чуть не заставил расхохотаться. Ну держитесь, мистер Ройз! — О, а можно мне яблочко? — не дожидаясь ответа и чужой помощи, Дэвид привстал, перешагнул через мешающую ему сашину ногу и перегнулся через столик, упираясь одной рукой для устойчивости в поверхность. Потянулся к вазе фруктов, стоящей между Расселом и Битси на диване, ухватил одно яблоко, придирчиво покрутил, оценивая его глянцевые бочка, положил на место и взял другое «посимпатичнее». Возвращаясь в исходное положение, уже с добытым фруктом в руке и с хрустом откусывая от него большой сочный кусок, он невинно смотрел на неестественно окаменевшее лицо соседа. Через миг Саша отмер и зло взглянул ему в глаза, но Дэвид всё так же невинно-весело хрумкал яблоком снова и снова. Игра возобновилась. Ответный ход последовал минут через десять, вернее, сначала Дэвид воспринял это как нечто иное: ну как еще можно было воспринять горячую ладонь, что легла ему на колено и чуть сдвинула подол юбки вверх? Дэвид замер, теряясь в острых ощущениях и стараясь не выдать себя ни выражением лица, ни заполошным дыханием перед друзьями. То, что сейчас происходило, наконец, отвечало его самым сокровенным фантазиям. Прилив адреналина, возбуждение и жар, заливающий щеки, контролировать не получалось, но алкоголь и погодные условия располагали к принятию такого окраса со стороны как естественного. А потом он чуть не подскочил на месте от новой неожиданности — по бедру скользнуло что-то гладкое и смущающе холодное. Воспользовавшись глотком из бокала как прикрытием, он осторожно скосил глаза вниз и возмущенно затрепетал крыльями носа, наглая лапища Ройза, засовывала ему под подол лишнюю карту! Ну всё, с него хватит! — Всё, я пас, народ. Пойду освежусь, — Дэвид смахнул карту с колена и решительно поднялся с пола. — Не забудь утром вернуть мне юбку, Дэйв, — подал голос Рассел, обеспокоенный имуществом. Рэджи, наконец услышав от него долгожданное признание, вскричал «Ага!» и отсалютовал бокалом. — Ай, отвали, Рэджи! Попрощавшись со всеми и даже не глядя в одну определенную сторону, Дэвид выскочил в коридор и перевел дух. Отчетливо сказал в пустоту «Пошёл ты!» И пошёл сам. На свой этаж. Решив воспользоваться лестницей, а не лифтом: так было меньше шансов с кем-то столкнуться и смутить видом. Старательно подавляя в голове вихрь ненужных мыслей, планов коварной мести и экспедицию в Антарктиду — подальше от одного канадского идиота, — он уже подходил к номеру, доставая ключ-карточку, когда сзади, со стороны лифтов, на него кто-то навалился и, как прессом, прижал к двери. Интрига раскрылась сразу: знакомый с хрипотцой голос шепнул на ухо «Достал, Джинтоли». Потом его резко развернули лопатками к прохладной поверхности, а растерянным, чуть испуганным глазам позволили предстать перед темными, голодными. Он стоял в арке рук, упирающихся по обе стороны от него в дверь, а Ройз, склонив голову и хмуря брови, нависал над ним горячий и разъяренный, подавляя и возбуждая неимоверно. Особую пикантность добавляли ощущение беззащитной обнаженной нижней части туловища и поддувающий снизу сквознячок, так что все волоски вставали дыбом. Дэвид неловко переступил с ноги на ногу и сглотнул. Заметив его состояние, Саша опустил правую руку и медленно повел по его бедру пальцами, по самой кромке подола, почти невесомо, щекотно. — Тебе нравится дразнить меня, м? И что тут скажешь? Вместо ответа, Дэвид обвил руками шею Саши и, выгнувшись к нему навстречу, поцеловал в переносицу — можно считать, почти признался. Прикрывшиеся на миг глаза чиркнули ресницами по щеке, разливая щемящую нежность у Дэвида в груди, он тут же вернулся назад — лопатками к прохладе двери, так у него была хоть какая-то опора с реальностью. Или иллюзия тому. Потому что происходящее сейчас напоминало сон. В сумраке глаза Саши видны были не так уж хорошо, но отблески ламп в них горели очень многообещающе. А потом он приблизился и сам поцеловал Дэвида, уже по-настоящему и глубоко, так что Дэвид раз и навсегда понял: ни в какую Антарктиду он без этого канадца не поедет, упакуйте! И нахлынуло. Он хватался за широченные плечи, за кудрявый затылок, даже за уши, ему это было нужно — ноги же подкашивались и норовили уронить. Жадные губы на шее и руки под подолом творили с ним неописуемое, непотребное, запретное, настолько всецело быть в чьей-то власти не доводилось, но оказалось просто умопомрачительным. Сознание фиксировало все какими-то урывками: вот Саша гладит-сжимает его ягодицы, покусывает шею, а вот уже трусы оказываются спущены к коленям, и дальше они уже сами неудержимо падают, увлекаемые гравитацией, на ботинки и ковролин — это стыдно и сладко. В отдалении по коридору кто-то идет, а он здесь без трусов, трется о твёрдый член друга и упивается этим. Кажется, Саша тоже осознал, что они всё ещё в коридоре. Дэвида оторвало от пола, между ног оказалось жесткое мускулистое бедро, горячее даже через шершавую джинсу, на котором так дико удобно сидеть верхом голым задом. Саша придержал его под зад одной рукой, а другой провёл карточкой в проёме замка и под торжественный пилик внёс Дэвида внутрь. И как только дверь за ними закрылась, обе руки оказались в полном распоряжении ягодиц Дэвида, и он громко одобрительно застонал этому, обвивая его талию ногами, сцепляя ступни в замок. Они едва успели добраться до кровати, когда настойчивый стук в дверь ворвался инородным звуком в горячечную страсть. Саша между поцелуями прорычал что-то нечленораздельное у ключицы Дэвида, и сам Дэвид, наконец-то нырнувший ладонями ему под футболку и добравшийся до чудесного рифлёного пресса, был совершенно согласен с ним: пусть катятся все к Дьяволу! Настойчивый стук повторился, и добавился голос Рэджи: — Ребята, вы офигели? Саша, я видел твою спину, ты заходил в номер, не прикидывайтесь, что вас там нет! Вас обоих ищет Гринуолт, у него очередная гениальная идея. Вы ж его знаете: или вы поднимаетесь наверх, или он спускается вниз. Алё!.. Ну, в общем, я сказал, а вы сами решайте, у вас пять минут. Саша и Дэвид переглянулись. Надо было идти: пяти минут как раз хватит, привести себя худо-бедно в божеский вид каждому в своем номере. — Знаешь, мы непременно вернемся к этому «вопросу». И даже не вздумай делать вид, что ничего не было. Саша ухмыльнулся: — А ты даже не вздумай сейчас отсвечивать прелестями, надевай штаны, а то я и так не знаю, как опустить «вопрос» даже на время. Рэджи прислушался к смеху из-за двери, удовлетворенно кивнул и, оглянувшись по сторонам — нет ли свидетелей, затолкал мыском туфли голубые трусы за кадку с растением в коридоре. Сайлас и Рассел обещали задержать болтовней исполнительного продюсера подольше, им помогут и девчонки, которые уже должны были вернуться от номера Саши. Команда Гримм, когда это было нужно, действовала чётко, оперативно и слажено.