«Когда власть любви превзойдёт любовь к власти, настанет мир на Земле». Джимми Хендрик
«Дрожь. Боль. Кровь… Смерть» - Нет! – темноту пронзает громкий гортанный крик. Мой крик, который пугает даже саму себя изо дня в день… Как будто что-то внутри меня не приживается, отторгается, тем самым с отменным садизмом медленно и мучительно разрывая изнутри с приходом темноты. - Мама? Папа?.. – в ответ я слышу лишь противный дребезжащий звон тишины, отзывающийся глухой притупленной болью в висках. Чувство постоянной пустоты внутри не позволяет забыться сладостным спасательным сном, стряхнуть пепел воспоминаний того рокового вечера и продолжать жить дальше, оставив где-то в тайных закоулках сознания все гнетущие меня отголоски прошлого. «Дышать… Раз… Два… Три… К черту!» Мой кулак в отчаянном мощном рывке встречается со стеной. Больно… Но недостаточно, чтобы заполнить внутреннее опустошение.***
- Ад! Ада, очнись! - осточертевший голос моей белокурой одноклассницы, Тани Власовой, буквально заставляет меня вынырнуть из временного забытья и вернуться в ненавистный реальный мир. - Ты решила уже последнее задание второго варианта? О, Боже! Что у тебя с рукой?! Ах,да… Урок еще не закончился, и ученики старательно корпят над своими контрольными работами по алгебре или же активно пытаются изощриться списать, елозя на стуле, как успешно делает это моя соседка по парте и по совместительству некое единственное подобие моей подруги. - Да, – без особых предисловий и нравоучений обрываю пламенные восклицания Тани и протягиваю ей мой листок с полностью решенной работой, натягивая на кисть рукав мешковатой бесформенной водолазки, скрыв от пытливых любопытных глаз разбитые костяшки. - Спасибо! С меня шоколадка, - тактично промолчав о моих саднящих ранах, поняв по моей реакции, что эта тема не подлежит всеобщему обсуждению, да и вряд ли вообще стоит задумываться о моем самочувствии, "подруга" одарила меня своей ослепляющей улыбкой и, насупившись, принялась за тщательное копирование моего листа с заданиями. - Не за что, может это тебе поможет на четверку в четверти вылезти, – меланхолично рассуждаю я, устремив взгляд зеленых глаз в окно, за которым бурлит жизнь… И меня опять затягивает водоворот мыслей, парящих где-то высоко в дали от этого класса. Примерно в одной колеи незаметно для меня прошел почти весь день в школе, что ни странно, в сентябре учеба только начинает набирать обороты, и уроки еще кажутся не такими утомительными. Осталось лишь «отсидеть» урок литературы, а для кого-то мирно посопеть на «камчатке», дожидаясь сладостного момента, когда школа милостиво выпустит нас из заточения до утра следующего дня, который, я уверена, не будет отличаться от других чем-то особенным и будоражащим, как это обычно происходит в романах, что читают мои одноклассницы. С меня же, того не желая, сняли призму «розовых очков», разодрав на тысячи мелких кусочков. Все мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть... В голове всплывает строчка из когда-то любимой мной песни. Мимо меня не смогла улизнуть вся ирония ситуации. Нервно хмыкаю и прикусываю губу до крови, наверное, от перенапряжения, как это обычно бывает. Ах… - Можно выйти? - вежливо и сдержано, как подобает воспитанной ученице, спрашиваю женщину бальзаковских лет, Зинаиду Ивановну, преподавателя литературы. - Конечно, милая, - ее губы кривятся в неком смутном подобии улыбки. Не обращая внимания на змеиные ухмылки и злобные смешки моих "возлюбленных" одноклассников, выхожу из класса. Как-будто я напрашивалась этой старой карге в "любимчики". Я лишь делаю то, что мне говорят - учусь. В школьных коридорах царит временная тишина и противный всюду преследующий ее звон, прогибающий меня под делящиеся на развалины одуряющие в сплошной перспективе памяти... Нет! Воздух вокруг превратился в угарный газ. Каждый жадный глоток воздуха отдается обжигающей мукой в груди. Торопливо, путаясь в ногах, выбегаю из школы, не придав никакого значения разъяренному охраннику, кричащему что-то нецензурное мне вслед. Град ледяных капель, обрушился на меня роем иголок, смывая все условные печати, за которыми так долго скрывались эмоции, чувства, боль и слезы, теперь вырвавшиеся наружу пронзительным воплем, заглушенным дождем. Наплевать! Наплевать на любопытные взгляды столпившихся учеников у окон, на приближающегося ко мне завуча с зонтиком, на мою мокрую одежду, противно прилипающую к коже... Дышать. Вдох... выдох... вдох.. вы... Меня заботливо заключает в крепкие объятья чье-то крыло, и я проваливаюсь во мрак неизвестности. Здесь пахнет до боли знакомыми сигаретами, которые так любил отец. Неужели, я сейчас его увижу?.. Я еще не готова.