Остаться в одиночестве

«Зачеркни слово "хочу". Добавь слово "делай"». - говорила мне когда-то мама. Она была добрым, храбрым человеком. Ценила любовь и дружбу. Была, как мне кажется, идеалом человеческой натуры. Я всегда равнялась на нее. Золотистого цвета волосы, яркие, почти светящиеся, голубые глаза, ровная тонкая фигура, даже не смотря на то, что у нее было 3 ребенка. Во всем этом был мой идеал. Всегда мечтала быть как она. Но Бог наградил меня внешностью отца: темные короткие волосы, карие большие глаза, почти белая кожа. Теперь, мамы нет. Она погибла в автокатастрофе. Подробностей я не знаю, но папа говорил, что в ту ночь, у какого-то грузовика отказали тормоза, и он врезался в машину мамы. Не знаю почему, но у меня не было слез. Не капли. Лишь тяжелое чувство, будто давят на грудь. Оно не проходит даже сейчас. Мои младшие брат Макс и сестра Софи почти и не помнят маму. Они были совсем маленькими, 2 и 3 года от роду. Папа поначалу совсем расклеился, ну оно и понятно. У отца не очень прибыльная работа - цветочный и продуктовый магазин около дома - а вот мама тянула весь наш бюджет на себе. Она была довольно известной. Дизайнер-инженер, если не ошибаюсь. В моменты, когда папе становилось плохо, я приходила к нему, обнимала его за шею, шептала на ушко: "Люблю тебя" - и целовала в щечку, он говорил: "Спасибо" - и мы вместе шли смотреть какую ни будь комедию по тв. Мое имя - Люси. Мама рассказывала, что это имя подсказала ей бабушка, когда она была еще маленькой. Говорила, что та рассказывала ей сказку о волшебнице Люси с ярко-золотистыми волосами, в нежно-розовом платье. Она прилетала к послушным детям и исполняла их желания. Я не верила в это, но всегда улыбалась, когда мама шутила: "Моя фея Люси исполнит мое желание? Я была послушной девочкой. Честно-честно!" . Теперь я помогаю папе в магазине, как и Макс с Софи. Нам очень ее не хватает. Когда я видела, уходя из школы, как ребят забирают мамы, у меня словно лопалось сердце. Мамина ласка, любовь, теплые слова... Только сейчас я понимаю, что это надо ценить выше, больше всего. Обычно, утром она приходила ко мне в спальню, говорила: "Солнышко номер один уже встало, а Солнышко номер два еще не проснулось? Давай-давай!" Целовала меня в живот, а иногда и щекотала. Этой радости хватало на целый день, даже если в школе у меня были проблемы. Они как-то уходили в сторону. Когда родилась Софи, мама перестала заходить ко мне каждый день. А когда родился Макс, то вовсе перестала заходить. Но мне не было обидно. Я ведь очень их любила, и сейчас люблю. Они не знают материнской ласки, как знаю ее я. Иногда приходится заменять маму. Это тяжело, уж поверьте. В школе меня начали обзывать. Дети говорили то что это из-за меня умерла мама. Глупо, верно? В классе было только два человека защищавших меня. Это были Лиза и Джо - мои лучшие друзья. На других я смотрела сквозь пальцы. Нас называли "Команда идиотов" или "Трио Странных". Все из-за того, что Джо был, так скажем, не силен в учебе, а Лиза слишком странно, по их мнению, одевалась. Я их очень люблю, всем сердцем. Именно они поддерживали меня в трудные минуты. Меня называли "ЭТА из детдома". Временами, подумывала о смерти, но тут появились Лиза и Джо. Почему то они сразу стали общаться ИМЕННО со мной. Они сдружились с Софи, а вот Макс... Он не очень то общительный ребенок. Мы не богаты, но и, пока что, не слишком бедны. Поэтому, я иногда беру вещи в секонд-хенде, а иногда выбираю понравившиеся вещи у Лизы. Зима. В наших краях зима обычно не очень морозная, но в этот раз, снега и пурга не хотели оставлять наш и так малонаселенный городок. Ветер создавал из только выпавшего снега что-то вроде барханов, как в пустынях. Дети заливали катки, играли в хоккей и катались на коньках; скатывались на санках. Детский смех и визг разносились по городу сверх-быстро. Даже смешно. А сегодняшний день напоминал русскую зиму. Лютый холод, но школу почему то не отменили. Ребята в полудреме брели по улицам в теплых пуховиках, шапках и шарфах из новых, модных коллекций. Мы, к сожалению, не можем позволить себе каждый год покупать новое. Поэтому, неплохо позавтракав, мы в довольно старых вещах пошли в школу. Папа в шутку говорит, что они не "старые" они сделаны в стиле "ретро". Снега навалило по колено. Я, да и остальные дети, шли высоко поднимая ноги, регулярно проваливались в белый и холодный снег. - Люси, - кудрявая девочка 7 лет дернула девушку за руку. - Люси, мне холодно. - Макс, тебе холодно? - Люси сняла шарф. - Фнефт! - ответил он, доедая свой бутерброд. Люси обкрутила ей шею своим шарфом, как мама когда то делала ей. - Спасибо... - девочка замялась. - Ну, а тебе не будет холодно? - Я же изо льда! - отшутилась Люси. - Не волнуйся, не замерзну. Дети посмеялись и в приподнятом настроении пошли в старую и скучную школу. В пути сверстники девушки тыкали в нее пальцем, смеялись. Однажды, отец Люси спросил её: - Тебе не больно, от того, что над тобой смеются? - Совершенно нет. Может лишь самую чуточку. - Но как же так? Как ты это делаешь? - изумился он. - Сквозь пальцы! Сказав это, она растопырила пальцы руки прямо перед глазами. После этого разговора, Джеймс, как его звали, понял - его дочь сильная. Так и сейчас. Сквозь пальцы она пропускала все обиды, но боль, как бы она не хотела ее скрыть, была. И оставалась на сердце. Проводив Макса в первый класс, а Софи о второй, брюнетка пошла к своему кабинету. - Эй, нищенка! - окликнули ее. Но Люси шла, шла и не замечала слов. Тогда, какая-то девушка встала на ее пути и повторила: - Эй, нищенка! Нехорошо игнорировать! - Будешь ТЫ еще меня учить, что хорошо, а что плохо, - "приставучая" схватила Люси за руку. - Ты чего это у нас такая грозная? - сквозь зубы сказала она. Ударив свободной рукой по лицу девушки, она опять к чему-то сказала: "Эй, нищенка!" И, наконец, удалилась. Потирая рукой ударенную щеку, Люси Фолстоун повторяла: - Сквозь пальцы... Сквозь пальцы... Мне никто не поможет, кроме себя. Ни Джо, ни Лиза. Дело в том, что они - брат и сестра. Их отец переехал в другой город, и они были вынуждены покинуть подругу. Она вытерла небольшую слезинку со щеки и пошла дальше, повторяя два слова: " Сквозь пальцы..." В школе взрослые не носили официальную форму, лишь изредка. По праздникам, к примеру. А Люси носила длинную синюю юбку до колена и светлую жилетку. Люси, Софи и Макс очень хорошо учились, почему без особого труда, они перевились в АВУ, или "Академия Высших Умов". Это была школа для богатых учеников; от них не требовалось столько усилий, чтобы получить "пятерку", сколько нужно было бедным Люси, Софи и Максу. За это, самой старшей выдавалась стипендия, хоть и маленькая, но все-таки стипендия. Будни ее были однообразны: издевки, уроки, опять издевки, опять уроки... Изо дня в день. Нет, она могла ударить, оскорбить, ну и тому подобное. Но она не делала этого по одной лишь причине - не хотела опускаться до их уровня. В академию часто приезжали ученики по обмену. Они, обычно, задерживались недолго, не их уровня школа. Но.. Что, если кто то останется подольше? Воскресенье. Утреннее солнце только-только освещало ярко-рыжую черепицу домов, а брюнетка с карими, как гречишный мед, глазами уже давно трудилась на кухне. - Доброе утро, - сказала она зевающей Софи. - Как спалось, моя малышка? - Макс ударил меня ногой во сне, я упала, - она ткнула пухленьким пальчиком на живот. - Вот сюда. Девушка стала петь. Тихо-тихо, словно боясь кого-то разбудить: - Солнышко встал-о, Софи упала, как тебе не стыдно, желтый колобок! Софи упала, зайку потеря-ла, как тебе не стыдно, желтый колобок! Маленькая девочка рассмеялась. Смех был похож на звон синих колокольчиков, что росли в тихом лесу, неподалеку оттуда. Она начала петь с Люси: - Солнышко встало, Софи упала... Тут пришел Макс. Девочки посмотрели на него и рассмеялись, из за чего юный принц, как называла его иногда Люси, по морщился, надулся и сказал: - Что смешного в моем виде, юные леди? Тогда рассмеялись все. Они позавтракали и каждый занялся своим делом: отец с Люси пошли работать, Софи ухаживать за мини-садом, что остался от мамы; а маленький Макс убирался в доме. День прошел суетливо. Впервые в магазинчике, который словно был забыт богом, было так много посетителей. Праздник цветов! Вот что забыла Люси. Это был любимый праздник Мэри - её мамы. Каждый раз, она вплетала себе те самые синие колокольчики, а дочери вплетала ромашку в косу. Даже мужу она умудрялась вставить в волосы цветы ярко-лилового клевера. Уже темнело. Черный сумрак окутывал серенький городок, затемняя даже самые яркие цветы на памятниках, куда горожане складывали их во время цветочного фестиваля. Сняв свой фартук, темный и потрепанный, Люси пошла на кладбище. Посетить могилу мамы и положить на нее красивый и свежий венок из самых синих, звонких и пахнущих колокольчиков. Она шла. Томными, медленными шагами, как бы дразня сумрак и туман, плавно опускающихся на город. Шла переулками, перекрестками. Эта дорога известна ей давно. "Мэйнморг-стрит" прочла она на металлической табличке, вбитой в красную кирпичную стену дома. - Мам, я рядом. Подожди, - прошептала она в темную тишину. - Подожди немного. Она поздоровалась с охранником; старенький седой мужичек давно ее знает и ему уже не кажется странным, что она так поздно сюда заходит. Пройдя до смертельного участка "45" ей представилась картина леденящая и ломающая ее голову и сердце. Плита, на которой был выгравирован ее портрет и написана ее любимая фраза: "Жизнь у тебя одна. Наделай в ней много-много безумного, чтобы потом, с небес, она не казалась тебе серой и скучной". Первая слеза покатилась по ее щеке. Могила. Место где покоится ее мать, место, где она могла поговорить с ней - все утеряно. Сломано. Потрачено. Не осталось ничего. Душа ушла с разграбленной и разрушенной плиты. В голове ее что то переменилось. Синие тихие колокольчики превратились в кроваво-красные розы, так и норовящие уколоть тебя ядовитыми шипами; темно-голубое платье, которое сшила мама, превратилось в землистого цвета листву, которая кажется, пыталась заглотить тебя с головой. Сумасшествие накатило на Люси. Руки ее поднялись к голове, бешено затряслись. Она кричала, плакала - но никто не пришел. Даже тот охранник мужичек - Сэм. Он не слышал, слишком хлопотно. Она рыдала, пыталась сложить кусочки камней воедино, но они все рушились и рушились... Внезапно, каркнула ворона и все черные птицы смерти взлетели в небо. Потеряв сознание, голова ее упала к земле, руки держали свежий, синий венок колокольчиков от которого исходил тот нежный, едва уловимый запах. Запах родного. Запах мамы... Ее нашли. На следующее утро. Нет, это был не Сэм. Ее нашли местные мальчишки, проверявшие себя на храбрость. Горчичные глаза широко открылись услышав родные слова: "Солнышко, ты как?!" Это приехал Джеймс. Он трясся, пытаясь остановить сознание того, что его милой кареглазой дочурки не станет. - Ха.. - выдохнула она с болью. - Что... Произошло? - Мы нашли тебя у разрушенной могилы. - сказал подошедший Сэм. - Не волнуйся, - подхватил Джеймс. - Мы знаем, что это была не ты. - Розы... Те шипы... Больно... - шептала она, смотря куда то вдаль. - Это же колокольчики, милая! - отец взял со стола венок и одел его на дочку. - Убери, - тихо, но с надрывом сказала она. - Но… - Убери, я сказала! Я ненавижу колокольчики! Теперь она кричала. Совсем не как раньше, не как ребенок. Той доброй, милой наивной и сильной Люси больше нет. Она окончательно разочаровалась в гнусном существе под названием Человек. Ее положили в больницу. Списали все на нервный срыв, накипело - сказали врачи и ушли, оставив всех рассуждать, а не она ли это сделала…? Среда. Уже во всю разгорается май. Зеленые почки, веточки, цветы...