Всё не так просто.

Грэг, посмотрев на календарь в телефоне, просто устало вздохнул. «22 июля, среда». Он ведь явно собирался прийти на свои же похороны. Парень подошёл к комоду и раскрыл первую дверцу. Сплошной официальный стиль. Брюки, рубашки, галстуки. Никаких джинсов или хотя бы толстовок. После долгих душевных терзаний и воспоминаний о жестоких годах обучения в школе, где форма была обязательной, Грэг надел тёмно-синюю рубашку с чёрным галстуком и самые обычные брюки. Прошёл в ванную, всё ещё немного вздрагивая при виде своего отражения, и расчесал уже ставшие своими чёрные пряди на прямой пробор. Уши были проколоты, что странно для человека, у которого приветствуется официальный стиль. Пиджак был накинут, но не застёгнут, и Грэг стоял в прихожей, натягивая дорогие ботинки, начищенные до блеска им самим. До его стараний они были так заляпаны, что коричневыми казались. Ключи, висящие на гвоздике около домофона, Грэг нашёл быстро, а вот закрыть дверь у него получилось раза с четвёртого: хитрая система замков. Рядом с ключами от дома в связке был ещё и ключ, судя по брелку, от форда. Грэг прибавил шагу. Машины были его страстью ещё в так называемой «прошлой жизни». Он просто не мог поверить, что у него теперь есть такая крутая модель. Но вот, около выхода из подъезда – чёрная, сияющая машина – просто мечта. Парень застыл на месте, широко раскрыв серые глаза. Опомнившись, он быстрой походкой направился к своему форду. Открыв дверцу, он чуть не застонал: всё было таким навороченным, что хоть на гонки едь. С удовольствием садясь на сиденье, Грэг пристегнулся и завёл свою «крошку», как он сам называл форд про себя. Газанул он резко, по привычке. Около озера было ехать очень странно и страшно: мистика теперь была неотъемлемой частью его жизни, но всё же пугала. Поэтому парень прибавил скорости и направился к Вестонскому кладбищу. Очень хотелось надеяться, что он не сойдёт с ума, увидев пустой гроб, а на нём – свою фотографию. Жуть. Вот и кладбище. Ужасно много народу, знакомые лица. Все такие скорбные и печальные. Хотелось подбежать и закричать, что он-то жив, нечего беспокоится. Но парень понимал, что за это его в лучшем случае упекут в психушку, а в худшем – побьют. Поэтому он глубоко вздохнул, чтобы успокоится, и медленным шагом направился к месту собрания большинства людей. Отец держит рыдающую мать, маленький брат, ничего не понимая, спрашивает всех, почему фотография Грэга стоит на чёрном ящике. Мама рыдает ещё пуще, отец прижимает Джона к себе. Тут Грэг увидел Дона. Опухшее лицо, красные глаза и нос, щёки в белых пятнах. Парень было побежал к лучшему другу, но резко остановился и подошёл к Дону уже медленно. Вблизи лицо выглядело ещё ужаснее. Грэг не решился с ним заговорить, боясь, что он узнает его голос, звучащий сегодня в трубке. Развернувшись, он пошёл в сторону матери. Грэг метался из угла в угол, словно был не из этого мира. Священник призвал всех к себе, и толпа, нестройно построившись, замолкла. Мистер Крэнг долго читал молитву, затем сошёл с помоста и склонил голову. Мать пошла кидать горстку земли, все потянулись за ней. Дон шёл четвёртым. Кинув земли, друг зарыдал и отбежал от гроба, позволив Джону попрощаться с братишкой. Сердце Грэга сжималось, так хотелось, чтобы никто не страдал, ведь он тут, рядом со всеми. -Молодой человек, остались только вы, - заметил священник тихим голосом. Грэг опомнился, взяв земли, кинул на гроб, словно прощаясь сам с собой. Отчётливо было ясно то, что его возродило нечто, чтобы он исправил все свои промахи и ошибки, которые допускал в прошлой жизни. В первую очередь, признался Дону. Гроб засыпали землёй рабочие, а Майлз стоял и улыбался, ведь второй шанс даётся далеко не каждому. Вдруг слева на него обрушился мощный удар, и парень, пошатнувшись, упал. Сверху маячило рассерженное и гневное лицо лучшего друга…