***
— Если бы ты хотела спокойной жизни, выбрала бы дантиста, а не полицейского, — заметила Рики два дня назад, через несколько часов после того, как самолёт Ника и капитана Ренарда поднялся в небо. — Ты не понимаешь, — вздохнула Джульетта. Ну как объяснить подруге, что речь идёт не о двухметровом маньяке с бензопилой, а самом настоящем Огре, не о стерве с бокалом шампанского, отравленного клофелином, а о Ведьме, и что в их дом может вломиться не банда отморозков, а неведомый монстр с когтями и клыками? — Джульетта, опасность, постоянные угрозы и страх за близких, — всё это часть жизни полицейского, а значит и твоей. — Рики улыбнулась: — Хочешь, подскажу телефон симпатичного дантиста? Недостаточно лишить Гримма его дара, чтобы он снова стал человеком — Ник и не стал. Он мог бы, наверное, со временем, но в Европе они постараются вернуть ему дар, и значит, у Джульетты оставалось всего несколько дней.***
Оставалось всего несколько дней, в прямом смысле, а не на осознание, какой жизни в действительности хочет. Умывшись, она долго стояла в ванной, отстранённо глядя в тёмное отражение. Мысли не давали выспаться третью ночь подряд, сон приходил урывками лишь под утро. До утра было ещё далеко. Когда Джульетта открыла дверь, чтобы наконец вернуться под одеяло, в воздухе плыл сладковатый гнилостный запах и удушающий страх. Она протянула руку к выключателю и осторожно, стараясь избежать щелчка, надавила — света не было. «Кроволапусы пожирают свежий человеческий кишечник, порой заживо. Эти жуткие твари запирают своих жертв в их собственных домах, заливая окна и двери быстро твердеющей слизью, прячутся в темноте, сливаясь с тенями: их кожа способна менять окраску, подобно коже хамелеонов, а специальные железы вырабатывают феромон, вызывающий паранойю и ужас. Кроволапусы склонны играть с добычей, изматывают жертву страхом, прежде чем напасть и приступить к своей отвратительной трапезе». Трабл часто забывала открытые книги — справочники и путевые заметки Гриммов — на кровати, ничему её жизнь не учила. Переписывала и перерисовывала к себе в тетрадь, а отвлекаясь, бросала, где придётся, не заботясь, кто мог это увидеть. Увидела Джульетта. Ещё один жуткий монстр, но запись о нём отличалась от всех остальных: напротив неё Трабл скрепкой прикрепила карандашный портрет, подписанный «Эмбер». Не монстр — миловидная девушка, большеглазая, с острым носиком и красиво очерченными губами. Наверное, каждый Гримм, избавившись от страха перед везенами, находил среди них друга, который станет открывать тайны и хитрости, покажет их мир и, если надо, окажет небольшую услугу. Первым другом Ника стал Потрошитель Монро, а другом Трабл… — Эмбер? Джульетта затаила дыхание и вгляделась в замершие по углам тени: шевельнись, если ты здесь. По стенам медленно скользили чёрные крючковатые лапы — ветви дерева за окном, сгустки тьмы затаились у кровати и кресел. — Здесь нет никого, — одними губами беззвучно проговорила Джульетта, делая шаг в комнату, и попыталась найти свой телефон. Он ведь был на комоде? Или на тумбочке у кровати? Телефона нигде не было. Джульетта прикрыла нос рукавом пижамы и, стараясь не озираться, бросилась к окнам. Сдвинуть створки не удалось, пытаться разбить мутное стекло она не решилась: если монстр пока её не нашёл, шум в спальне его обязательно привлечёт. Нужно добраться до Трабл…***
Можно было забиться в угол и ждать, когда чудовище обшарит весь дом и найдёт её. Можно было спуститься на первый этаж, попытаться дойти до сейфа и достать пистолет. Ведь Ник уже доказал: не нужно быть Гриммом, чтобы справляться с монстрами, нужно оружие, самообладание и… Кто обвинит молодого неопытного Гримма в смерти Джульетты? Ник сумеет простить Трабл. За те месяцы, что она была его глазами, заменяла ему утраченный дар, они стали практически неразлучны, тенью друг друга. Его опыт и доступ к полицейским базам данных, её дар и решимость, их наследие. Они расследовали, охотились и изучали сверхъестественный мир вдвоём. В трейлере оставалось всё меньше места: помощь Джульетты в поиске сведений о везенах больше не требовалось, если же она и принимала участие, то обнаруживала себя третьей лишней. Они говорили в унисон, читали по очереди через абзац, дополняли фразы друг друга — общались на одном языке. Сколько это могло продолжаться?***
— Я понимаю, что дело во мне, — бормотала Трабл, укладывая в наплечную сумку тетради и скудный гардероб, будто скопированный с одежды Ника — свитер, голубая рубашка, единственные приличные джинсы… — Нет, дело в том, что Ник обещал сегодня забрать мою машину из сервиса, — твёрдо возразила Джульетта, — и ни в чём более! И если бы ты, — она обернулась и гневно ткнула пальцем в грудь виновника, — сказал, что не сможешь, то я бы заехала сама! Ник опустил голову. Слушать, что он совсем забыл о машине, потому что они с Трабл, кажется, определили, с каким везеном имеют дело, было невыносимо, и Джульетта вместо того, чтобы указать ей на дверь и тем самым раз и навсегда решить проблему, зашла в комнату и уверенно опустила руку на сумку, прекращая сборы. — Перестань, — попросила она, глядя Трабл в глаза. — Оставайся здесь: это нужно тебе и нужно Нику. — Пока к нему не вернётся дар, — согласилась Трабл, виновато опуская голову. Она могла сколько угодно прикрываться чувством вины за то, что разбила бутылёк с лекарством для Ника. Могла помогать по дому, как член семьи, вместе с Ником моя посуду и полы, двигая вместе с ним мебель, могла улыбаться по утрам, собираясь на временную работу, и не мешать по вечерам, когда Нику и Джульетте хотелось остаться вдвоём. Почему она начинала собирать вещи только в ситуации, когда согласиться с её уходом Джульетта не имела морального права? В день, когда Ник вернётся, в доме останется или Трабл, или Джульетта — кажется, они обе это поняли, но каждая по-своему.***
Джульетта напряжённо прислушалась к тишине и крадучись двинулась по ступенькам, вглядываясь в неподвижные тени. Нужно думать только о сейфе, не позволять страху и панике сковать разум. Паника приведёт к смерти. Всё внутри рвалось броситься вниз, к двери, распахнуть и бежать к людям, кричать, звать на помощь. Но если даже окна не открыть, вряд ли так просто поддадутся замки — она не успеет выбраться из дома. Ниже, ещё на шаг ниже, не бежать… До сейфа оставалось совсем немного — пять шагов от лестницы и открыть дверцу шкафчика. До двери был всего один шаг, но она деревянная — выбираться нужно через кухонную: в той большие стеклянные вставки. — Здравствуй, Тереза. Ноги приросли к полу. Джульетта зажала себе рот, чтобы не заорать, и медленно подняла голову. В гостиной стояла тонкая, обнажённая фигура, покрытая, словно камуфляжем, беспорядочными тёмными пятнами, длинные волосы почти скрывали лицо, обращённое в сторону от Джульетты — на диван, с которого навстречу гостье поднималась Трабл. — Эмбер. — Ужасно по тебе соскучилась. Иди ко мне, моя девочка. Эмбер была ниже и тоньше, казалась крохотной по сравнению с Трабл. Та неловко шагнула к ней и, крепко обняв, положила голову на хрупкое пятнистое плечо. Маленькая ладонь покровительственно погладила короткие тёмные волосы. В какой-то момент показалось, что посреди гостиной, в объятиях обнажённой девы стоит не Трабл, а Ник. — Моя Тереза, — низким грудным голосом проворковала Эмбер. — Моя хорошая Тереза. А где твоя новая подружка? Я видела, вы здесь живёте. — Я живу здесь одна, — прошептала Трабл, замерев под рукой. — Рыженькая. Я нашла её телефон наверху. Она здесь с тобой? — Эмбер слегка отстранилась. — Здесь нет нико… — Что произошло, Джульетта не видела, но Трабл вдруг изо всех сил сжала Эмбер руками, не давая ей обернуться. — Джульетта, беги! Комнату наполнил визг, грохот и треск. Джульетта метнулась через кухню, схватилась за ручку двери, попыталась открыть замок, но тот не поддался. Нужно было выбивать стекло. Грохнуло что-то из мебели, зазвенели осколки, лязгнул металл — и снова пронзительный визг. В голове неожиданно прояснилось. Джульетта обернулась, схватила длинный кухонный нож и, глотнув ещё неотравленный феромонами воздух, бросилась обратно в гостиную. Нож вонзился между острых вздыбленных лопаток твари, нависшей над Трабл. Джульетта испуганно отпрянула, глядя на свои руки, и снова вдохнула — в глазах потемнело… — Джульетта. Она потрясла головой, приходя в себя. Кажется, потерять сознание всё же не удалось, или держаться сидя ей помогала Трабл — растрёпанная, зажимающая живот рукой. В обломках журнального столика лежало ещё живое нечто: чешуйчатое, с выпуклыми круглыми глазами и увенчанным острыми зубами длинным отвратительным хоботком вместо рта. Промеж лопаток монстра торчал кухонный нож, в горле — осколок вазы. Хриплое дыхание замедлялось, но запах гнили становился только сильнее. — Джульетта, ты как? Ты в порядке? — Трабл осторожно сжала её плечо. — Д-д-д… — по телу прошла волна ледяного ужаса. — Надо уйти отсюда, не могу, — давя истерику, кое-как выговорила Джульетта. — Наверх, — согласилась Трабл, помогая ей подняться, и потащила к лестнице. — Ты ранена? — Царапины. На втором этаже стало заметно легче, дрожь отступила. Джульетта твёрже встала на ноги, перехватила Трабл под локоть, повела за собой в ванную, и там ненадолго оставила одну. В комнате отыскала свечи и коробок спичек, в стенном шкафу — складной стул. Из ванной доносился шум воды. Джульетта вернулась с зажжённой свечой, подождала, пока Трабл не закончит остервенело умываться, и поставила на край раковины. Рядом зажгла ещё одну и достала из шкафчика аптечку. — Садись, — велела она, указывая на стул, — и показывай, что у тебя. Трабл безропотно села и приподняла футболку. Через живот пролегли три глубокие кровоточащие царапины — не страшно, но обработать нужно обязательно. Джульетта вымыла руки, достала бинты и перекись водорода, присела на корточки и занялась привычным, в общем-то, делом: что у животных укусы и царапины, что у людей… что у Гриммов. Трабл было не привыкать. — Прости, — тихо пробормотала она вместо ожидаемого шипения от боли, когда Джульетта прижала к ране марлю, смоченную перекисью. — Я должна была тебя охранять, пока Ник не вернулся, но я только притягиваю неприятности. Джульетта долго молчала, пытаясь собраться с мыслями, потом осторожно поинтересовалась: — А кто она? В смысле, ты ведь её хорошо знала? — Это Эмбер, мы были в одном приюте… — Трабл замялась и опустила голову ещё ниже. — Вчера увидела её на улице. Надеялась, что она меня не заметила, но на всякий случай ушла вниз, поближе к двери, чтобы встретить её первой. Не понимаю, почему я не услышала, как она вошла. — Она через окно забралась. — …Понятно. Слушай, когда Ник вернётся, я уйду. Вдвоём вам будет спокойнее. — С Ником? — Джульетта не сдержала улыбку. — Если бы я хотела спокойной жизни, вышла бы замуж за дантиста. Кто-то притягивает неприятности, а я, наверное, тянусь к неприятностям… Она запнулась, опустила глаза и занялась царапинами: смочив перекисью второй кусок марли, заменила им первый, весь пропитавшийся кровью. Трабл придержала его рукой, сползла на пол и села рядом. Если бы не Трабл, эта ночь могла стать последней. Если бы не Трабл, эта ночь могла быть спокойной. Кончики пальцев осторожно коснулись её волос, и Джульетта закрыла глаза, прижимаясь щекой к тёплой маленькой ладони. От прикосновения разлитый в воздухе страх отступал, мир сжался до маленькой комнаты, освещённой двумя яркими свечными огоньками. Два Гримма — это ведь двойные неприятности, значит, и тянуть к ним должно в два раза сильнее.