ДАРЕНОМУ КОНЮ

— Подарок имениннику из славного королевства Камелота! Распорядитель стукнул жезлом по расписному полу. В зал не спеша, с достоинством бряцая парадными кольчугами, вошли четыре могучих рыцаря. Среди них экзотическим цветком колыхался радужный куль парчи и шифона. Король Балинор и его сын принц Мерлин с любопытством вытянули шеи. — Король Утер прислал на совершеннолетие наследника поистине королевский подарок – юного девственного омегу! — Ах! Ах! Ах! — по тронному залу волной прокатились восхищение и возбуждение. Балинор втянул живот и расправил плечи, даже его вертлявый и непоседливый сын сел прямо и поправил съехавшую на ухо малую корону. Рыцари, наконец, догрохотали до подножия трона и, приветствуя, пали на колено с такой силой, что у стоящего рядом мажордома клацнули зубы от всеобщего сотрясения организма. — Встаньте, встаньте, — замахал руками демократичный Балинор. — Вы мне этак все мраморные полы разобьете! Ну, давайте, распаковывайте ваш подарок, его высочеству посмотреть охота. Красотой, так сказать, насладиться. Да и мне тоже. Кто-то в публике нетерпеливо захлопал. На него истерично шикнули и громко наступили на ногу. — Не смеем! — рявкнул один из рыцарей. — Как это? — удивился король. — Пусть все выйдут, — тихим басом сказал рыцарь с самой суровой рожей. — Стеснительный очень омега у нас. Скромный. — Как мило! — поднимая брови, восхитился Балинор, одобрительно пихая локтем сына в бок. — А ну-ка, не будем пугать застенчивого омежку, разойдитесь все. Вон, я сказал! Гости, недовольно переговариваясь, стали расходиться. Парочку особо любопытных стражники вытащили из-за колонн. Не одному Балинору хотелось полюбоваться на роскошный подарок. Наконец, в зале остались только король с принцем и шумно вздыхающий тюк тканей. — Ну, давай, милый, не бойся, все ушли, — ласково сказал Балинор, сглатывая слюну. — Мерлин, сынок, помоги нашему… Ой! Затрещали дорогая парча и бархат, внутри кто-то громко чихнул, и на божий свет, словно прелестная бабочка из кокона, выбрался, сверкая белозубой улыбкой, ямочками, обворожительными голубыми глазами, приглаживая чудесные золотистые волосы… Омега был совершенен от пяток до кончиков ушей. — Ой! — несолидно пискнул впечатленный наследник. — Мамадарагая! Все немного помолчали так выразительно, что даже стало слышно, как царь-батюшка колотил пальцами по подлокотнику, цокая перстнями – клац-клац, а наследный сын размашисто хлопал ресницами – бдынь-бдынь… — Кому это тут я предназначен? — расправив могучие плечи, загорело улыбаясь и поигрывая бицепсами, поинтересовался подарок. — Ему! — дружно ткнули пальцами друг в друга отец и сын. — Погоди, — нервно хохотнул Мерлин, — а омега-то где? — и он с надеждой воззрился на горку лоскутов, непочтительно пинаемую мощными ногами. — Высочество… — укоризненно развел руками парень и звонко постучал себя по лбу, — я и есть твой омега. Прошу, так сказать, любить и… Отец и сын шумно принюхались, изумленно переглянулись и дружно поникли плечами. — Да… — удивленно констатировал король Балинор, смиряясь с тем, что это действительно омега, а не то, на что похож. — Это ж надо так вымахать! Повезло тебе, сынок, поздравляю. Исключительный какой тебе экземпляр достался. Гм… так сказать, породистый. — Мне не надо, — хрипло недоумевая, замахал руками Мерлин. — Папа, возьми его себе! Ты же тоже альфа! — Ну, нет, сынок, — сползая с трона, великодушно отказался Балинор. — Как я могу! Это же ужас какой-то… — он ойкнул и попытался по-тихому потереть пнутую ногу. — Я хотел сказать, что я, как твой отец, никак не могу лишить, дорогой мой, постигшую тебя радость в лице твоего первого омеги, — и вытер рукавом слезы умиления. — Да и подарки передаривать – нехорошо. Ты уж сам как-нибудь… Он вроде ничего так, — опасливо обходя угрюмо зыркающее приобретение и царственно игнорируя безумие в глазах единственного сына, папа торопливо пошел на выход все-таки пытаясь сохранить королевское величие и достоинство. Не удалось… Взвизгнув, одной рукой схватившись за покосившуюся корону, другой – за филейную часть, теряя парчовые тапки, он вылетел из зала. Чертов омега ущипнул его за задницу! От слона бежать никому не зазорно. А Мерлин, еще не осознав перспектив, неожиданно почувствовал себя сиротой. Сиротинушкой горемычной даже. — Не понял, — мрачно сказал омега, провожая тяжелым взглядом улепетывающее величество. — Не нравлюсь, что ли? — и, пикантно виляя попой в таких штанах, какие можно помнить всю жизнь, медленно пошел на струхнувшего Мерлина. — Не стоит от меня убегать, — глядя взором холодным и твердым, как наконечник стрелы, посоветовал омега. — Только умрешь уставшим. Мерлину свое будущее на этом перекрестье двух судеб отчего-то представлялось очень непродолжительным. Но, в конце концов, да что за черт? Он альфа как-никак, и принц! На минуточку! – почти король. Восстановив, таким образом, оптимизм и задор, сделал свирепое альфячье лицо, несколько раз глубоко вздохнул и вальяжной, самоуверенной походкой храбро пошел навстречу оборзевшему омеге: — Мерлин. Я принц, альфа, — разъяснил он на всякий случай – вдруг что прояснит в блондинистой голове. — Артур. Подарок. Омега. Вот так? Сразу авторитетом давишь? Мерлин решил проявить строгость: — А тапкой по попе? Никто тут у нас не хочет? Сказать, что Артур смеялся – ничего не сказать. — Ты должен осознать, что ты принадлежишь мне, — убежденно сказал Мерлин и строго посмотрел на ямочки омеги. Со стороны принца это был мужественный и дерзкий поступок. — Щаз-з-з… Планирую в ближайший месяц. Осознать. Омега молодец, умел поддержать разговор. Мерлин вздохнул и, сетуя в душе, что ему достался настолько невоспитанный, насколько и красивый подарок, высказал все, что когда-то прочитал о правильном поведении и послушании омежек. Артур внимательно слушал и не перебивал, бурля, по всей видимости, в голове новыми знаниями. Уверенный, что лекция на тему «Омега и его место в постели альфы» пала на благодатную почву, Мерлин поощрительно и благосклонно улыбнулся и расслабился. И даже не сразу заметил перед своим носом кулак, целиком состоящий из длинных загорелых пальцев. И – вот честно! – кулак был очень-очень обаятельным. Но с какой вдруг стати Мерлин его поцеловал, он и сам не понял. Инстинкты во всем виноваты. Что было делать дальше, Мерлин не знал. Тем более что омега вдруг прошипев «идиот!», повернулся, ослепив своими какими-то радужными полупрозрачными шелками и невероятной красоты попой сквозь них и задумчиво ушел к окну, смотреть. И тут Мерлин почувствовал, что его гормонально атакует сексуальная потенция, и от этого он начинает в душе загибаться, а кое-где, совсем напротив – выпрямляться. Но тут медленно распахнулись двери, и распорядитель важно вплыл в зал. Голову свою он нес гордо и несколько надменно, поскольку два волевых подбородка плотно упирались в грудь и не давали ей склоняться. — Комнаты для вашего омеги… — и слегка развел руками, изображая поклон, — …готовы. Прошу следовать! Омега фыркнул и унес всю свою красоту с собой, поселив в душе Мерлина романтическую сумятицу и повернув мысли далеко в сторону от управления делами королевства. Великолепному подарку отвели роскошные комнаты в южном крыле, на втором этаже. Каждый альфа во дворце и округах при появлении омеги сделался бодр и полон жизни во всех частях тела и крутился вокруг его покоев, будто им тут как нигде. И как только распознали, мерзавцы! Мерлин едва не вывихнул себе правый глаз, хотя подглядывал совсем немножко, в душе возмущаясь демократией, царившей в их царстве. Пора, давно пора расставить, кто тут главный альфа! Но разгневанный омега сам хлопнул дверью по головам всем подлецам, что нечаянно толпились у порога и гордо отбыл отдыхать от всеобщей любви и славы. Повыкидывал в окно печенье с орехами, щербет, пахлаву, медовые пряники, сахарные рогалики и прочие коврижки. Кулебяки и пироги расковырял и скушал десяток с мясом. Хороший аппетит радовал. Потом сидел один в своих покоях и зевал так выразительно, что было слышно в коридоре. Видимо, ему было ужасно скучно. Мерлин его прекрасно понимал и сочувствовал, потому что даже компанейские веселые мухи утомились и заснули. А по дворцу прошел слух, что принц при первой же встрече обидел несчастного омежку. Чем обидел и как, никто не знал, но осуждали, с неодобрением поглядывая на душевно черствое высочество. Особо омега никому не досаждал, и поэтому многим его было жалко. Кроме того, двор – это все-таки живые люди – герцоги и прочие маркизы, – и всем было интересно, чем эта любовь закончится. Его величество считал, что течкой, коя и расставит все по местам. Вернее, разложит. В сыне он не сомневался, даром что молодой, но инстинкты пальцем не раздавишь, верно? Мерлин был натурой занимательной и многогранной в своих поступках, поэтому он, как леший, бродил по всему замку за своим непутевым омегой, влюблено смотрел в спину, нежно курлыкал и бросал ему под ноги трогательные букеты полевых цветов. Омега голосом болотного дракона (какой, однако, знойный темперамент! – умилялся двор) изъяснялся нехорошими словами и распинывал подношения со свистом. Расстроенный Мерлин решил, что омежка еще не дорос до таких изысков. Но упаси дракон обвинять в этом юное непорочное создание! Принц корил только самого себя за нечуткость, непонимание трепетной души этого лося этой бл… блондинистой лани. И мечтал поцеловать эти ушки и глазки в три слоя. Мучаемый раскаянием, он хотел сделать для несчастного что-нибудь такое великое и полезное. Ведь когда принцем так увлекательно не интересуются, то устоять невозможно. Кроме того, ему было уже немного тревожно за свою репутацию альфы. Никаких улучшений в судьбе не происходило. — Папа! — однажды сказал Мерлин, потирая шишку на макушке. — Папа, что мне делать с этим омегой? Я хочу жениться, но не знаю, с чего начать! — В смысле? Чему я тебя учил? — неприятно удивился Балинор. — Валить и тра… — Шутить изволите, ваше величество? — Ну да… извини, — поскучнел папа. — Кто кого еще… кхм… — Я ему подарил животное. — Коня? — заинтересовался Балинор. — Папа! — укоризненно вскричал Мерлин. — Он же омега, какого ему коня? — Большого, — сказал мудрый Балинор. — Нет, я подарил ему редкостного кролика, снежная шелковая шерстка, голубые глазки, а вокруг вот так… — Мерлин руками показал как, — …пушистые ресницы. И розовый носик. И корзинку отборной морковки. И сказал, что я его – Артура, в смысле, – обожаю. Он такой же беленький, нежненький и приятный на ощупь – насколько я могу представить, – как этот кролик. — И что? — оживился папа. — Ну что, что? — снова потер голову Мерлин. — Он крикнул: «Да что за жопа? Опять травля и непонимание!» и треснул меня корзинкой по голове. Это же кошмар, ты должен понимать! — За что? — Сказал, чтобы я больше такие гадости ему не говорил. И ушел. Мерлин не стал рассказывать дальше неинтересное, как омега стал очень метко швыряться корнеплодами, и незадачливый альфа спасался вприпрыжку, удивляясь, до чего же неудачные бывают дни! — С кроликом ушел? Мерлин кивнул. — Сынок, — проникновенно сказал не чуждый романтики и мечтательности его величество, — сынок… Нельзя отрываться от корней и узлов мудрости поколений. Мало хотеть сделать что-то хорошее, нужно это хорошее сделать хорошо. — Папа! Я же стараюсь! А он все равно! — Ты такой сильный, стойкий и могущественный. Ты альфа! А он омега! Хрупк… ну, кхм… все равно ласковый и трепетный. Просто в душе своей это скрывает. Глубоко, да. Но это есть! Ты его должен продолжать жалеть и тетешкать. Тебе нужны стратегия и планирование. Так, цветы и украшения, говорите? Первое намеченное свидание с омегой началось не так, как планировалось. Артур уже с самого утра разбил Мерлину сердце. Мерлин прихорашивался в пасторальном настроении – надеясь поразить в самое сердце свой брыкливый подарок, – умиленно слушая, как за открытым окном шелестят гордые стяги, скрипит кухонная девчонка с тележкой овощей, и на тренировочном поле интересно матерится какой-то развеселый рыцарь. Но тут распахнулась с ноги дверь – бах! Слуга орал взволнованное, Мерлин с перепугу и не понял что, но побежал смотреть. Оказалось, что трепетный няшка-омега на том самом тренировочном поле вздумал в полуголом (сверху) состоянии прыгать, скакать, стремительно махать сильными ногами и даже наклоняться в разные стороны, черт знает кому демонстрируя – принадлежащую, вне всякого сомнения, Мерлину – попу. Мерлин не смог удержаться и принялся подбадривать своего аполлона отдельными рыцарскими междометиями. Артур был как небо и море вместе взятые и даже лучше. Сияние голого торса манило и обещало. Омеги, они милые и доверчивые, а хитрожопые альфы коварно этим пользуются. — Ух ты! — восхищенно выдохнул мимо забредший посторонний красавец-рыцарь – большой и тяжелый, как надгробный памятник. Жить ему оставалось считаные мгновения, потому что это «ух ты!» увидел Мерлин и уже концентрировал в себе небывалой мощи молнии и заклятия, хотя по жизни был пацифист, и в его душе цвели тюльпаны. Но накидать по соплям он вполне, вполне… Хотя жизнь и без нас полна милых сюрпризов. Эх, зря, зря, галантный рыцарь решил втихушку поухаживать за свободным омегой. Тот порыва души не оценил. Что-то грохнуло, ойкнуло, и несчастный, нарушая все законы притяжения, совсем недолго летел и скоро приземлился в летнюю пыль, раскидав могучие руки в неудавшемся объятии. И, несмотря на то, что в той самой пыли остался вполне различимый отпечаток разочарования, рыцарь улыбался, так как чудился ему сейчас фейерверк из алмазов и эдельвейсов. Летящий тихий красавец позднее был найден в соседней канаве заплутавшими коровами и пропустил все самое интересное. Мерлин, пронзенный таким поступком, вмиг подобрел и, засунув молнии и прочие громовержские штуки поглубже в себя, кинулся целовать-обнимать своего отважного омегу. Ему все эти действия Артура показались очень лиричными – во влюбленном состоянии Мерлин делался идиотом. Артур гневно сверкнул очами на потерявшего инстинкт самосохранения принца и принял очередные меры от покусительства. Счастливым образом после удара мозг встал на свое место, и обретший сознание Мерлин, сел на жопу и долго тер восхищенные глаза. А когда он медленно вошел в реальность после видения эротической направленности, на поле было пусто. Этой томной ночкою у Мерлина было волнительно в желудке, признаки начинающегося психического расстройства - налицо. Он еще раз внимательно пощупал карман – на месте ли драгоценное ожерелье? – закусил зубами стебель нежно-кремовой розы и, томимый половыми чувствами, лихо полез на свидание. Второй этаж – не так уж высоко, но не забывайте, что вообще-то, второй этаж во дворце и, предположим, в каком-то обычном белом доме – это совсем два разных этажа. Внизу несколько дюжих стражников-бет, топыря руки, переживали за его успех. Взопрев и подавившись случайно перекушенным стеблем, Мерлин наконец-то добрался до вожделенного балкона, но потом случилось двусмысленное событие. Знакомый голос заставил его сделать дырочку в зарослях ужасно колючих каких-то вьюнов и тревожно посмотреть сквозь листочки с цветочками. В комнате ненаглядного оказался король. Мерлин не хотел думать нехорошее про папу, но что еще ему оставалось думать? Папа, король… альфа – одно слово! Пришлось насторожиться ушами. — Я хотел у тебя спросить… — король помялся. — Как ты относишься к моему сыну? Только честно. — Честно? — Да. — Он, конечно, идиот, но ничего, милый. Король облегченно выдохнул, все-таки – хороший парень этот омега. — Как твой кролик? — Балинор пытался поддержать беседу. — Хрустит… Мне бы коня. — Я скажу сыну. Ну, ладно, — король растроганно попытался обнять Артура, наткнулся на кулак и передумал. — Он вон там… — Где? — засмеялся Артур, уже догадываясь. — На балконе, — и, подмигнув, его величество удалился из покоев дорогого гостя. Вспугнутым воробушком Мерлин непонятно каким образом взлетел еще на этаж выше и теперь сидел на каком-то декоративном излишестве в обнимку с каменной горгульей, цепко ухватившись за ее шею и до боли напоминая бодрого таракана, выглядывающего из кувшина со сливками. Ловчие беты внизу заволновались, тем более что тугие струи тумана коварно поползли изо всех щелей. Все в королевстве знали страшный секрет: принц боялся высоты. Ну и что, что альфа? Альфа ведь человек, а не орел. Артур, не обнаружив ухажера на балконе, заинтересовался мутным копошением под ним. Свистнула веревка и, едва не засандалив ему в лоб, ловко обвилась вокруг чего-то наверху. Артур задрал голову. Мерлиновская рука неловко вязала узел. — Конец крепче держи, — попросили из тумана. Артур отступил, прикрыл балконные двери, принц явно стеснялся. Зато пока его там спускают с третьего этажа, можно реализовать свой давно вынашиваемый план. Когда Мерлин все-таки приземлился на желанный балкон возлюбленного своего омеги, в комнате уже никого не было. Настроение ухудшилось. Отношения как-то не ладились. Оставив ожерелье на подушке – Артур же не узнает, что Мерлин ее немного потискал и понюхал? – расстроенное высочество побрело себе коридором. Вдруг Мерлин что-то услышал и юркнул за колонну. Вот сейчас, сейчас он и узнает, куда бегает по ночам его жестокосердный! Артур тихонько притворил за собой дверь оружейной и кошкиным шагом побежал в свои покои, прижимая обеими руками к груди, как единственное и долгожданное дитя, огромный кинжал в узорчатых ножнах. — Артур! — Некоторые… — горько сказал Артур, укоризненно кося голубым глазом на Мерлина, — некоторые альфы невероятно эгоистичны и не готовы пожертвовать ничем ради моего счастья. Мерлин, тихонько вздыхая, лихорадочно придумывал что-то такое особенное, что могло покорить сердце Артура. Но до этого он как-то не рассматривал близкие конкретно этому омеге темы – любовь к оружию. — Артур, я приглашаю тебя завтра… Артур развернулся и молча и быстро пошел к себе. Открыл дверь, кинул на кровать умыкнутый кинжал, подцепил пальцем сапфировое ожерелье и запульнул его в окно: — Пошел в жопу со своими свиданиями! Снизу кто-то голосом его величества успокоительно прокричал: — Поймал! — Ты можешь шутить без применения слова «жопа»? — отчаянно краснея, спросил Мерлин. — Я хотел пригласить тебя завтра прокатиться в горы. — Да? — неожиданно заинтересовался Артур. — И что мы там будем делать? Мерлин хотел сказать, что соберут прелестный букет, может, искупаются в хрустально-прозрачных водах волшебного озерца, а потом будут целоваться и… Но посмотрел на суровый кинжал среди шелкового постельного белья, сглотнул и сказал: — Дикий табун перешел гряду. Охотники обнаружили там изабеллового молодого жеребца. — Да ты что? Я такого никогда не видел! Поймаем? — глаза Артура загорелись. — Откуда он там взялся? — Мне подарили жеребую кобылу изабелловой масти, но конюх не уследил, и та убежала. Ее нашли через пару месяцев, но жеребенка при ней не было. Я думал, что он погиб, а вот как получилось… — Если поймаем, он мой! Подаришь? — Артур нетерпеливо улыбнулся. — Омеги не могут ездить на жеребцах, — осуждающе сказал Мерлин. — Это с какой такой стати? — нехорошо прищурился Артур. — Ну… — замялся Мерлин, — это неприлично. Артур вытаращился на него: — Как? Неприлично? Ты, что, идиот? Что с омегой случится от того, что он сел на жеребца? Или с жеребцом? — Ну, это не принято! — растерялся Мерлин. — Омеги не могут ездить на жеребцах, они не умеют плавать, свистеть… — Та-а-ак… Мерлин уже и сам сообразил, что вроде налаживающиеся отношения круто вильнули куда-то не туда. — Это в той книжке написано? — Артур мрачнел с каждой секундой. — Да-а-а… — проблеял Мерлин. — Ты идиот? — как-то безнадежно спросил Артур. Он, тяжело ступая, отошел к окну и тихо пробормотал: — За что мне все это? — Артур… — Мерлин откашлялся и начал заново: — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Да… наверное, надо. Мерлин затаил дыхание. — Я, вообще-то, тоже принц, — поворачиваясь, неожиданно сказал Артур. — Э? Принц? — Погоди. Не мельтеши, — строго сказал Артур. — Сядь. Я сын Утера – короля Камелота. — Но у него только один сын, насколько я знаю, — осторожно присаживаясь на краешек кресла, сказал Мерлин. — Даже были кое-какие разговоры о нашем с ним браке. Но он бета. — Был бета, да весь вышел, — горько ответил Артур. — Я это, я. Тоже считал, как и все, что бета. Вон, посмотри на меня! — и он, выпятив вперед грудь, повел широкими плечами. Мерлин, несмотря на общую тревожность обстановки, посмотрел любовно. Артур это заметил и нахмурился. — Только один человек, наш лекарь, омега, старый уже, как-то сказал моему отцу, что он сомневается. Я тогда даже удивился, чему тут сомневаться, узла-то у меня нет! — Артур быстро взглянул на запунцовевшего Мерлина и тяжело вздохнул. — А он, оказывается, не об альфе говорил, а совсем даже наоборот. Но ты же знаешь, что омеги – такая редкость, да даже если не обращать внимания на то, что я сильнее и тяжелее любого омеги в два раза, то уж течка-то у них рано бывает, лет в тринадцать-четырнадцать. А меня вон, в восемнадцать только скрутило. Счастье, что это не в походе произошло, а как раз в лекарне Гаюса. Я тогда ранен был, там отлеживался. Гаюс дверь изнутри заколотил, а отец сам снаружи охранял. Под дверью жил два дня, меч из руки не выпускал. — А как же? — Потом всем сказали, что это у Гаюса на старости лет вдруг течка началась, а я без сознания был, на его честь никак покуситься не мог. — Артур хохотнул, сел в другое кресло, потер лицо руками. — А сюда-то зачем? Почему? — хлопал ресницами жалостливый Мерлин. — Гаюс насоветовал, а мы с отцом подумали да согласились. Дома все считают, что я к тебе свататься поехал, были же разговоры об этом. Мы хотели… — Артур вдруг отвел взгляд, сглотнул. Мерлин тревожно следил за тем, как он взял кинжал и машинально то вытаскивал, то загонял его обратно в ножны. — Ладно, хватит на сегодня. Ты хороший парень, хоть и идиот. Иди-ка ты спать. — Ну, мы завтра поедем в горы-то? — бодро спросил Мерлин. — Как ты? — Я бы да, очень хотел! — вспыхнул улыбкой Артур. — Так мне все это… — он обвел руками нарядную комнату, — …надоело! Мерлин, довольно хлопнул в ладоши: — Конечно, все, что захочешь! До завтра. Увидимся. — Спокойной ночи, мой принц, — вдруг ответил Артур, и сердце Мерлина сжалось больно и сладко. — А нельзя это как-то обойти? — спросил Артур, озадаченно таращась. Скала намекающе возвышалась, как фаллический символ. Принцы романтично отправились на поиски волшебного коня, не поставив в известность ни папу, ни охрану. Собственно говоря, Мерлин был уверен в своих магических силах и в возможности не только самому сбежать от любого хищника, но и омегу своего уволочь, а омега был уверен, что отобьется и отмашется от любого лося и без помощи влюбленного на всю голову альфы. — Не могут же лошади лазать по такой горе. Даже если мы его и поймаем, то, как доставим в замок? — Если… то обратно нас отправят по течению реки. Лесорубы, там, за горой, — Мерлин потыкал пальцем куда-то в небо, — сейчас сплавляют бревна. Подняться вверх по реке мы не сможем, а вот обратно – сколько угодно. Он втайне любовался Артуром – омега оказался любознательным и дотошным. Умным, наверное. Было жарко, они лезли в гору сквозь какие-то жутко колючие кусты, береглись от них, но, как оказалось, зря, потому что с вершины потом пришлось ехать на жопе вниз – гора с обратной стороны попалась почти вертикальная. Мерлин все норовил подсадить Артура или хотя бы за локоть поддержать, а тот лупил его по рукам за это расстройство внимания, шипел, как аспид, и так ругался, что у Мерлина уши в трубочку сворачивались. Кроме того, Мерлин переживал, что выпавший от усталости на плечо язык его никак не украшает. А внизу их поджидала армия муравьев. Их было так много, что Мерлин опасался, что они смогут утащить его с Артуром в свой муравейник. Но наконец, они выбрались на равнину и почти сразу наткнулись на вожделенный табун. И там, да, гулял на свободе совсем еще юный, тонконогий жеребчик. — Так, Артур, — оттесняя… вернее, пытаясь оттеснить Артура плечом, распоряжался шепотом Мерлин. — Ты заходи вон оттуда и гони на меня, а я… — осторожно разматывая веревку, он острыми локтями пихал Артура себе за спину. — Я его поймаю. — С чего вдруг? — возмутился Артур. — Почему я должен табун загонять? Я и сам жеребца поймать могу! — Ты не можешь! — сердито прошептал Мерлин. — Ты омега, я не могу позволить, чтобы ты рисковал своей… — Так! Опять ты за свое? — гаркнул Артур, выпрямляясь во весь рост. — Я самого тебя, альфу гребаного, могу унести под мышкой! А ты меня опекать вздумал? Он повернул голову в сторону насторожившегося табунка. Мерлин тоже выпрямился и расстроено смотрел на бунтовавшего омегу. — Я тебя беречь должен, Артур! Заботиться… — Ты о себе-то позаботиться не можешь! — злобно проорал Артур. — А еще обо мне собрался! Маг хренов! И он, вдруг выхватив из его рук веревку, в мгновение ока захлестнул ее вокруг талии Мерлина, вторым концом привязав к молодому дубку. — Вот, сумеешь выбраться, тогда и поговорим! — и, резко развернувшись, буквально умчался вслед за исчезнувшими лошадьми. — Артур! Артур! Да погоди ты… Под ноги смотри, не упади-и-и… Поздно вечером, Артур, уставший, голодный и злой, выбрался к реке. Чертовы лошади, напуганные их криками, так и не подпустили к себе. Нужно было найти тех лесорубов. Наверняка Мерлин уже греется у их костра и сейчас опять начнет нудеть и беспокоиться. Артур постоял на берегу, принюхиваясь к запахам, учуял горьковатую нотку дыма и вкусную – жареного мяса и уверенно пошел в сторону небольшой рощицы. Выучка все-таки не позволила сразу выскочить к долгожданному костру. Артур замер в темноте, приглядываясь и прислушиваясь к людям. Странно, но Мерлина среди них он не видел. — Волчья ночь… — переворачивая над костром куски мяса, сказал кто-то бородатый. — Что еще за волчья? Они к костру не подходят, волки-то, боятся, — насмешливо отозвался звонкий и молодой. — Да не простые волки-то, дурень, — снисходительно ответил другой, — оборотни. Слышал, небось? Приходят к нам из степи, раз в год всего, ритуал какой-то у них тут, зверями оборачиваются. Но ты не бойся, к реке они не подходят, не тронут нас. — Ой, — испугался молодой. Пошуршал чем-то и победно воскликнул: — А у меня оберег есть! Сам Мерлин всем нам делал, забыл, что ль? — Не забыл, а ты того, от реки-то не отходи. Оберег этот в такую ночь только у текучей воды и действует. — Да ладно… — недоверчиво протянул голос. — Небось, против магии Мерлина куда им там, мохнатым… — Слушай, дурак, что старшие говорят! Говорят же тебе, что это место волчье! Не действует тут никакая магия этой ночью. И сам Мерлин сегодня не спасется, если что. До рассвета… Дальше Артур уже не слышал, он сломя голову понесся обратно, к тому дубу, у которого оставил беспомощного Мерлина. — Мерлин… Мерлин… — яростно комкая обрывок веревки, кричал в ночь Артур. — Скотина, где ты? Найду, сам присуну, тьфу! Пристукну к черту! — голос охрип от пыли и страха. Тяжкий густой вой вдруг ударил по ушам, вынудил заткнуться на полувскрике. К первому голосу присоединился еще один, и еще. Вскоре многоголосое волчье пение заставило сердце сжаться от страха. — И совершенно незачем так орать! Артур едва не срубил дурацкую голову Мерлина, высунувшуюся из кустов. — Лезь сюда! Сейчас гроза начнется, все запахи смоет! Артур решил потом выяснить, откуда Мерлин узнал про грозу – сам он ничего такого не чувствовал. Но все-таки не удержался и треснул ему ногой по заднице – чтобы знал, как пугать трепетного омегу! — Осторожно, — потирая филей, сказал Мерлин. — Ты не ушибся? Артур только досадливо плюнул. — Нам нужно здесь пройти, а там повыше есть пещера. Зажегся маленький огонек. На недоуменный вопрос Артура о недействующей магии Мерлин засмеялся: — Это все заранее заряжено, — и покатал на ладони светящийся шарик. — Держи, я в темноте и без него хорошо вижу. — С чего вдруг? — спросил Артур, осторожно, невольно опасаясь обжечься, подхватывая шарик. — Я же альфа… Мы в темноте видим, как кошки. Артур завистливо вздохнул и полез куда-то за этим кошкиным альфой. Высокие деревья раскачивались, как призраки. В небе то и дело вспыхивали молнии, раскаты грома сотрясали землю. Принцы поглазели на буйство стихий и ушли вглубь пещеры. После нескольких поворотов они попали в довольно большое, сухое и теплое помещение. Охапка сена в углу была накрыта богатой медвежьей шкурой. Слегка пыльно, конечно, но ничего, зато тепло и мягко. Нашлась и поленница дров, и вскоре небольшой костерок весело постреливал золотыми искрами, что уносились вслед за дымом в какой-то отнорок. Спать отчего-то никому из них не хотелось, но и разговоры не разговаривались. Мерлин вздыхал, косился на задумчивого Артура и очень хотел рассказать историю своей страсти к нему, но стеснялся. Артур молчал и крепился. Ему было стыдно за свою омежью сущность, которая сейчас с восторженным визгом скакала по организму: она точно знала, что нашла своего единственного и неповторимого альфу. И сейчас, когда никого рядом нет, самое время дать понять этому восхитительному, что пора, и вообще нечего зря время терять. — Давай потрахаемся, — глухо сказал Артур, не поднимая головы. Мерлин шумно сглотнул. Набрал в грудь воздуха: — Я… Я собирался… Думал, ты в течку... — Окончательно смешался и замолчал. — Ты не хочешь? — Артур поднял на него взгляд. — Ты что? — Мерлин вскочил, негодующе дергая плечами. — Очень, очень. Но я боюсь, что ты не хочешь… — Не хочу ждать течку! — теперь вскочил Артур. — Хочу не по вынужденности, а по… Мерлин смотрел на него во все глаза. — …по любви, — совсем тихо сказал Артур, обреченно махнул рукой и принялся разоблачаться. — Ой… — благоговейно сказал Мерлин, запуская вокруг Артура табунок светящихся шариков и рассматривая темно-золотистую опушенность своего омеги. — Какое пузико… — Извини, — пробормотал Артур, с трудом удерживаясь, чтобы не прикрыться горстью или треснуть все-таки чокнутого альфу по лопоухому. Но он решил быть добрым к этому искреннему идиоту. Артуру было хорошо, но как-то немножечко стыдно. Да бля, рыцарь он, или кто? — Извини, — окрепнув голосом, повторил он, — ковыль у меня не колосится, это да. Он немного постоял, посмотрел на одетого Мерлина и спросил: — Ну, ты как? Присоединишься? Или мне самому начать? — Погоди, Артур, погоди, — Мерлин потянул с шеи платок. — Давай… давай по-другому. — Как? — Ну, ты же уже…ну, делал это с парнями? Артур фыркнул, уселся на шкуру, машинально накидывая на себя ее край: — Да. Но я сам… меня никогда… Черт, Мерлин, что ты творишь? Мерлин стоял перед ним нагой. Худощавое, сильное тело словно светилось в полумраке, большой член прямо на глазах Артура медленно набухал и поднимался к животу. — Черт, Мерлин, как ты с этой штукой только ходишь? Он тебя не перевешивает? — Он только на тебя… на тебя так… — Это в меня не влезет, — несколько испуганно сказал Артур. — Нам действительно придется ждать течку. И сам не зная, зачем, протянул руку и потрогал член Мерлина. Самыми кончиками пальцев, осторожно, словно боясь обжечься. Мерлин вздрогнул и резко втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Давай не я тебя, а ты меня. Хочешь? — вдруг спросил он. — Ты же умеешь, да? Артур молчал, но оглаживал член Мерлина уже ладонью. — Артур… — Я слышу… нет, нет… — вдруг он согнулся, едва не уткнувшись носом в пах Мерлина и то ли заплакал, то ли засмеялся. — Что? — встревожился Мерлин. — Что случилось? — Я бы тебя трахнул, — мечтательно протянул Артур, поднимая голову, — но не сейчас. Ты чувствуешь? — он раздвинул ноги и откинулся назад на локти. Мерлин учащенно задышал и даже рот приоткрыл, пробуя на вкус странный запах. — Арту-у-ур-р-р, — его голос стал ниже и грубее, — у тебя течка началась… — Упал на колени, перехватил ноги Артура в щиколотках и развел их шире. — Святой дракон… — закрывая заалевшее лицо локтем, окончательно сдался Артур, укладываясь на шкуру и сгибая ноги. — Давай уже… — Мой, — наваливаясь на него, шептал Мерлин. — Мой ненаглядный, хороший, любимый… мой, мой… Артуру никогда не было так стыдно, нетерпеливо и сладко, а когда горячий, как печка, Мерлин потихоньку втиснул свой здоровенный член в его просто ноющий анус, то стало совсем и совсем здорово. И уже непонятно было – то ли это светящиеся шарики мельтешили вокруг них, то ли это у самого Артура искры из глаз посыпались, когда он, в головокружительном возбуждении взвыл дурниной и потребовал «немедленно, не тяни, да давай же, давай!», и Мерлин взялся за него всерьез и надолго. Артур даже не подозревал за собой таких талантов – кончать несколько раз подряд. Жизнь рядом с Мерлином оказалась полна сюрпризов и неожиданностей. Мерлин вертел его, как хотел, на этой шкуре, и Артур, всю свою жизнь только приказывающий и подчиняющий – воплощенное могущество, – вдруг расслабился и растекся в руках сильного, жесткого и нежного самца. Своего альфы. И уже не сдерживал крики, когда Мерлин уложил его на бок, снова загнал член в его растраханный анус и повязал с узлом. И Артур, сжимаясь вокруг него, едва не плакал от боли и наслаждения. И боялся только одного – как бы не умереть от счастья. Костер незаметно погас. В темноте, насыщенной гормонами и феромонами, Мерлин благодарно целовал своего единственного, и Артур только слегка вздрогнул, когда почувствовал острые зубы, прокусившие ему кожу за ухом. Пока Мерлин медленно и чувственно зализывал ранку, Артур, ощущая глубоко в себе огромный, распирающий его член, вдруг провалился в мягкий и крепкий сон. А Мерлин зарылся лицом в его волосы, еще крепче прижал к себе и вдохнул запах. Чего-то теплого… запах принадлежности. Артур, с трудом сдерживая стоны, метался на широкой кровати. Старый Гаюс вытирал ему лицо мокрым полотенцем и что-то успокаивающе бормотал. — Как хорошо, что ты приехал, Гаюс! Долго еще? — Артур смотрел на него замученным взглядом. — Когда же это закончится? — Потерпите, ваше высочество, — в очередной раз сказал Гаюс. — Хотите, я позову Мерлина? Вон он, за дверью мечется. — Оу… — переждав очередную схватку, простонал Артур. — Хочу! Зови! Только подай мне сначала мой меч, вон он, на стене висит… — Ну, не так уж и больно, ваше высочество, — укоризненно сказал Гаюс. — Вам и похуже доставалось. — Ну… — Артур слабо улыбнулся. — Зато такая прекрасная возможность вынести мозги этому злоебучему альфе! Давай, зови его, не трону, так и быть. Мерлин сидел рядом, терпел, когда Артур едва не ломал ему пальцы, и терпел, чтобы не применить магию. Гаюс строго-настрого запретил. — Еще немного! Тужься, Артур, сильнее! — вдруг рявкнул старый лекарь. — Давай, милый, — склонился к нему Мерлин, — ведь ты у меня настоящий рыцарь! — Все, — вдруг выдохнул Гаюс, подхватывая что-то в тонкое полотно. — Все ваше высочество, все… Артур поднял голову и мучительно всматривался в ворох белых тряпок у него на руках. Беспомощный вопль: — Почему он не кричит? Почему? Гаюс осторожно положил ему на грудь что-то слабо копошащееся и вдруг звонко шлепнул по крошечной попке. И Артур услышал, как звонко замяукал-закричал его первенец, и как рядом зарыдал Мерлин. Малыш тихо сопел в колыбельке. Мерлин осторожно прилег рядом с уставшим Артуром, тихонько перебирая его слипшиеся волосы. — Артур… — М-м-м… — Спасибо. — В следующий раз сам рожать будешь. Мерлин тихо засмеялся в его макушку: — Я бы с удовольствием, но не могу. — Хорошее удовольствие, — пробурчал Артур. — Больше никогда! — У тебя запах опять изменился, — Мерлин глубоко вздохнул несколько раз. — Да. У тебя тоже. Думаю, что мы теперь пахнем совершенно одинаково, все перемешалось. — Ну, — весело сказал Мерлин. — Теперь и не поймешь, кто тут альфа, а кто кормящий омега, — и он тихонько нажал на распухший сосок. Артур вздрогнул. — Неприятно? — Да я бы не сказал, — слегка севшим голосом протянул Артур. Мерлин сполз пониже и поцеловал его в губы: — Хочешь минет? Как ты? Просто кивни. — Нет, пожалуй, — сожалея, отказался Артур. — Для этого я очень устал. Усну еще с членом у тебя во рту. — Отлично, я не против. Мерлин сполз еще ниже. Вдруг поднял голову и спросил: — Артур, а когда мы в Камелот поедем? — Никогда. — М? — Мерлин, ну как ты это представляешь? У нас не примут омегу-короля. Все же думают, что я бета! А я вдруг вот… — и он повел рукой в сторону колыбельки. — Ты не отвлекайся, продолжай движение. Мерлин сел на колени, посмотрел на Артура, потом улыбнулся и, уже заныривая между ног Артура, пробормотал: — Думаешь, я этого не понимаю? Мы что-нибудь придумаем. Конец лета был сухим и теплым. Спелые яблоки наполняли тонким ароматом всю округу, и даже в Камелоте пахло яблочным вареньем. Его величество король Утер стоял на ступенях высокого крыльца. Медленно и торжественно нарядная процессия въехала и остановилась посреди площади. Его загорелый сын, белозубо улыбаясь, соскочил с изумительной красоты коня изабелловой масти и подал руку другому всаднику – разодетому в шелк и бархат изящному юноше. Тот привычно скользнул в объятия принца и сразу же обернулся к появившейся карете. Из нее торжественно, поддерживаемый с двух сторон, появился Гаюс. В его объятиях вертелся, размахивая пухлой ручкой с крепко зажатой в ней булкой, румяный карапуз, и что-то громко гулил, таращась на окружавшее его великолепие карими блестящими глазами. Вперед выступил мажордом и громко, на всю площадь выкрикнул: — Приветствуем нашего принца, будущего владыку славного королевства Камелота – альфу-принца Артура и его возлюбленного мужа – омегу-принца Мерлина и их общего сына-наследника! Всё.