Bright

Рождественская сказка. Морозно-искрящаяся, узорами на гладкой поверхности стекол. С ароматами пряностей, домашней выпечки, с веселым танцем пламени свечей на праздничном столе. С тихим потрескиванием дров в камине. С мелодичным перезвоном колокольчиков, что доносится с улицы. И со снегом. С пушистыми причудами-снежинками, что срываются с неба, путаются в волосах и склеивают ресницы. Кривая усмешка тронула губы человека, что стоял у окна и смотрел на суетившихся внизу людей. Всех опутала предрождественская суета. Всех, кроме него. Гомон праздника не мог достучаться до сердца, покрытого льдом. Ни ровное пламя камина, ни снежная мишура, ни смех резвящихся за окном детей – ничто не могло проникнуть сквозь тщательно выстроенную стену отчужденности. Крис не любил Рождество во всех его проявлениях – начиная от даты и заканчивая семейным ужином. В этот день он предпочитал вообще не выходить из дома. Зима не нравилась ему сама по себе. Снег. Слишком много ослепляющего белого снега. Говорят, если долго смотреть на что-то белое, – теряешь всякие ориентиры, не видишь никого и ничего в мире. И единственное, что стоит делать, когда сталкиваешься с эффектом белого света – прекратить заниматься любыми делами. Так Крис и делал. По натуре он был человеком творческим, а природа не поскупилась на талант. Он был зависим от ощущения кисти между пальцев и запаха акварели. Вдохновение искал в поездках по миру. А вернувшись домой, выплескивал эмоции на холст. Так продолжалось ровно до того момента, пока с календаря не опадал последний лист ноября. Первый день зимы приносил с собой легкий снег – белые пятна на грязно-серой земле. И в этот же день Крис откладывал кисти, бережно закрывал краски и запирал на ключ мастерскую. Прятался за выстроенные годами стены и старательно забывал о Рождестве. Вздохнув, Крис уже хотел задернуть штору, как взгляд зацепился за яркое пятно среди серо-черной массы. Высокий парень в кислотно-оранжевой куртке привлекал к себе непозволительно много внимания. Его внимания – остальным до него не было никакого дела. Внутри вспыхнуло желание выскочить на улицу, к этому странному парню. Зачем – Крис не знал. Просто захотелось. Того требовала натура художника, что пишет картины лишь теплыми цветами. Крис не мог противиться порыву – резко отстранился от окна, бегом бросился в прихожую и наспех обулся. Схватил ключи и помчал вниз, сопровождаемый грохотом захлопнувшейся двери. Вылетев из подъезда, Крис тут же принялся высматривать оранжевую куртку. В миг, когда он ее нашел, тепло внезапно исчезло, ухнув вниз и утонув в толпе одинаковой серости. Крис рванул туда. Пара прохожих, до этого желающих помочь, тут же потеряли интерес к упавшему парню и поспешили по своим делам. Крис же остался около шипящего и сдавленно ругающегося человека. Крис протянул руку и помог незнакомцу встать. – Спасибо! – он поднял взгляд на Криса и расплылся в улыбке от уха до уха. Крис замер, всматриваясь в стоявшее перед ним чудо. – Эй? – Прости, – он виновато улыбнулся. – Ты в порядке? Парень несколько раз подпрыгнул, похлопал себя по бокам и утвердительно кивнул. Широкая улыбка не сходила с лица. Странный тип. – Чанель, – он протянул ладонь. Крис не намеревался с кем бы то ни было знакомиться, даже с этим чудным парнишкой. Но почему-то протянул ладонь в ответ. – Крис, – Чанель задвигал губами, словно пробовал на вкус имя. Чуть нахмурился, но снова улыбнулся, кивая и сжимая ладонь Криса. Ледяными пальцами. Такими же, как это ненавистное время года. Логика выбросила белый флаг и скрылась за старой фобией. Крис отдернул руку, глядя на Чанеля так, будто он предал его. Не могло такого быть. От Чанеля веяло теплом и надежностью, летом и жаром полуденного солнца, домашним уютом и сладкой сдобой. Он показался Крису тем самым светом в конце чертового тоннеля. Но оказался обычной тенью в ярких одеждах. Очередная ложь в течении жизни. Предательство надежды, что притаилась в глубине души и нет-нет – а дает о себе знать. Но эта птица хрупкая, нежная, ее необходимо холить и лелеять. А жизнь раз за разом дает звонкую пощечину, отрезвляя и тем самым ломая крылья. Крис поджал губы и скользнул по лицу Чанеля обиженным взглядом. – Эй, ты чего? – Чанель смотрел на него с удивлением и непониманием. Конечно, он не понимал. Не понимал, что куртка – это просто куртка, способ выделиться, а сам он такой же как и все эти серые люди – холодный, а оттого – пугающий. С чего Крис решил, что Чанель другой, – непонятно даже ему самому. Просто вдруг забилось быстрее сердце и что-то неразборчиво шепнула душа. Наверное, он просто сходит с ума в своем зимнем одиночестве. – Забудь, – получилось слишком резко. Плевать. – Нет, ты скажи, – Чанель не унимался. – Ничего. – Но я же вижу, – продолжал упрямиться. Вот же пристал. – Сказал же: ничего! Не лезь ко мне! – рявкнул Крис и тут же пожалел о сказанном, глядя на стушевавшегося Чанеля. Даже сейчас он улыбался, только улыбка была тусклой. – Прости, – тихо отозвался Чанель, виновато ероша припорошенные снегом волосы. Кончики ушей покраснели: то ли от холода, то ли от неловкости. Крису хотелось сказать, что все в порядке, но он не привык врать. Зимой – особенно. Он был слишком эгоистом и считал, что имеет полное право обижаться и жалеть себя. Крис резко развернулся и пошел прочь. Чанель не звал его, но Крис чувствовал его взгляд. Тяжелый. Крис ускорил шаг. Обернулся только у поворота – Чанель по-прежнему смотрел ему вслед и грустно улыбался. Крис перешел на бег. Он ворвался в квартиру и тяжело привалился к двери. Старался восстановить сбившееся дыхание и успокоить сошедшее с ума сердце. Оно требовало вернуться к Чанелю. Но Крис не слушал. Сейчас, вновь скрывшись от всего мира, он осознал, что совершил ошибку, предал собственные принципы. Выйти на улицу в Рождество – все равно, что дать волю одному из Всадников Апокалипсиса.

***

Со встречи с Чанелем прошел почти месяц. Зима не просто вступила в законные права – наводила порядки, раздавала команды, перестраивала ритм жизни вечно суетящихся людей на свой лад. И все подчинялись. Только Крис смело бросал ей вызов. Дни протекали размеренно – некуда было торопиться. Его не тревожило вдохновение, первому зову которого он беспрекословно подчинялся. Земля останавливала свой бег на три бесконечно долгих месяца. И все же, жизнь больше не была прежней. Раньше не было в ней забавного парнишки с летней улыбкой и в куртке цвета переспевшего апельсина. А теперь он приходил во снах почти каждую ночь, смеялся, весело и заливисто, смотрел на Криса лучистыми глазами и грел его ладони в своих – мягких и теплых. Сначала Крис не обращал внимания, списывая все на недавнее разочарование. Потом начал раздражаться, вовсе отказываясь спать или же уходя в мир без сновидений. А в итоге смирился. Ну и что с того, что ему снится парень, с которым он был знаком не более пяти минут? Сеул – огромный город, и вероятность вновь встретиться с Чанелем можно смело приравнять к одному проценту. А надежда, птица-феникс, цеплялась за этот единственный процент. В глубине души Крис хотел вновь встретить Чанеля, заглянуть ему в глаза и увидеть в них теплый огонек. Наверное, поэтому Крис разрушил еще одну грань своей жизни. По вечерам на улицах было не так много людей, и он выходил прогуляться. Первое время снег слепил его, сложно было ориентироваться в пространстве и времени. Количество белого раздражало. А потом он начал привыкать. Размытые раньше ориентиры приобретали четкость, Крис видел уже не тени, а людей. И невольно высматривал Чанеля. Все надеялся увидеть в толпе или же одиноко бредущего по улице, улыбающегося своим мыслям и радующегося каждой снежинке. Крис был уверен – даже будучи один, Чанель не чувствовал себя одиноким. В сердце нет этого саднящего холода, в мыслях – плотного тумана из страха и безнадежности. Чанель в глазах Криса был ребенком – слишком светлый и открытый. Странный парень. В этот вечер Крис гулял в парке. Он бесцельно бродил, носками ботинок загребая снег. Засунул руки в карманы в надежде согреть и оглядывался по сторонам. Наблюдал, запоминал. То и дело сдувал пушистые снежинки, которые упрямо путались в ресницах. Взгляд зацепился за нескольких ребятишек, которые, весело смеясь, дружно лепили снеговика. Криса невольно передернуло, и он поспешно отвел взгляд. Броня дала трещину – воспоминания нахлынули тяжелой волной. Крис развернулся и направился к выходу из парка. – Снова убегаешь? – оклик знакомого голоса заставил Криса резко остановиться и обернуться. Перед ним стоял Чанель – парнишка из снов, с обезоруживающей теплой улыбкой, солнечными зайчиками в ямочках на щеках и ярко-оранжевой куртке. Он смотрел на Криса без упрека. Не было и злости на человека, беспричинно на него сорвавшегося в их первую и, как думал Крис, последнюю встречу. Чанель удивлял все больше. Чанель сделал шаг навстречу. Крис выжидающе на него смотрел. Он не хотел снова сталкиваться с обманом, но лгать себе не хотел еще больше. – Я не убегаю. – Да ладно? – Я же сказал, что… – Не кричи, – Чанель надулся. Крис не сдержал смешка – с этим взрослым ребенком было непозволительно легко. – Хорошо, не буду. – Вот и отлично! – Чанель улыбнулся. – Не любишь зиму? – проницательный, зараза. – Не люблю. – Почему? – Неважно. – Ну скажи, – Чанель заканючил. – Сказал же… – Не кричи! – Не буду. Чанель захохотал – звонко, радостно. Захлопал в ладоши – точно ребенок. Внезапно смех оборвался. – Значит, и в снежки играть не любишь? – Ненавижу. – А снеговика лепить? – Тоже. – Но почему? – Чанель неожиданно оказался слишком близко. Пальцы коснулись ладони Криса, и в этот раз они были теплыми – как во снах. – Смотри, – он кивнул на детей. – Ведь это так весело! А ты какой-то хмурый… Нельзя таким быть – морщины быстрее появятся! – непосредственность Чанеля поражала. – Снеговик – это не всегда весело, – Крис попытался высвободить ладонь из тонких пальцев, но Чанель не позволил. – Расскажи, – тихо попросил он, заглядывая в душу. Крис не хотел говорить. Не хотел собственноручно вытаскивать на обозрение скелетов из темного шкафа. Не хотел рассказывать, каково это – когда толпа одноклассников закидывает тяжелым мокрым снегом. Заваливает на землю и лепит из тебя снеговика. Не хотел рассказывать, как это – чувствовать себя совершенно беспомощным и терпеть издевательства, а после – еще пару часов пролежать в снегу, не в силах пошевелиться от унижения и холода. А на Рождество свалиться с ангиной. Не хотел, но говорил, отстраненно глядя в одну точку. По его лицу трудно было сказать, что он чувствует – Крис на «отлично» научился играть роль холодного парня. Только вот Чанеля провести не удалось. То ли брешь в стене отчуждения оказалась слишком большой, то ли этот парень действительно был слишком не таким. – Крис…– тихий голос и теплые пальцы, крепче сжавшие его ладонь. – Ерунда. Забудь, – легкое раздражение. Крис не любил открывать душу кому-либо, а уже тем более – парню, которого видит второй раз в жизни. – Не забуду. – Сказал же… – Ты обещал не кричать. – Прости. Чанель ничего не ответил. Похоже, природа наградила его поистине бараньим упрямством. Потому что он потащил Криса за собой и отпустил только когда они зашли в самую глубь парка, где кроме них не было никого. Чанель отбежал от Криса, который мог только догадываться, что этот парнишка задумал. И отступил на шаг, когда в него попал снежок. Крис тяжело сглотнул. Нахмурился. Ненавистные воспоминания. Как много он отдал бы, чтобы эти кадры вырезали из его памяти раз и навсегда. – Ну же, Крис! Твоя очередь! – и чуть тише: – Забудь. Крис перевел взгляд на Чанеля. Он ободряюще смотрел и тепло улыбался. С ним Крис, пожалуй, сможет забыть. Присев, Крис неуверенно зачерпнул пушистый снег ладонями. Он не обжег – лишь кольнул холодом. Горка в ладонях превратилась в плотный шарик, а спустя мгновение Чанель громко засмеялся и выкрикнул: – Эй, ты меня ранил! – и в Криса полетел новый снежок.

***

Они завалились в квартиру раскрасневшиеся, взъерошенные, веселые и счастливые. Крис не позволил Чанелю ехать домой в таком виде – они промокли насквозь, и запросто можно было подхватить простуду. Крис совсем не хотел, чтобы Чанель заболел. За какие-то несколько часов он еще больше привязался к парнишке. Так сильно, что не хотел отпускать от себя ни на секунду. Наверное, это было странно. Но так естественно. И видеть вечно улыбающегося Чанеля в своей квартире тоже было естественно. Словно он нашел последний паззл картины своей жизни. Крис наблюдал за Чанелем, за тем, как непослушные пальцы пытаются справиться с замком на куртке, как парнишка то и дело убирает падающие на лицо волосы, как потирает замерзшие ладони и с интересом рассматривает жилище Криса. Что-то случилось с холодным парнем. Рядом с Чанелем у Криса совершенно не получалось играть привычную роль. В своих путешествиях Крис встречал многих людей и видел разные чудеса, но Чанель казался ему самым большим чудом. Мягкий неестественный свет падал на смуглую кожу, придавая ей медный оттенок. Желание прикоснуться дробило виски, отражалось покалыванием в кончиках пальцев. Отбросив все сомнения в сторону, Крис шагнул к Чанелю, касаясь его щеки. Скользнул ниже, на шею. Парнишка даже не вздрогнул – только накрыл своей ладонью ладонь Криса и мягко улыбнулся. Крис мысленно дал себе пощечину – неоднозначное желание вспыхнуло где-то в области сердца и медленно поползло вниз. – Иди в душ... Чанель, – Крис хотел бы пойти с ним, но чувствовал, что это будет не совсем правильно. – Там в шкафчике лежат домашние вещи, подбери себе что-то. А я пока приготовлю нам кофе. – Без молока и с двумя ложками сахара. – Беспардонно. – Смотри, не перепутай. – Я постараюсь. Довольный Чанель скрылся в ванной. В брошенном на Криса взгляде невозможно было не заметить вспыхнувшее пламя. На город опустилась ночь, но Крис не стал включать на кухне свет. Зажег лишь один из настенных светильников, и его мягкие желтые лучи неаккуратными мазками легли на стены и пол, жидким золотом растеклись по поверхности стола. Через несколько минут по кухне уже стелился горьковато-терпкий аромат кофе, смешавшийся с привычным домашним уютом. Пожалуй, не хватало лишь запаха свежевыпеченной сдобы, и тогда Крис мог бы с уверенностью сказать, что еще никогда ему не было так комфортно в собственном доме. С появлением Чанеля холодные тона сменились на теплые, под стать полотнам Криса. Идеально. Крис хотел Чанеля себе. Сейчас и всегда. Это желание было до боли эгоистичным, а с желанием Чанеля считаться надо. Крис был собственником до мозга костей, а Чанель вряд ли станет жить в золотой клетке. Двойственность чувств рвала на части. Шум убегающего кофе привлек внимание, и Крис резко снял турку с огня, расплескивая немного на плиту. Матернулся и послал к черту все депрессивные мысли. К тому моменту, как шум воды в ванной стих, кофе был готов. Аромат корицы переплелся с запахами кухни – не только Чанель был упрямым. Чанель ввалился в кухню громко – споткнувшись о порожек. Другой бы был для Криса слишком шумным, Чанелю – прощалось. В домашней одежде этот ребенок выглядел еще более тепло и уютно. Влажные волосы торчали в разные стороны, и Чанель смешно морщился, когда непослушная прядка падала на глаза. Попытки сдуть ее ни к чему не приводили, на что он беззлобно ворчал. Крис молча наблюдал за этой картиной, с трудом сдерживая желание броситься за альбомом и карандашами. Не дожидаясь приглашения Чанель плюхнулся на стул и потянул к себе кофе. – Две ложки? – Как ты и просил. – Точно? – Ровно четырнадцать грамм. Чанель хмыкнул, отпил кофе и кинул на Криса возмущенный взгляд. – Корица. – Так вкуснее. – Согласен. – Я же сказал. – Не начинай. Крис пожал плечами, в который раз оставляя последнее слово за Чанелем. Крис не любил спорить – это было не в его стиле. Особенно, с Чанелем. Особенно – когда желание уступить слишком велико. Крис прошел и сел за стол, глотнул кофе – с корицей ведь и правда вкуснее. – Очень вкусно, – Чанель словно прочитал его мысли. Он снова отпил, а Крис в этот момент забыл обо всем на свете. В голове билась лишь одна мысль – поцеловать губы, на которых остывал сладкий кофе с привкусом жгучей корицы. Чанель заметил пристальное внимание Криса, отставил кружку. Медленно облизнул губы, улыбнулся. – Нравится? – Да. – Я так и знал. – Самоуверенно. – Знаю. – Тебе не говорили… – Не-а. – Может, дашь договорить? – А может, заткнешься и, наконец, поцелуешь? – С удовольствием. Крис торопливо поднялся и подошел к Чанелю. Бесцеремонно дернул его вверх, прижимал к себе и наконец-то поцеловал: глубоко и напористо. Чанель прогнулся, прижимаясь к Крису сильнее, и тихо простонал ему в губы. Крису пришлось собрать все самообладание, чтобы не наделать глупостей прямо здесь и сейчас. Спешить с Чанёлем не стоило. Крис ладонями скользнул под кофту, царапая нежную кожу ногтями. Чанель хихикнул и разорвал поцелуй. – Щекотно! – Ты испортил момент. – Не будь занудой. – Я не… Молчу! – Так-то лучше, – и теперь уже Чанель притянул к себе Криса для нового поцелуя – целомудренного, легкого, едва касаясь губами. Тихонько засмеялся, когда Крис сорвался на нетерпеливый рык, и позволил углубить поцелуй. Чанель дразнил, но Крис не мог не признать, что ему это нравится. Нравится играть с Чанелем в поддавки, меняя правила на свой лад. Чанель любил играть и уступать, Крис понял это шестым чувством. Но с точностью наоборот вел себя с Крисом. Крис терпеть не мог проигрывать, но раз за разом делал это, стоит Чанелю хоть немного заупрямиться. Не прерывая поцелуй, Крис подтолкнул Чанеля к выходу из кухни. Только опора его рук не позволила Чанелю упасть, снова споткнувшись о злосчастный порожек. Чанель выругался, Крис – крепче прижал его к себе и поцелуем пресек все его попытки высказаться по поводу отвратительной планировки его квартиры. Только благодаря Крису они добрались до спальни без происшествий, не сшибая по пути тумбочку и не врезаясь в стены. Желание растекалось по венам, Крис чувствовал его жар, прикасаясь кончиками пальцев к полоске кожи над штанами. Но не позволяя себе сойти с ума раньше времени. Крис не хотел зажигать свет, но в спальне было слишком темно, а не смотреть на Чанеля - было преступлением. Пока Крис потянулся к выключателю, зажигая бра, Чанель выскользнул из его объятий и осматривал комнату. Приглушенный свет мягко оттенял, и Чанель казался еще красивее. – Мне нравится твоя спальня, – голос Чанеля вывел Криса из ступора, во время которого он беззастенчиво пялился на зад Чанеля. – Ты слишком болтливый. – Ты против? – Сейчас – да. – Ну так заставь меня замолчать. – С удовольствием. – Повторяешься. – Знаю. Они снова целуются. И Крис уже не в состоянии сдерживать себя. Он медленно сходил с ума, и это куда лучше, чем свихнуться в зимнем одиночестве. Может быть, потом он пожалеет о том, что изменил своим правилам, но это будет потом. А сейчас – только мягкие податливые губы, нежная кожа и тихие стоны Чанеля. Холодный парень растаял рядом с теплом летнего парнишки. Крис мягко толкнул Чанеля в грудь, заставляя его сесть на кровать. Стянул с него футболку, завороженно глядя на идеальное, по его мнению, тело. Чанель не любил медлить, и спустя мгновение они оба оказались на кровати. Крис не стал отказывать себе в желании узнать, как будет смотреться красный на коже медного оттенка. И убедился – это потрясающе. Чанель выгибался под поцелуями и ласками. Он в нетерпении подавался к Крису, словно готов был умолять его прекратить сладкую пытку. Крис чувствовал его дрожь – она передалась и ему, и сейчас они вдвоем сгорали в предвкушении большего. – Крис…– хриплый шепот. – Ифань. – Что? – Меня зовут Ифань. – И ты только сейчас это говоришь? – Помолчи. – Ифань... Крис усмехнулся и плавно двинул бедрами, а Чанель – подавился вдохом. Кажется, он нашел еще один способ заставить замолчать неугомонного парнишку. Они оба как-то упустили момент, когда избавились от одежды. В памяти остались только прикосновения, поцелуи, жар тел и хриплые стоны. Крис с жадностью припал к просвечивающимся под тонкой кожей ключицам, оставляя метки принадлежности. А Чанель, кажется, был совсем не против. Он хотел принадлежать Крису. А Крис не отказывался от такого подарка. Чанель метался по кровати, слепо прикасался к Крису, путался пальцами в волосах. А Крис никак не мог перестать дразнить этого ребенка – он так остро реагировал на поцелуи на внутренней стороне бедер, что Крис задыхался восторгом. – Ифань… – хриплый стон сорвался с искусанных губ, и Крис позволил себе сойти с ума, больше не контролируя желания своего тела. Он хотел Чанеля. Всего. До последнего вздоха. Запереть, спрятать. Не получится – хотя бы клеймить так, чтобы всем было ясно, кому Чанель принадлежит. – Пожалуйста… Ифань... Этому Крис не мог противиться. Не тогда, когда Чанель закусил губу, когда щеки чуть алеют румянцем, когда грудь вздымается от рваного дыхания. Не тогда, когда в глазах читается столько эмоций, что Крис захлебывается ими и понимает, что, кажется, нашел свою Музу. Ногти у Чанеля острые, и на спине наверняка останутся царапины. Простыни сбились, и Чанелю наверняка неудобно. Но все, о чем Крис в состоянии думать, – это потрясающий жар податливого тела и искусанные, припухшие губы, с которых срываются хриплые стоны вперемешку с его именем. Крис вторил им, вплетая в их звучание короткое «Елли», подходящее Чанелю гораздо больше. Каждое движение подталкивало к краю, хотя, будь на то воля Криса, он бы продолжал это вечно. И пусть он не озвучивал свои мысли, но во взгляде Чанеля читалось согласие. Крис не выдержал, сорвался, чувствуя, что и Чанель с ним. Они долго не могли отдышаться, а когда Крис перевел взгляд на Чанеля, тот улыбался. И Крис улыбнулся в ответ. Лег рядом и притянул Чанеля к себе. Сентиментально, но он поцеловал его в макушку, вдохнул ее запах. Внимания на короткий смешок Чанеля не обратил, потому что знал: ему это нравится. Влажные простыни неприятно липли к телу, но им было плевать. Было бы неплохо дойти до душа, и Крис даже попытался встать, но Чанель не позволил, укладывая голову на его грудь. Все это напоминало сцену из романтических фильмов, которыми кишел кинематограф, но Крис плевал и на это. В конце концов, он имел право на что-то, отличающееся от прежней жизни. И похрапывающий Чанель – тому доказательство.

***

Проснувшись, Крис не обнаружил Чанеля. Нахмурился и огляделся. Все на своих местах, даже их вещи, живописно разбросанные по всей комнате. Отлегло. Чанеля Крис нашел в мастерской. Тот с детским восторгом рассматривал картины. То и дело тянулся к ним, чтобы прикоснуться к полотну, но в последний момент отдергивал руку. Будто боялся испортить. Крис кашлянул, обращая на себя внимание. Чанель – шарахнулся и задел банку с кисточками. Крис возвел глаза к потолку. – В замке был ключ, – Чанель словно почувствовал необходимость объяснить причину того, почему он здесь. Не просто же так мастерская была закрыта. – Насмотрелся? Чанель кивнул. Крис мотнул головой в сторону выхода, и Чанель послушно засеменил к двери, попутно цепляя пустующий мольберт. Атеист Крис поинтересовался у Бога, за что ему такое наказание? Чанель заржал и двинул в сторону кухни. – Порожек! – крикнул вслед Крис. Ответом было шипение и сдавленные маты. – Повесь табличку! – А ты намерен у меня задержаться? Чанель утвердительно кивнул. – Надолго? – На всю жизнь? – Беспардонно. – Но ты же не против. – Пожалуй. Чанель расплылся в своей неизменной улыбке, а Крис – едва успел отвернуться, скрывая свою. Чанель, как вирус, заражал своим настроением, окончательно переворачивая жизнь с ног на голову. Действительно странный парень. – Завтракать будешь? – отрицательное качание головой. – А кофе? – кивок. – Без молока. – И с двумя ложками сахара. – Я помню. – Нарисуешь меня? Крис бестолково замер над банкой кофе. Повернулся к Чанелю, окидывая его серьезным взглядом. – Я не рисую с натуры. – Но ведь можно сделать исключение! – Нельзя. Я пишу пейзажи. – Не будь занудой. – Я не… – Не кричи. – Не буду, – Крис насыпал кофе и поставил турку на огонь. Он упустил момент, когда громкий Чанель тихо подошел и обнял его. – Но ты же должен мне подарок, – горячий шепот обжег шею. – Какой подарок? – Обыкновенный. Влюбленные дарят друг другу подарки. – А мы влюбленные? – А разве нет? – Чанель насупился и хотел уйти, но Крис не позволил. Повернулся к нему и сощурился: – А где тогда мой подарок? – Перед тобой. – А чем тебя не устраиваю я в качестве подарка? – Одинаковые подарки это слишком по-девчачьи. Крис прыснул. – Так нарисуешь? – Чанель продолжил канючить, а Крис, как обычно, не хотел с ним спорить. – Нарисую. – Ура, я твоя Муза! – Ты – гораздо больше.