Сказка для двоих

Ник просыпался от запаха: аромат олив, маслянистый, дурманящий, вонзался в зыбкие рассветные сны, заставляя открыть глаза и понять, что это не сладкая и запретная мечта, а самая настоящая явь; и сразу же к нему примешивался мягкий и свежий запах винограда. Мгновенье спустя на соседней кровати начинал захлебываться кашлем Ренард, и Ник, отбросив легкую простынь в сторону, спешил к нему. Проигнорировав в очередной раз тяжелый осуждающий взгляд, он укладывал Принца на подушку и принимался мягко разминать сильные плечи, массивную грудь, осторожно обходя розоватые участки свежих шрамов. К ним хотелось прикоснуться губами, Ренарда хотелось назвать Шоном, но он не смел. Подавив очередной приступ удушающего кашля, Ренард тянулся за стаканом воды, заботливо приготовленным Ником еще с вечера, и за блистером со своими таблетками. А затем начинался ежедневный ритуал: душ по очереди и совместный завтрак. Так продолжалось уже пять дней, и Ник чувствовал себя, словно в сказке. Вот только сказка эта была… неполноценной, что ли? И неоконченной, это уж точно. Средиземноморский рай, да и только: теплое ласковое море, горячее солнце, чистый белый песок, Ренард, сидящий в шезлонге на берегу, в одних лишь плавках, попивающий свой обязательный свежевыжатый сок — но этого было мало. Нику не хватало той атмосферы доверия, которая была в больнице. Смешно подумать, не говоря о том, чтобы сказать — ведь Ренард в то время был без сознания, и тем не менее Ник каждый вечер приходил в палату, брал за руку и рассказывал о том, что произошло за день. Глупости какие-то говорил, но жадно всматривался в умиротворенное лицо, и не переставал ласкать длинные тонкие пальцы. Именно тогда он впервые назвал начальника по имени: Шон. Надеялся, что тот очнется от зачарованного сна, в который сам себя загнал, и возмутится: «Что это вы себе позволяете, детектив Бёркхардт?». Но Шон не очнулся. И пусть Розали убеждала Ника, что так для Ренарда лучше — он не тратит силы на коммуникацию с окружающим миром, а полностью использует их для восстановления организма от повреждений, Нику было страшно: он боялся, что Ренард, тогда еще Шон, может, и не захочет просыпаться — кто знает, что там ему снится? И потому продолжал свои ежевечерние отчеты. Или исповеди, кто знает. Говорил, как плохо без него, без Шона, на работе, рассказывал, что ушел от Джульетты и теперь снимает маленькую квартирку недалеко от участка, смеялся, вспоминая, как они с Хэнком и Трабл отправляли Монро и Розали в медовый месяц, а те упирались, не желая бросать Ника в трудный для него период; и что именно благодаря Шону Ник вернул свою силу Гримма. Ренард безмятежно спал, и лишь иногда Ник замечал, как вздрагивают длинные ресницы. И когда он, уже отчаявшись, однажды попросил: «Ну, очнись же! Приди в себя, и мы уедем так же, как и новоиспеченные супруги Монро. Куда-нибудь, неважно куда, главное, вместе! Захочешь в горы, а может, к Великому Каньону, или вот хочешь, давай на море поедем?», в ответ ему донеслось тихое и шуршащее, как осенняя листва: «Расследование». Ник смеялся, когда набежавшие врачи выставили его из палаты, и потом тоже, когда за капитана взялся отдел внутренних расследований: чертов Ренард — уже не Шон, нет — оказался прав! Впрочем, свое обещание Нику пришлось выполнить, да и лечащий врач посоветовал Ренарду сменить Портлендский климат на морской. И вот уже пять дней они жили на маленькой вилле на побережье Средиземного моря. И все эти пять дней он исподтишка любовался Ренардом, и мечтал чаще прикасаться к нему, но позволял себе лишь помочь справиться с очередным приступом. Ник проснулся от надрывного кашля, доносившегося с соседней кровати. — А раньше вы по ночам не кашляли, — хмуро заметил он, приступая к сеансу массажа. — Прости, я разбудил тебя, — сказал Ренард, после того как отдышался. — Нашли о чем беспокоиться! Лучше бы о себе подумали: кашель не проходит, и «целебный морской воздух» вам ничуть не помогает! — Не ворчи. Мне нужно время, чтобы окончательно прийти в себя. — Ладно, я рад, что вам стало лучше, а теперь спите. Он уже было поднялся и собрался вернуться на свою кровать, но Ренард удержал его за руку: — Ник, постой. Останься сегодня со мной, — попросил он и приглашающее подвинулся. Ник ошеломленно моргнул, не веря удаче, и устроился на свободной половине. Для двоих кровать была достаточно большой, но Ренард немного повозился, придвигаясь ближе и предлагая свое плечо в качестве подушки. Подобное предложение Ника более чем устраивало. — Спасибо, Ник. Спасибо за всё, — тихо шепнул теперь уже снова Шон и мягко поцеловал его во взъерошенную макушку. Окружающая действительность, наконец, перестала напоминать Нику фальшиво-яркий постер, превратившись в настоящую сказку. И вокруг маленькой виллы благоухали оливы и виноград, а южное ночное небо было усыпано яркими близкими звездами.