Король и его слуга

Жил да был король, молодой и прекрасный. И был у него любимый слуга, с которым король не расставался буквально ни на минуту. Куда король, туда и слуга его верный: король в сад, цветочки нюхать и птичек певчих слушать, и слуга тут же, лопухом мух от его величества отгоняет. Заскучает король – слуга ему на лютне песни жалобные бренчит. Хорошо и дружно они жили, да позавидовал слуге королевскому один придворный – видать, сам на его место метил. И задумал тот придворный дело страшное: оговорить перед королем его любимого слугу, чтоб король разгневался и прогнал того со двора. А король, и верно, вспыльчивый был. И вот пришел как-то коварный придворный в королевский кабинет, где король ногти свои длинные полировал (а слуга как на грех задержался где-то), и говорит ему: - О, великий государь! Не вели казнить, вели слово молвить. - Ну, говори свое слово, - разрешил король, – уважаю краткость! Кстати, ты уверен, что точно в одно слово уложишься? А то ведь и правда казню – за вранье. - Аквалангист, - молвил свое слово придворный. - Чего?! – удивился король. – При чем тут аквалангист? - Слуга ваш любимый – аквалангист, говорю. Глубоко ныряет, перлами-кораллами разными любуется, а только нет бы их со дна морского достать и вам преподнести! - Ты, придворный, с какого дуба рухнул? – нахмурил выщипанные бровки король. – Слуга мой и плавает-то еле-еле, в бассейне королевском то за бортик, то за меня хватается. Ну какой из него, скажи на милость, аквалангист?! - Это я в переносном смысле, - пояснил свою мысль придворный. – Рассказывал намедни ваш слуга, что в далекой префектуре Канагава есть чудесная говорящая птица, причем говорит она не что попало, а исключительно правду-истину. И похвалялся сей дерзкий юноша, что достать эту птицу волшебную для него легче легкого, только очень уж лень. А вы представьте себе, ваше величество, как бы вам эта птица пригодилась! Потемнел король лицом, призадумался, даже про ногти позабыл. - Позвать, - говорит, - сюда моего слугу! А придворный и рад стараться: видит, что слова его королю крепко в душу запали. Пришел юный слуга, преклонил колено перед троном. Заглянул в лицо мрачное короля, и сам опечалился. - Что случилось, - спрашивает, - ваше величество? - Дошли тут до меня слухи, - отвечает король, - что в префектуре Канагава водится одна занятная птичка, которая мало того, что говорит языком человеческим, так еще и, не в пример некоторым людям, правду и только правду. И что ты, негодный мальчишка, перед всем двором хвастался эту птицу добыть, а своему господину и повелителю даже словом не обмолвился! Удивился слуга, слова такие услышав. - Ваше величество, кто вам такую чушь сказал? Да если б я про эту чудесную птицу услышал, то, ясное дело, первым делом поведал бы о ней своему королю. Только до сего момента я и представить себе не мог, что такая птица существует. А вы точно уверены, что вас не надули? - Молчать, дерзкое создание! – закричал король. – Как ты со мной разговариваешь? Совсем от рук отбился, правильно мне придворные жалуются… Значит так, слушай мою королевскую волю: отправляйся немедленно в префектуру Канагава и привези мне оттуда волшебную Птицу-Правду! И без птицы чтоб мне на глаза не показывался. Это тебя отучит языком попусту трепать! Заплакал слуга и пошел прочь. «Как же, - думает, - я найду префектуру Канагава, если раньше про эту префектуру и не слышал ничего? А даже если и попаду туда, отыщу ли птицу чудесную?» Но делать нечего, слово короля – закон. Собрался слуга и отправился куда глаза глядят. *** Шел он себе, шел, через леса, луга, поля и овраги. Река встретится – через реку переправлялся, горы попадутся – через горы переваливал. Наконец, пришел молодой слуга к синему-синему морю, а у берега на волнах кораблик покачивается. Сел слуга на тот кораблик и отправился за море. Долго ли, коротко они плыли, наконец, причалил корабль к берегу неведомому. Сошел королевский слуга на берег, видит – дорога, вдаль уводящая. Недолго думая, пошел он по ней, и привела его дорога в темный-темный лес. А время как раз уже к ночи было. Страшновато стало юноше одному в незнакомом темном лесу, но тут увидел он за деревьями пламя костра. Пошел юноша туда, где огонь мерцал, и вышел на полянку. И верно, костер горит, а у костра мужичок что-то из бутыли потягивает – низенький, кругленький, узкоглазый, а мошонка размером с пушечное ядро (слуга королевский только глаза смущенно отвел). - Здравствуй, добрый человек, - сказал юноша незнакомцу. – Позволь мне у твоего костра обогреться! - Да без проблем, садись и грейся на здоровье! Правда, никакой я не человек, но спасибо на добром слове. Хочешь сакэ хлебнуть? Или, может, чайку по-быстрому вскипятить? - Благодарю тебя, - ответил юноша, реплику насчет человека без внимания оставив, - остерегусь я сакэ твое пробовать, потому как не знаю, что это. А вот от чая не отказался бы. Только не вижу я что-то, в чем ты его кипятить собрался – у тебя даже котелка нет! Встал тогда мужичок, завертелся на одном месте… и вдруг обернулся чайником. Королевский слуга от изумления рот и глаза распахнул, а чайник кряхтит недовольно: - Ну и чего ты встал? Бери меня и иди к ручью – вооон под тем кленом, видишь? Хоть и не по себе было юноше, взял он чайник-оборотень, пошел к ручью, набрал воды, вскипятил ее на огне и заварил чай (где чай лежит, ему тоже оборотень подсказал). Стоило королевскому слуге ароматный чай по плошкам глиняным разлить, как чайник обратно в мужичка превратился. - Я ж говорил тебе, что не человек! Тануки я. Ну чего, чай давай пить, что ли, пока не остыл. Выпили они чаю, согрелись, тануки трубочку закурил. - Вот теперь можно и байки послушать! Рассказывай, молодой гайдзин, что за дело ты пытаешь и от какой беды страдаешь. - Эх… - вздохнул печально юноша, - отправил меня мой господин и повелитель на поиски чудесной птицы, говорящей одну только правду, и без этой птицы запретил себе на глаза показываться. А искать ту птицу надобно в далекой префектуре Канагава. Только вот беда: сколько ни спрашивал я, никто не знает, где эта префектура находится. Видно, суждено мне скитаться до конца моей безрадостной жизни… - Ну ты, парень, и пессимист! – ухмыльнулся тануки, очередное колечко дыма выпуская. – Между прочим, ты уже в Канагаве. В этом лесу как раз та самая птица живет, о которой ты говорил – в самой чаще, потому что со всеми обитателями леса давно перессорилась. Обрадовался королевский слуга. - А не скажешь ли ты, как найти мне чудесную птицу? - Если хочешь, я тебя даже провожу. Сейчас, трубку докурю только. - Ндааа… теперь мне понятно, почему с ней никто в лесу разговаривать не хочет, - сказал королевский слуга, мешок с трепыхающейся птицей поближе к костру подтаскивая. - А я тебе говорил! – поднял палец тануки. – Ты уверен, молодой гайдзин, что твой господин так жаждет пообщаться с Птицей-Правдой, как ты расписывал? - Уже нет, - вздохнул юноша. – Но что делать? Без птицы он меня вообще на порог не пустит. *** Пустился слуга королевский в обратный путь. Преодолел он море и горы, леса и поля и, наконец, постучался в ворота замка. Радостно встретили его стража и дворцовая челядь – ведь с того самого дня, как отважный юноша в путь отправился, королем овладела меланхолия. Известно, что такое королевская меланхолия для дворцовой челяди, да и страже тоже на орехи доставалось. Вошел слуга в тронный зал, преклонил колено перед господином своим и повелителем. - Ваше величество, я вернулся! Просветлел король ликом, вскочил с трона, бросился навстречу слуге… да вовремя вспомнил, что не к лицу монарху такое поведение. Замедлил он шаг, придал лицу своему подобающе величественное выражение: - Здравствуй, слуга мой верный! Привез ли ты то, за чем я тебя послать изволил? - Привез, ваше величество, - ответил храбрый юноша и протянул королю мешок с Птицей-Правдой. Развязал король мешок, и выпорхнула оттуда чудесная птица: грудка палевая, клювик серебряный, перья золотом отливают, на голове хохолок рубиновый. Села она на спинку трона и сказала чарующим голосом: - Ну здравствуй, самовлюбленный тиран и латентный гомосексуалист! Открыл король рот, глаза вытаращил: - Это она кому? Мне?! - А ты как думал, - поинтересовалась Птица-Правда, - я сама с собой разговариваю? Значит, ты еще и идиот, каких поискать. Помрачнел король, на слугу своего посмотрел осуждающе. - Ты что мне привез? - Птицу-Правду, как вы и просили. А в том, что она таким хамлом оказалась, моей вины нет, уж извините! - Этот криворукий сопляк меня поймать пытался, - объяснила птица, серебряным клювиком перья на палевой грудке оправляя, - только фиг бы у него что вышло, кабы я сама в руки ему не далась, на речи его ласковые польстившись. Мол, король правду-истину хочет услышать… только что-то не заметила я пока особого к правде стремления, а между тем у тебя на лбу прыщик выскочил. И руки ты сегодня об скатерть вытер. Нехорошо, ваше величество! Схватился король за голову. - Лови ее скорее, - кричит слуге, - пока она еще чего-нибудь не сказала! Долго король и его слуга бегали по тронному залу, за Птицей-Правдой гоняясь, наконец, поймали они ее и упрятали обратно в мешок. Смахнул король пот со лба алебастрового: - Ладно, задание мое ты с честью выполнил, а наказывать тебя за его последствия несправедливо, хотя и очень хочется. Идем в столовую, расскажешь мне о своих приключениях, заодно и перекусишь с дороги. А птицу я своему кузену в подарок пошлю – думаю, он будет в восторге от заморской диковинки! *** Все в замке радовались возвращению отважного юноши, не радовался лишь завистливый придворный, все думал, как избавиться от слуги королевского. И вот зашел он однажды в тронный зал, где король размышлял о делах государственных, стукнулся лбом о пол мраморный: - Ваше величество, извольте выслушать! - Изволю, - сказал король, - только сначала ответь мне на один вопрос. Что такое «латентный гомосексуалист»? - Понятия не имею, ваше величество! - Вот и я тоже, - вздохнул король. – И слуга мой не знает. И никто во всем замке не знает. Эх, ну что мне стоило эту проклятую птицу спросить, прежде чем за тридевять земель отослать?! - Я-то, может, и не знаю, что это, - мгновенно сориентировался в ситуации злой придворный, - зато знаю, кто вашему горю может помочь. Есть в далекой префектуре Канагава книга, в которой обо всем на свете написано. Неужели ваш слуга вам о ней не рассказывал? - С чего это он должен был мне рассказывать? – удивился король. - А с того, - ответил коварный придворный, - что не далее как вчера похвалялся слуга ваш эту книгу добыть и в замок привезти… когда-нибудь потом, когда у него время будет! - Ну-ка позови его сюда, - нахмурился король, - глядишь, и время появится. Явился юноша пред светлы очи своего повелителя. - Чем же это ты таким важным занят, - спросил король, - что у тебя для твоего господина уже времени не остается? - О чем вы, ваше величество? – не понял слуга. - Слышал я тут про книжку любопытную. Мол, написано в ней обо всем на свете, и ты, радость моя, говорят, готов привезти сюда эту книгу сразу, как только у тебя время свободное появится. Ну так вот, считай, что оно у тебя уже появилось! Езжай в префектуру Канагава и без книги не возвращайся! Повесил слуга королевский голову… а что поделать? Знал он, что спорить с его господином бесполезно, особенно когда тому в голову какая-нибудь дурацкая идея стукнула. Собрался юноша и отправился в путь. Одно его радовало – теперь он хотя бы дорогу знал. *** Долго ли, коротко, а вышел королевский слуга к знакомому лесу. Снова увидел огонек в чаще, снова к костру подошел, с тануки поздоровался – тот так и сидел с трубкой, будто не уходил никуда. - Что теперь у тебя за беда, молодой гайдзин? Рассказал юноша оборотню о беде своей и об удивительной книге. - Знаю я такую книгу, - сказал тануки. – Называется она «Орфографический и толковый словарь гайдзинско-японского языка». Знаю и где добыть ее можно: за лесом, где мы с тобой Птицу-Правду ловили, на морском берегу маленький домик стоит, в доме том Женщина-Улитка, сазаэ-они, живет. Она который год хочет в человека превратиться, поэтому изучает человеческие повадки, нравы и обычаи, все пытается людей понять. Много умных книг она прочла о языках, мыслях и характерах человеческих, от нее я и узнал про словарь. Но книги одно, а живой человек все-таки лучше… может, если ты расскажешь ей о вашем житье-бытье да заодно историю своих злоключений поведаешь, сжалится над тобой сазаэ-они и книгу тебе отдаст – жалость она вроде бы уже проходила. Заодно привет от меня передашь. - Может, ты со мной сходишь? – спросил королевский слуга. – Вместе веселее, да и про людей заодно послушаешь. - Нет-нет, и не уговаривай! Твою историю я уже слышал, а с сазаэ-они, если честно, стараюсь лишний раз не встречаться. Очень уж она хороша, особенно после трех бутылочек сакэ, боюсь не удержаться, и придется потом за веселую ночь всю оставшуюся жизнь горькими слезами расплачиваться. И ты тоже, если вдруг она соблазнять на всякие непотребства начнет, не соглашайся ни в коем случае! Опасно нашему брату дело с ней иметь, можно и главного своего украшения лишиться, - предостерег тануки, промеж ног почесываясь. – Я к ней потому так редко в гости и хожу – вон какой я весь из себя красавец-мужчина, боюсь, она тоже не удержится… Послушался юноша оборотня и пошел к морю. Домик он сразу увидел – маленький, кругленький, на раковину улитки чем-то похож. Вышла из домика прекрасная женщина, сверкнула ясными очами, тряхнула черными волосами. Залюбовался слуга королевский на ее красу, но потом все же о короле вспомнил и о задании королевском. - Ты ли сазаэ-они? - Я, - печально сказала красавица. – Ну вот как, как ты догадался?! Вроде и лицом бела, и одежда на мне человеческая, и волосы уже на водоросли не похожи… даже рожек нет! Как же ты во мне оборотня опознал? - Да сам бы я вовек не догадался, - ответил королевский слуга, - если б заранее не знал. Меня к тебе тануки послал, велел привет передавать. - И ему тоже передай! – оживилась красавица. – Значит, говоришь, сам бы ты меня запросто с человеком спутал? Да ты не стой, заходи в дом, рассказывай, с чем пришел. Я тебе чаю из морской капусты налью. Поведал юноша сазаэ-они свою печальную историю, не утаил и цели своего визита. - Книгу мне не жалко отдать, я ее всю уже изучила вдоль и поперек. Мне одно непонятно: почему ты этому вашему королю так с собой обращаться позволяешь? Туда послал, сюда послал… съел бы его, да и дело с концом! - Как съел? – обомлел королевский слуга. - Обыкновенно. Нет, я конечно, не одобряю, когда всех подряд едят, без разбору, как некоторые мои сородичи, но особо надоедливых и вредных все-таки можно. А некоторых даже и нужно. - Может, ты и права… но знаешь, у нас это как-то не принято. - Совсем не принято? – вздохнула сазаэ-они. – Жаль. Значит, нескоро я еще людей пойму и окончательно человеком стану. *** Взял юноша книгу, распростился сердечно с сазаэ-они – она его на ночь приглашала остаться, но он, понятное дело, не согласился – и пошел куда глаза глядят. А так как глядели они в сторону королевского замка, то через время положенное возвратился слуга домой. Еще радостнее встретила отважного юношу дворцовая челядь, еще шире улыбнулся король, увидев его живым и невредимым, намерился было обнять, да в последний момент спохватился, руки отдернул, будто ожегшись. Поправил корону, напустил на себя монаршье величие: - Здравствуй, слуга мой верный, любимый. Справился ли ты с заданием моим? - Справился, ваше величество! – смело ответил слуга, заветную книгу протягивая. - Это хорошо, - благодушно кивнул король. – Ну-с, посмотрим, что у нас тут… а ты пока отдохни с дороги, сил наберись, а потом приходи обратно в тронный зал, побеседуем. Как на крыльях, ушел юноша: ласковой была улыбка господина, словно ясный день майский, да и стосковался за время странствий он по королю ужасно. Недолго прохлаждался он в комнатах, часу не прошло, а спустился обратно в тронный зал, и задал король пир невиданный в честь отважного юноши. Однако и зловредный придворный не дремал. Понимал он, что нелегко теперь будет извести слугу ненавистного: очень уж король по тому скучал, пока его не было, еще немного, и вообще больше никуда от себя не отпустит. Но все же придворный подгадал момент, когда короля вновь скука стала одолевать, прибежал в тронный зал, лбом, как водится, с полом поцеловался. - Что так невесел могущественный наш повелитель? - Да и сам толком не знаю, – признался король, лениво «Орфографический и толковый словарь» перелистывая – он как раз к тому времени до слова «латентный» добрался. – И книга мудрая у меня есть, где обо всем на свете сказано – только вот что такое «гомосексуалист», мне узнать так и не удалось, и диковинная Птица-Правда… была, хорошо я ее вовремя кузену сплавил, пусть он с ней мучается! И верный слуга есть, готовый за меня в огонь и в воду, разными диковинками меня балующий… ну а когда он спит, ест или струны на лютне настраивает, меня такие вот как ты развлекают. И все-таки чего-то мне не хватает, а чего – сам не знаю. - Зато я знаю, ваше величество, - льстиво улыбнулся хитрый придворный. – Нужно вам то – не знаю что, как только оно у вас появится, всю тоску-кручину как рукой снимет! - А что такое то – не знаю что? – полюбопытствовал король. - Не знаю, ваше величество, и никто не знает, в этом-то и прелесть! Но я уверен, если вы вашего отважного слугу отправите на поиски, он непременно его найдет и вам доставит в лучшем виде. - Почему именно его? – нахмурился король. – Он и так последнее время постоянно в далекую префектуру Канагава болтается, а я вынужден изнывать от скуки в его отсутствие. Вот ты, к примеру, хорошую идею подал – почему бы самому ее не воплотить? - Что вы-что вы, ваше величество! – засуетился придворный. – Стар я уже, слаб и, признаться, не очень-то смел. А ваш слуга юн как весна, силен как лев, отважен и удачлив – всякий раз возвращается невредимым и с заданиями вашими справляется. Кого же и посылать, как не его? - Пожалуй, ты прав, придворный, - согласился король, тонкими пальцами виски потирая. – Зови-ка его сюда! Предстал слуга пред светлые очи королевские, уже догадываясь, что ничем хорошим это не закончится. И верно – король сидит, явно очередной идеей окрыленный, а рядом злой придворный паскудно ухмыляется. Пал слуга на колени перед троном: - Помилуйте, ваше величество, неужто опять в Канагаву? - На этот раз нет, - милостиво ободрил его король. – В этот раз тебе всего-то и нужно пойти туда – не знаю куда, найти там то – не знаю что и доставить его сюда. И пожалуйста, постарайся не задерживаться. Посмотрел юноша сквозь слезы на любимого своего господина, потом на придворного. Понимал он, откуда ветер дует, ну да что тут сделаешь? - Постараюсь, ваше величество, - только и сказал он, и ушел прочь из замка. Обрадовался злой придворный – решил, что теперь-то уж слуга точно не вернется, и все внимание королевское ему одному достанется. Да только рано он радовался: утром и вечером, а иногда и после обеда, звал его к себе король и вопросами изводил. Мол, далеко ли это туда – не знаю куда, и скоро ли слуга его разлюбезный вернется с новой диковинкой, и на что та диковинка похожа будет, и что сегодня на ужин готовят, и чем бы развлечься до вечера… Слуга к таким вопросам привык, и не в тягость ему было капризное величество развлекать, а придворному в скором времени королевское внимание поперек горла встало. - Да не вернется ваш слуга! – не выдержал он в очередной раз. – Сами же его послали туда – не знаю куда, да еще и то – не знаю что велели принести. Он, небось, сгинул давно, а если и нет, до самой смерти скитаться будет, потому что никому не под силу такое поручение выполнить. - Не под силу, говоришь? – нахмурился король. – Что же ты мне тогда посоветовал такое поручение ему дать, которое сам невозможным считаешь? - Да потому что я его нарочно извести хотел! А почему вы, ваше величество, мне в этом помогали, отправляя слугу вашего на заведомо безнадежные задания, если уж так им дорожили – вот это вопрос. - Молчать! – рявкнул король. – Ах ты гад! Эй, стража, схватить его и отрубить ему голову! И отрубили злому придворному голову, а король запер тронный зал, сел на трон и горько-горько заплакал. *** Тем временем слуга королевский шел себе туда – не знаю куда. И через некоторое время снова оказался в префектуре Канагава – видать, ноги по привычке сами привели. Опять до леса добрался, опять чаю напился, опять тануки беду свою рассказал. Выслушал его оборотень, помолчал некоторое время, кольца дымные изо рта выпуская. - С другой стороны леса есть заброшенный сад камней. Слышал я от знакомой кицунэ, что когда-то могущественный колдун-онмедзи запечатал там под самым большим камнем что-то, великой силой обладающее… а что именно он там запечатал – никто не знает, но в сад камней стараются на всякий случай больше не ходить, а то мало ли. Может, это и есть твое «то не знаю что», но только я туда не пойду, да и тебе, молодой гайдзин, не советовал бы. - Укажи мне дорогу к тому саду, - попросил юноша. – Опасно или нет, а приказал мне мой король найти то – не знаю что, и пока не отыщу, не будет мне покоя. - Что ж, дело твое, - пожал плечами тануки. – Спустись к ручью и иди по течению, пока до кривой сосны не дойдешь, а там поверни, куда ее самая длинная ветвь указывает. Тропа, поди, заросла вся, но лес там светлый, не заблудишься, да и идти недолго. Удачи тебе, молодой гайдзин – чует мое сердце, что она тебе понадобится! Попрощался слуга королевский с оборотнем и пошел, куда ему велели. Нашел он и сосну кривую, и заброшенный сад камней. Самый большой камень отыскал, ткнул его, примеряясь, хватит ли сил отвалить, а камень возьми и сдвинься сам, темный провал открывая и лестницу крутую с каменными ступенями. Недолго думал юноша, спустился вниз, а камень над головой на место встал. Спускался королевский слуга все ниже и ниже, в полной темноте. Вот и лестница кончилась… и тут вдруг из темноты голос раздался, негромкий и приятный. - Добро пожаловать в мою обитель, прекрасный юноша! Давно здесь гостей не было, забывать стали люди ко мне дорогу. Ты первый, кто за много лет сюда войти осмелился. Вздрогнул королевский слуга. - Кто ты, собеседник мой неведомый? Покажись! - Что ж, если просишь… Вспыхнули фонари диковинные красные, и увидел юноша, что находится в большой пещере. Пол в той пещере мягкими коврами устлан, вдоль стен диваны и кресла богато изукрашенные, с вышитыми подушками и шелковыми покрывалами. Стены расписаны картинами диковинными… присмотрелся королевский слуга к тем картинам повнимательней и охнул, в кресло ближайшее падая. И верно, впору сомлеть: до того непристойные вещи изображены были, причем в мельчайших подробностях. Были там и мужи мускулистые и смуглые, и юноши нежные… вот только девы не было ни одной, ну да сюжеты тех картин и без дев прекрасно обходились. - Эй, только в обморок не падай, ладно? – забеспокоился голос. Обладатель его по-прежнему невидимым остался, как будто в пещере и не было никого, кроме королевского слуги и картинок срамных. - Ты где? Обещал же показаться… - Обещал и показался, как умею. Если не видишь меня, то и не увидишь, значит. - Так ты вроде невидимки? – догадался юноша. – А кто ты такой и что тут делаешь? - Я, - говорит голос, - яой. А в пещере этой меня один колдун запер, которому я очень жить мешал. - Что же ты с ним такое делал? – забеспокоился королевский слуга. - Я-то ничего – сам видишь, у меня ни рук, ни ног, ни головы… ни других каких частей тела не наблюдается. Жить ему один самурай не давал… хотя по мне так очень даже давал, живи себе и радуйся. Но виноватым колдун меня посчитал, обманом заманил в этот сад камней и запечатал в пещере. - Ничего не понимаю. Ни рук у тебя нет, ни ног, ни головы, увидеть тебя невозможно, чем ты мешал кому – непонятно… да и что ты сам такое, тоже непонятно вообще-то, - сказал так юноша и вдруг лицом просветлел. – По всему выходит, что ты как раз и есть то – не знаю что! - Выходит, что так, - усмехнулся голос. - Тебя-то мне и надо! Видишь ли, по приказу своего друга и господина ищу я то – не знаю что, с ног уже сбился. А тебе тут наверняка скучно одному… не хочешь ли вместе со мной за море отправиться? - Хочу, отчего нет, - согласился голос. – Правда твоя, юноша: скучно мне здесь в уединении. И вам с другом твоим, господином или кто он там тебе наверняка скучно, иначе бы он не отсылал тебя за тридевять земель, а ты бы не мотался по префектуре Канагава одинокий и беззащитный. А со мной вы никогда больше не соскучитесь! Видишь, там, в нише, шкатулка резная стоит? Я сейчас в эту шкатулку заберусь, а ты крышку закрой и вези меня к своему господину. Как останешься с ним наедине, затвори все двери, занавесь окна и только тогда открывай. Лучше всего в спальне, а если нет, хоть ковер мягкий на пол постели – а то, боюсь, узрев всю мою мощь и великолепие, понаставите вы друг другу синяков с непривычки. Но помни: пока не окажешься рядом с тем, кто на поиски тебя отправил, шкатулку не открывай. Иначе не ручаюсь ни за себя, ни за последствия. Залез загадочный невидимка в шкатулку, королевский слуга крышку опустил (на ней тоже срамная картинка была, но юноша уже попривык немножко и в обморок не падал), запер и ключ себе на шею повесил. Поднялся он снова в заброшенный сад камней по темной лестнице и пустился в обратный путь. *** Вернулся королевский слуга в замок и даже в покои свои заходить не стал, сразу в тронный зал направился – так не терпелось ему короля увидеть. Ахнул король, вскочил с трона, подбежал к юноше и крепко его обнял – слуга только рот раскрыл от удивления. - Я уж и не чаял тебя увидеть, - прошептал король, в кресло ближайшее слугу увлекая. – Сказал подлый придворный, что не вернешься ты больше, и что он нарочно задания одно другого трудней придумывал, извести тебя желая. Придворного-то я казнил, но боялся, что прав он окажется – ведь никому не под силу то – не знаю что отыскать, а без него я вроде как сам тебе велел не приходить. - Однако же вот он я, - улыбнулся отважный слуга, - и задание ваше я выполнил: привез из-за моря, из далекой префектуры Канагава чудо диковинное, то – не знаю что. - Привез?! – оживился король. – Ну так показывай же! - Сейчас ваше величество! Позвольте только ставни затворить и двери запереть. Сделал слуга, как загадочный невидимка велел: занавесил окна, закрыл двери и лишь после этого резную шкатулку открыл. И вышел из нее яой, и явил королю и юному слуге всю силу свою, и красоту, и великолепие. Только наутро вышли они из тронного зала, порядком измочаленные. - Пожалуй, из всех привезенных тобой диковинок это «то – не знаю что» мне больше всего по вкусу! – сказал король, вальяжно слугу за плечи обнимая, и не мог тот не согласиться с господином своим любимым. С тех пор не посылал король слугу за море, все больше при себе держал. Слуги и прочая дворцовая челядь отважного юношу еще больше полюбили – ведь благодаря ему излечился король полностью от хандры и меланхолии, гнев свой попусту не являл, капризами и придирками мелочными никого больше не изводил. Часто затворялись они с юным слугой в покоях и отпирали заветную шкатулку, и каждый раз таинственный яой им с новой стороны себя являл. А когда научил их загадочный невидимка всему, что только знал и умел, попросился он на волю, чтобы и прочие жители королевства силу его узнали. Короля и слугу, впрочем, тоже вниманием своим обещал не оставить, так что, посоветовавшись, отпустили они его на все четыре стороны, попросив наведываться почаще. И вскоре не только король и слуга его любимый, но и все обитатели королевства жили дружно и счастливо.