Горячка

Любого писателя рано или поздно постигает творческий кризис. Идеи кажутся затасканными и неоригинальными, мысли топчутся на одном месте, вбивая в пыль любые попытки думать в сторону сюжета, а лень все чаще и чаще пересиливает. Марти подобное настигало раз или два в год, но способов бороться с кризисом он к своим тридцати пяти пока не изобрел. Надо было срочно что-то делать, если уж он дошел до стадии, когда стакан с виски стал более привлекательным, чем печатная машинка. Впрочем, какая еще печатная машинка в наш век, мы же в современном мире живем, все давно освоили компьютеры! Марти знал одного сноба из Сан-Франциско, который надиктовывал свои творения помощнице, потому как сам считал ниже своего достоинства набивать текст руками, но после случая, когда девушка увела у него несколько интересных сценариев прямо из под носа, он тоже предпочел работать сам. Марти вздохнул и откинулся на спинку кресла. Курсор издевательски подмигивал с белоснежной и пустынной, как Арктика, страницы. С такими темпами у него не останется денег не то что на помощницу, но даже на оплату счетов за дом. Сквозь неплотно прикрытые щели жалюзи в комнату проникала дневная жара. Марти готов был поклясться, что если прищуриться, то можно увидеть, как раскаленный воздух плавит собой тонкий пластик и втекает тонкими струйками внутрь, выжигая кислород. Настольный вентилятор надсадно жужжал, перегоняя из стороны в сторону горячий воздух — кондиционер сломался еще на прошлой неделе, как раз накануне упавшего на Лос-Анджелес пекла. Само собой, что чинить капризную технику Марти было не на что. Курсор продолжал подмигивать. Самое неприятное заключалось в том, что у Марти не было сейчас ни одного заказа даже от самых вшивых студий, штампующих дешевое мыло. Если бы стимулом стали крайние сроки сдачи сценария, то он, так и быть, поднатужился бы, но… Но он уже несколько месяцев писал исключительно для себя. Ладно, пытался писать для себя, решив, что должен работать над делом всей своей жизни. Первое время ему еще звонили, предлагая написать сценарий для экранизации какого-то комикса, но Марти счел подобное ниже своего достоинства (снова вспомнился сноб с помощницей) и отказался. Теперь кусал локти, потому что рекламу фильма регулярно крутили на тиви, а значит — денег можно было получить достаточно. Марти крутанулся на стуле и тут же об этом пожалел — от любого движения становилось еще жарче. Надо бы сходить вниз, в холодильнике еще должно было остаться пиво. А еще неплохо будет перетащить холодильник наверх, чтобы не отвлекаться лишний раз. Вентилятор кашлянул разок и заткнулся. То есть окончательно заткнулся, перестав подавать признаки жизни. Марти с досадой повертел его, подергал шнур, понюхал зачем-то. Воняло горелой проводкой. Отлично. Он остался один на один с жарой. С минуту Марти мужественно думал, что справится и выйдет их боя победителем. Но уже спустя четыре минуты он мечтал оказаться на пляже и с разбегу забежать в бурные волны Тихого океана, словно одуревшая от лета дворняга. А еще через две он вспоминал, как три года назад путешествовал по Северной Европе в канун Рождества. Тогда он жаловался на холод и кутался в пальто, пряча мерзнущий нос в воротник. Сейчас он готов был продать душу, чтобы ненадолго оказаться в святочной снежной сказке. Пот заливал глаза, мешая видеть и думать. Марти подул на лоб, убирая челку и зачем-то снова крутанулся вокруг своей оси на кресле. Кресло жест не оценило — внизу раздался неприятный хруст, одно из колесиков отскочило к стене и Марти рухнул на пол вместе с остатками кресла, попутно оценив прочность своей головы об некстати пришедшуюся тумбочку. В голове подорвался на мине Квазимодо со всеми его колоколами. От удара к Марти не сразу вернулась способность думать, но выматериться от души он сумел на одних рефлексах. Слава богу, хватило ума не бить злосчастную мебель кулаками. Он кое-как встал, хватаясь за стенку, и попытался оценить масштаб бедствия. В общем-то, пострадали в глупом эпизоде только три его вещи — кресло, голова и самолюбие. — К черту, — объявил он непонятно кому. — В таких условиях совершенно невозможно работать. Он спустился вниз, вынул из морозильника пару банок в пивом, одну приложил к наливающейся шишке на лбу, вторую же решил выпить на открытой террасе верхнего этажа, где тоже было жарко, но оставалась надежда на бриз с побережья. С этим у него дела тоже не задались с самого начала. Бриза не было, вместо него Марти мягко провалился в полуденное марево. Впрочем, он этого не заметил, забыв даже про пиво, потому что обнаружил на террасе постороннего. Им оказался высокий светловолосый парень, одетый лишь в кожаные штаны. — Ты кто такой? — немного севшим голосом поинтересовался Марти. Посторонний не ответил, он был занят тем, что виртуозно жонглировал охваченными огнем цепями. Цепи мелькали перед глазами, лишь чудом не задевая его самого, обдавали все вокруг брызгами пламени и пышущим жаром. Марти задохнулся от возмущения и… восхищения. Огненный танец оказался до странного завораживающ, он гипнотизировал, не давая ни секунду отвлечься от мелькающих искр, не давая задуматься, что вообще забыл на его крыше этот циркач. Цепи рухнули к его ногам и мгновенно погасли. Но танец на этом не прекратился, отнюдь. Пламя вспыхнуло в руках парня и расцвело ярко-рыжим цветком. Парень быстро-быстро перебирал пальцами, заставляя пламя плясать, а Марти — зачарованно пялиться на происходящее. Огонь бегал под пальцами, словно живой, настолько быстрый и верткий, что человеческое зрение попросту не успевало за его движением и формой. В конце концов, парень сжал кулак прямо перед собой, подул и вскинул руку, позволяя огню вспыхнуть, взлететь куда-то вверх эфемерным фениксом и там погаснуть. Марти закашлялся, понимая, что все это время толком не дышал. Парень-пироман обернулся на звук и настороженно посмотрел на хозяина дома. — Это… Что это было? — ошеломленно спросил у него Марти. — Огонь, — просто ответил тот. — Ты ни разу не видел его? — Видел, но точно не так. Даже на шоу Копперфильда такого не бывает. Сравнение с великим фокусником парня явно никак не затронуло, он продолжал смотреть на Марти с легкой недоверчивостью, склонив голову на бок, словно любопытная птица. Марти наконец нашел в себе силы возмутиться ситуации. — Слушай, это было чертовски круто, но ты не потрудишься объяснить, какого черта забыл в моем доме и кто ты вообще такой. — Ты сам меня позвал, — пожал плечами парень. — И сам должен сказать, кто я такой — имени у меня пока нет. Если бы Марти не жил столько лет в Голливуде, он бы решил, что это какой-то сбежавший из психушки маньяк. Но привычка видеть самых разных сумасшедших на улицах свое дело сделала — Марти казалось, что это неизвестный актер, который решил попытать счастья и славы столь нетривиальным образом. Жаль только, дом выбрал не тот — следовал лезть на чердак к Спилбергу. — Я тебя не звал, — неуверенно заявил Марти. — Нет, звал, — покачал головой парень. — Иначе бы я не пришел, это всякому понятно. Ты же сам видел огонь, так? — Огонь? При чем тут это, ты решил мой дом спалить? — возмутился Марти. — Я сейчас вызову полицию и пожарных, проваливай отсюда! Парень вздохнул. — В прошлый раз ты тоже отрицал. Ну ладно, если все дело в том, что ты просто не можешь поверить, тогда я сделаю так… Он приблизился к Марти на пару шагов и резко подул на выставленный перед собой кулак. Будь Марти чуть посообразительней, понял бы, в чем подвох. Но до него дошло только в тот момент, когда из под пальцев пиромана вырвался огненный вихрь и хлестнул его по лицу. Единственное, что успел сделать Марти — инстинктивно выставить перед собой левую руку, зажмуриться и рухнуть вниз. Пламя облизнуло его и отступило. По крайней мере, так показалась Марти. Он открыл глаза. Терраса вместе со светловолосым пироманом исчезла. Вместо нее перед ним предстала разгромленная комната и он сам, лежащий на полу под развалившимся креслом. Голова раскалывалась от боли и жары, идущей от окна. — Какого… — начал было Марти, но быстро заткнулся, поморщившись от боли. Шишка была на том же месте, он потрогал ее, чтобы убедиться, и тут же об этом пожалел. Видение огненного танца казалось безумной фантазией. Ни черта себе он приложился, если словил такие глюки. Наверняка сотрясение и боже, как он вообще будет работать теперь? Интересно, страховка покроет неожиданный больничный? Марти вдруг вспомнил глаза пиромана — прозрачные, как вода, совсем не похожие на его собственные. Почему-то ему не хотелось, чтобы все это ему просто привиделось. Но желание сохранить здравый рассудок перевесило. Марти отправился вниз, чтобы позвонить в скорую. Набирая номер, он старался не смотреть на левую руку, где полыхал красным свежий ожог.