Маска ангела. Дорога в Рай

Ангелы тихое принесли утро, Розовых облаков перья, Сонного перламутра, Сняли с груди моей ожерелье. Молчали, Сердца моего стук слушали, с тишиной ровняя, Билось оно в ладонях небесных рук, медленно остывая. Легкие покидая, хрипел выдох последний, бесстрашием полный, Радовался я, смотрел в глаза любви чистоты бездонной. Плакали ангелы, крыльями теребя, собственного испугавшись чуда. Отпускала их, пухом выстланная, земля, взявшимся ниоткуда… (Dolphın - «Свет для меня»)

      Тренировка закончилась, когда Солнце уже заходило, освещая своими последними лучами задумчивое лицо светловолосого юноши в форме команды Риккай Дай. Чем ниже садилось дневное светило, тем сильнее окрашивало его волосы в красный. Но вот, он скрылся в раздевалке теннисного клуба.       — Сколько можно тебя ждать, Нио-кун? — чуть раздраженно спросил Ягю, поправив очки.       — Иди без меня, у меня дела, — ответил блондин с привычной усмешкой. Ягю пожал плечами, но ушел. Ко всему этому внимательно прислушивался капитан команды, Юкимура Сейичи.       — Идём? — полувопросом-полуутверждением сказал вице-капитан, Санада Геничиро.       — Иди. Я задержусь, — капитан ласково улыбнулся ему. Этой улыбке Санада не мог сопротивляться. Он послушно ушел. Как только дверь закрылась с характерным щелчком, улыбка сошла с лица Нио, и он закрыл лицо руками. Рядом с ним сел бучо.       — Что случилось? — его мягкий голос заставил блондина вздрогнуть.       — Ничего, бучо, — Нио поспешил улыбнуться. Он уже думал, что остался один.       — Но я же вижу. Думаешь, за пять лет я тебя не изучил? — спросил Сейичи. Нио же ничего не ответил, просто обнял его, уткнувшись головой ему в плечо. Юкимура в свою очередь обнял его. — Ты можешь рассказать мне всё, что угодно. Это останется только между нами, — Нио поднял голову и посмотрел на Юкимуру. Масахару выглядел как-то странно и неправильно без своей привычной ухмылки.       — Ты и Ягю расстались? — спросил Юкимура. Он представить не мог, что могло так расстроить Трикстера.       — Мы с ним только друзья. Между нами всегда была только дружба, — серьезно ответил Нио. Сейичи всегда считал, что они больше, чем друзья.       — Что тогда? — бучо очень хотел ему помочь.       — Какое-то странное чувство пустоты. Я хотел побыть здесь ещё немного, потому что именно здесь я ощущаю себя не одиноким, нужным, — Масахару решил открыться Сейичи, что так искренне хотел ему помочь. Нио это чувствовал.       — Ты не одинок и нужен нам, — сказал Сейичи. — Хочешь, я тебя провожу?       — Не надо жалеть меня, — чуть сердито сказал тот.       — А я и не жалею, просто нам по пути, — ответил капитан. Он выглядел слишком серьезно без своей снисходительной улыбки, вечно украшающей его красивое лицо.       — С каких это пор? — спросил Масахару. Он прекрасно помнил, что дом бучо в другой стороне от его.       — Неужели ты не знаешь, что мы: я, Санада и Янаги, сейчас живем в доме моего дяди, который уехал в Штаты? Мы решили, что уже взрослые, чтобы жить с родителями, — ответил Сейичи.       — Не знал. Теперь буду знать. Пойдём? — спросил он, растягивая губы в привычной улыбке Трикстера команды Риккай Дай.       — Пойдем, — кивнул Юкимура и вместе с Нио вышел из раздевалки.       Во время следующей тренировки Санада и Янаги замечали странности в поведении их капитана. Он часто с беспокойством смотрел на Нио. Нио же в ответ смотрел на Юкимуру, привычно улыбаясь.       — Сейичи, что-то случилось с Нио? — спросил его Янаги после тренировки.       — Нет, с ним всё нормально, — на губах Юкимуры была обычная ангельская снисходительная улыбка. Но сегодня он снова пошел домой не с Санадой, а с Нио.       Так прошла неделя, за ней другая. Юкимура всё так же внимательно наблюдал за Нио.       В обеденный перерыв Сейичи обычно обедал вместе с Геничиро и Ренджи. Но сегодня решил провести это время с Масахару, который в последнее время обедал в одиночестве. Это одиночество было его решением, а не отсутствием выбора. Раньше он всегда обедал в компании Бунты, Джакала, Кирихары и Ягю. Не мог же он с ними всеми разом поругаться, да и не было никаких признаков этого.       Санада всё больше мрачнел и стал недолюбливать Нио. Чаще цеплялся к нему на тренировках, буквально на ровном месте, за что, конечно, получал предупреждающий взгляд от бучо.       — Нио-кун, ты ничего не хочешь мне сказать? — как-то поинтересовался у него Санада.       — Нет, фуко-бучо. А что? — Нио вел себя в своей обычной манере.       — Юкимура вдруг стал к тебе очень внимателен, — ответил тот.       — Может, тогда тебе стоит спросить об этом не меня, а Сейичи? — предложил Масахару.       — Сейичи? — никто из команды, кроме Янаги, никогда не называл Юкимуру по имени. Это дало понять Санаде, что Нио стал Юкимуре ближе, чем просто один из членов его команды. Санада понимал, что между Юкимурой и Нио что-то произошло, прикинул, когда это началось. Санада испытывал странное чувство от того, что Нио назвал Юкимуру по имени. И Трикстер сделал это не преднамеренно, а по привычке, значит он так зовет бучо всегда. Санада почувствовал обиду на Юкимуру, ведь тот ничего ему не говорил. Дома они почти не общаются — Юкимура обычно только делал уроки вместе с ним и Ренджи и обедал-ужинал. Чаще всего он в своей комнате рисовал, а в такие моменты Санада не решался нарушать его покой.       В эту субботу после тренировки Санада пришел чуть позже, чем Юкимура и Янаги. На пороге стояли незнакомые ему ботинки. Но, когда он прошел на кухню, увидел Нио, что со своей ехидной улыбкой разговаривал с Юкимурой, который сегодня готовил обед. Юкимура даже не заметил стоящего в дверях Санаду. Их разговор больше походил на флирт.       — Сейичи, тебе чем-нибудь помочь? — спросил Нио.       — Нет, Масахару. Ты ведь гость, — ответил Юкимура, нарезая овощи для салата.       — Тогда я позволю себе просто наслаждаться твоим обществом, — улыбка Трикстера стала более искренней. Юкимура улыбнулся ему в ответ, тоже довольно искренне.       Обедать они сели тоже вчетвером. Юкимура смотрел на Нио томным задумчивым взглядом. Нио кокетливо ему улыбался. Янаги смотрел, как с каждой минутой Санада всё больше и больше мрачнел. После, когда Юкимура начал убирать со стола, Нио вызвался ему помочь. В конце концов в столовой остались только Янаги и Санада. Янаги с беспокойством смотрел на фуко-бучо, потому как тот, сжав кулаки, с великим трудом сдерживал себя, чтобы не пойти на кухню. И тогда на одного участника в команде Риккай Дай станет меньше.       А на кухне Юкимура сложил всю грязную посуду в посудомоечную машину. Нио стоял около окна. Свет так падал на него, что Сейичи невольно залюбовался…       — Масахару, могу я тебя кое о чем попросить? — спросил Юкимура.       — Конечно, Сейичи, всё, что угодно, — ответил тот. В столовой было настолько тихо, что Санада и Янаги прекрасно слышали каждое их слово.       — Я хочу тебя…- сказал Юкимура, — нарисовать.       — Сегодня? — только лишь спросил Трикстер.       — Ты занят? — спросил Юкимура, надеясь на отрицательный ответ.       — Сейичи, для тебя я всегда свободен, — блондин нежно улыбнулся. Сейичи взял его за руку и повел за собой в свою комнату. Они остановились возле кровати. Сейичи снял с Нио рубашку.       — Я буду рисовать с тебя образ ангела, — ответил художник на немой вопрос своего натурщика.       — И как…? — Нио даже немного растерялся. Никто никогда ещё не называл его ангелом.       — Просто стой передо мной и не двигайся, — попросил Сейичи, его голубые глаза блеснули, в них появился тот самый блеск, что появляется у творца, когда его посещает Муза.       По прошествии двух часов Юкимура жестом подозвал Нио к себе. Из-за приоткрытой двери за ними наблюдали карие глаза Санады.       — Это только набросок, — сказал Юкимура.       — Никто никогда не видел во мне ангела, — зачарованно сказал Нио, посмотрев сначала на рисунок, а потом в глаза капитана.       — Ты прекрасен, — сказал темноволосый юноша и опустил глаза. Блондин взял Юкимуру за подбородок, поднял его лицо и коснулся своими губами его. Поцелуй длился и длился, ни один из юношей не стремился его прервать. Нио прижимал к себе Юкимуру, обнимая его за плечи, а руки Юкимуры обвивали талию своего «ангела». Нио запустил руки под рубашку Сейичи, целуя его в шею. С губ капитана сорвался томный вздох-стон полный совершенно разных эмоций: страсть, страх, нежность, паника, смущение, желание… Они переходили одно в другое, играя всеми красками, как капли воды на солнце, вызывая радугу.       — Нет, Масахару, не надо, — прошептал Юкимура. Его щеки отчаянно заливал яркий румянец. Нио отстранился от него. Повисла пауза.       — Ну, я тогда пойду, — сказал Нио. Санада отпрянул от дверей и направился в гостиную делать вид, что делает английский. Нио уже одетый с улыбкой вышел из комнаты Юкимуры, Сейичи вышел следом за ним. Санада слышал, как Нио обувается. А потом… Санада не поверил своим ушам — они поцеловались.       — До завтра, Масахару, — сказал Юкимура.       — До завтра, Сейичи, — попрощался Нио и ушел.       Только сейчас Санада смог хоть немного расслабиться. Он не знал, как сделать так, чтобы их симпатия не переросла во что-то большее. Но что он мог сделать? Стоило лишь Юкимуре перестать улыбаться своей ангельской улыбкой, как Санада не смел ему перечить. Может быть, потому что такой Сейичи выглядел способным на всё. Если бы в нём не было этой жесткости, а иногда даже жестокости, то, наверное, он не добился бы подчинения от членов своей команды ни тогда, ни сейчас, и они не были бы сильнейшей командой, которая уже два года подряд выигрывает не только Канто, но и национальные. Но вот, Сейичи вошел в гостиную с учебником английского.       — Санада, тебе не стоило самому делать английский, — он говорил с ним совсем не тем тоном, что с Нио. Обычно каждый из трех обитателей дома выполнял только часть письменного домашнего задания — те предметы, в которых лучше всего разбирается. И Юкимура, как раз, всегда делал английский.       — Ты был занят, вот я и решил заняться им сам, — оправдался Санада.       В воскресенье Сейичи и Масахару гуляли в парке. Со стороны они выглядели просто друзьями. Они разговаривали о теннисе, о школе, вспоминали матчи. Нио очень нравилось наблюдать, как двигаются губы Сейичи. Юкимуре нравился такой Масахару. Здесь, вдали от команды и одноклассников, что привыкли видеть его Трикстером, он может побыть собой, улыбаться по-настоящему оттого, что ему хорошо, а ему хорошо всегда, когда Сейичи рядом.       Солнце клонилось к закату, окрашивая все вокруг в мягкий золотистый цвет. Нио и Юкимура шли домой, но внезапно Сейичи остановился.       — Что такое, Сейичи? — спросил Масахару.       — Я очень люблю работать с таким освещением, даже больше, чем рисовать море, но меньше, чем тебя, Ангел, — ответил капитан.       — Ты теперь всегда будешь называть меня «Ангел»? — с иронией спросил тот.       — Ой, прости. Тебе неприятно? — Юкимура опустил глаза.       — Очень приятно, — Нио снова нежно улыбнулся.       Теперь почти каждый день после тренировки Нио проводил время с Юкимурой в доме, где тот жил с Санадой и Янаги. Санада жутко злился, но старался ничем себя не выдать. Роман Юкимуры и Нио бурно развивался. Всё свободное время они проводили вместе. Уже вся команда знала об их отношениях, но никто ничего не говорил по этому поводу. Это не изменило расстановку сил в команде. Все осталось, как и прежде, лишь Санада ходил мрачнее тучи, но оно и понятно. Он просто не мог видеть загадочную улыбку капитана, когда тот возвращался с воскресных свиданий со своим «ангелом». Он заметил, что иногда ночами художник не спит, а что-то ищет в Интернете, но что вице-капитан предпочитал не знать, вдруг это что-то… неприличное.       Нио всегда задерживался у них почти до ужина, но в эту субботу он сел за стол вместе с ними. Санада видел, как пылают от смущения щеки Юкимуры. Было понятно и без слов, что Нио останется у них ночевать. И Санада был уверен, что Нио будет спать не в гостиной. Юкимура весь вечер не поднимал глаз.       После ужина, быстро убрав со стола, Юкимура и Нио ушли в комнату Сейичи. Когда Нио прижал парня к себе, щеки последнего мгновенно вспыхнули.       — Сейичи, если ты не уверен… — сказал Нио, отпуская его. Юкимура лег на кровать, этим показывая, что он уверен в своем решении. Нио лег рядом с ним. Блондин пылко и жадно покрывал лицо и шею своего капитана поцелуями, сняв с себя футболку и нетерпеливо расстегивая рубашку Юкимуры. Нио сел, и темноволосый юноша приподнялся, чтобы снять рубашку с себя совсем. Зрачки блондина расширились, он дышал быстро и неглубоко.       — Сейичи, ты закрыл дверь? — спросил он.       — Нет, Масахару, — прошептал Юкимура, сев на колени Нио. Блондин обнял капитана за талию, нежно прижимая к себе. Юкимура казался Нио таким хрупким, поэтому он прикасался очень аккуратно, почти невесомо. Капитана это явно не устраивало — он крепче обнял Нио за шею и поцеловал его, сплетая языки, вовлекая их в танец-борьбу. Нио понял, что Юкимура ждет более решительных действий, поэтому, продолжая поцелуй, повалил его на спину. Сейичи озорно улыбнулся. Нио стянул с него брюки вместе с бельем, потом и сам окончательно разделся. Юкимура чуть развел ноги в стороны. Художник и его Ангел снова слились в поцелуе. Темноволосый юноша обхватил коленями бедра блондина.       — Сейичи… — удивленно прошептал Нио.        — В среднем ящике… — прерывисто дыша, Юкимура кивнул головой в сторону прикроватной тумбочки. Нио, пошарив рукой там, наткнулся на тюбик и достал его.       — Откуда у тебя это? — поинтересовался блондин. Юкимура закрыл лицо руками. — Похоже, что это первый раз для нас обоих, — эти слова Ангела заставили темноволосого юношу смутиться еще больше.       Нио выдавил немного смазки на пальцы. Он боялся сделать Юкимуре больно или причинить неудобство, но смело обвел вход смазанным пальцем. Блондин аккуратно ввел его, двигаясь медленно, внимательно следя за эмоциями своего партнера. Он ввел один полностью и зацепил что-то внутри Юкимуры, отчего тот выгнулся. Нио начал вставлять два пальца, растягивая Юкимуру круговыми движениями. Трикстер снова нашел ту точку, от прикосновения к которой по телу Юкимуры разливалось удовольствие. Нио был возбужден до предела и поэтому решил не медлить. Он выдавил ещё немного смазки, нанес ее на свой член и, приставив головку, вошел. Юкимура закусил губу и закинул голову назад. Нио дал ему немного времени привыкнуть и толкнулся глубже. Так, неглубокими толчками, он полностью оказался внутри. Сейичи лишь пытался не думать о боли. Чтобы помочь Юкимуре расслабиться, Нио начал ласкать его член, чем облегчил себе проникновение в нежное тело капитана. Нио постоянно увеличивал темп. Художник лишь довольно постанывал, потому что все толчки приходились по простате. Он пытался держать себя в руках, не толкаться бедрами навстречу, не стонать так громко и сладострастно, потому на спине Масахару появлялись царапины от ногтей его любовника.       — Сильнее, Ангел, пожалуйста, сильнее! — просил Юкимура, и Нио подчинялся. Блондин никогда и не подозревал, что его капитан может быть таким распутным. Оргазм накрыл обоих, Нио кончил в Юкимуру, а Юкимура себе на живот. Они лежали, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Первым сел в постели Нио и принес со стола Юкимуры влажные салфетки (поскольку Юкимура часто рисует, ему в комнате они необходимы). Они вытерлись и так и уснули.       Все это время Санада не мог уснуть. Поскольку его комната находилась рядом с комнатой Юкимуры, он слышал все, что там происходило. Конечно, ему было тяжело, ведь он любил Юкимуру. Любовь любовью, но и об этом аспекте отношений он тоже не забывал. Он часто мечтал, что признается Юкимуре в своих чувствах, и тот непременно ответит взаимностью. Но сейчас все его мечты разлетелись вдребезги. Теперь у Юкимуры есть любовник. Санада не сомневался, что Сейичи влюблен, потому что иначе Геничиро не пришлось бы слышать все эти вздохи и стоны.       Теперь Нио иногда оставался ночевать у них. В такие ночи не до сна было не только Нио и Юкимуре, но и Санаде. Он уже проклинал тот день, когда ему показалось хорошей идеей уехать от родителей и пожить вместе с Юкимурой и Янаги.       В следующую субботу, когда Санада вернулся домой, он заметил у порога две весьма вместительных сумки. Пройдя в гостиную, он увидел Янаги таким растерянным, каким ещё никогда его не видел.       — Янаги, что случилось? Чьи это сумки у нас на пороге? — судя по состоянию Янаги, к ним приехал погостить, как минимум Тедзука, а как максимум вся команда Сейгаку.       — Сходи к Сейичи и спроси его, — тихо ответил тот, всё ещё находясь в шоке. Санада поднялся наверх и постучался в комнату Юкимуры, но потом решительно открыл дверь. На него уставились две пары глаз — Юкимура был со своим постоянным спутником.       — Как же хорошо, что ты зашел, Санада, — почему-то обрадовался темноволосый юноша. — Я совсем забыл вам сказать. Теперь Масахару будет жить с нами, — Санада даже не знал, как ответить, потому что в голове крутились сплошные нецензурные выражения.       — Я вижу, как ты рад, — в голосе Юкимуры почти не было яда. — Будь добр, принеси сумки Масахару сюда. Они в прихожей, — Санада остановился как вкопанный.       — Я сам принесу, — сказал Нио, вставая с кровати.       — Я тебе помогу, — сказал Юкимура.       — Не утруждай себя, Сейичи, — ответил блондин, поцеловав своего любовника в губы. Это вывело Санаду из оцепенения, он просто развернулся и ушел. Он думал, кто из этих двоих решил, что им пора жить вместе? Ему почему-то хотелось, чтобы это был Нио. Ему иногда так хотелось избить его, но он не мог этого сделать, ведь скоро Канто, а потом национальные, и они просто обязаны выиграть, а без одного игрока «платиновой пары» им будет трудно одолеть «золотую пару» Сейгаку.       Было невыносимо видеть расхаживающего по квартире с довольной ехидной улыбкой блондина и счастливого Юкимуру рядом с ним.       Хоть Сейичи и выглядел счастливым, но стал каким-то нервным. Может от постоянного недосыпа (страсть, гормоны)? Но на кого было действительно страшно смотреть, так это на Санаду. Если и дальше будут такие тренировки, то участники команды Риккай Дай просто попадут в больницу от чрезмерных нагрузок. Но как только кто-то хотел возразить фуко-бучо, то тот смотрел на него, что казалось ещё чуть-чуть, и его глаза начнут метать молнии. Единственный, кто мог усмирить Санаду был Юкимура.       Однажды участники команды стали свидетелями интересной сцены после очередной тренировки.       — Санада, мне что, назначат кого-нибудь другого на место вице-капитана? — спросил Сейичи.       — С чего бы вдруг? — спросил удивленный Геничиро.       — Мне нужно, чтобы все участники в команде были в порядке, а твои нагрузки, это слишком, — ответил Юкимура. — И ещё, научись не срывать свою злость на них.       — Какую такую злость?! — Санада уже настолько разозлился, что собирался накричать на Юкимуру. Но тут рядом оказался Нио.       — Масахару, я сам могу разобраться с этим, — Юкимура нежно поцеловал блондина. Все участники команды впали в ступор. — Пошли, Санада, — обратился синевласый к нему, взяв в руки ракетку. Все, конечно же, пошли следом, ведь нечасто увидишь матч между капитаном и вице-капитаном. Все с интересом смотрели матч, но то и дело шептались о поцелуе Юкимуры и Нио. Матч окончен, 6-0, даже техника «Fuu Rin Ka In Zan Rai» не спасла положение. Полубог почти играючи выиграл у Императора.       — Знай своё место! — в тишине голос Юкимуры прозвучал особенно ясно. Санада замер и смотрел на Юкимуру удивленными глазами. Капитан никогда не позволял себе так говорить с кем-либо из команды. Он всегда находил подходящие слова, всегда был обходителен, тактичен, мягок. Голубые глаза смотрели в карие некоторое время. Но потом Юкимура отвернулся и пошел в раздевалку, остальные пошли следом, лишь Янаги остался с Санадой, которого этот взгляд почти пригвоздил к земле.       — Пойдем, Геничиро, уже поздно, — сказал Янаги, положив руку на плечо брюнета. Санада, казалось, не слышал его, но послушно пошел в раздевалку. Когда они вернулись домой, было слышно, как на кухне Юкимура, готовя ужин, весело разговаривает со своим возлюбленным, будто не было ничего: ни ссоры, ни матча, ни последней фразы капитана.       Санаде было невыносимо сидеть с ними за одним столом, видеть горящий взгляд Нио и отвечающий ему кокетливый взгляд Юкимуры.       Санада знал, что совесть у Масахару уже давно атрофирована, но надеялся, что хоть у Сейичи она ещё осталась. Но его надежды не оправдались, когда он однажды зашел в гостиную. Нио сидел на диване в шортах, на его коленях в домашнем кимоно, которое теперь уже обнажало белые плечи своего владельца, Юкимура. Конечно, полы кимоно скрывали их ниже пояса, но стоны капитана и вздохи Трикстера определенно давали понять, чем они заняты.       Ладно бы они занимались этим только дома, но они делали это и в школе.       Как-то раз Санада уже после тренировки, когда все ушли, хотел вернуться в раздевалку за своей тетрадкой по алгебре. Перед тренировкой он попросил Янаги кое-что ему объяснить и оставил её на шкафчике.       Он вошел в раздевалку и так и замер в дверях. На скамейке сидел Нио лишь в одной расстегнутой рубашке. Его ноги были разведены и перед ним на коленях стоял Юкимура. Нио еле слышно постанывал от удовольствия. Одну руку он запустил в волосы капитана, притягивая источник удовольствия ближе к своему паху. Юкимура при этом то ли готовил себя к продолжению, то ли так хотел удовольствия, что входил в себя пальцами. Они выглядели так пошло, что Санада тут же оттуда ушел.       Он подумал, что на месте Нио он бы так не поступил. Он не позволил бы Юкимуре встать перед ним на колени и делать это. Он бы сам встал на колени перед Сейичи. Он бы не хотел этого видеть и знать, но уже не мог просто так забыть.       Потом их вместе всё в той же раздевалке увидел Кирихара. Он вечно забывал там какие-нибудь вещи. В этот раз он зашел, но увидев то, что увидел, забыл за чем. Сначала он услышал стоны и подумал, что может быть капитану плохо и заглянул в душевую. Юкимура стоял, уперевшись руками в стену и расставив ноги, позади него стоял Трикстер. Кирихара был не настолько глуп и наивен, чтобы не понять, чем они заняты.       Геничиро не мог поверить, что Нио испытывает к Юкимуре те же чувства, что и Полубог к Трикстеру. Он вообще не верил, что для блондина это значит что-то большее нежели развлечение, просто секс и ничего более. А вот капитан выглядел влюбленным по-настоящему, и от этого щемило в груди. Ведь когда «ангел» наиграется, он бросит художника. Юкимура на самом деле очень чувствительный и ранимый, он будет тяжело это переживать. Если это случится до Канто, то на плечи Санады ляжет и подготовка команды и утешение Юкимуры. Сможет ли Сейичи выйти на корт с разбитым сердцем? Если Нио причинит Сейичи хоть каплю боли, брюнет его живьем закопает.       Но пока в этих отношениях царили гармония и взаимопонимание. Юкимура стал часто рисовать — теперь у него появилась «муза» (или правильнее «муз»?). А Масахару мог расслабиться только наедине с Юкимурой, не надевать улыбку Трикстера так хорошо всем известную, а улыбаться по-настоящему, искренне, или вообще не улыбаться, задумчиво любуясь красотой своего любовника.       Часто Санада смотрел на блондина, пытаясь понять, что мог Юкимура найти в нем такого, что позволил ему делать с собой по ночам всё, что Нио захочется. Наглый хищный прищуренный взгляд голубых глаз, ехидная ухмылка, родинка под правым уголком губ, белоснежные волосы, по-прежнему собранные в хвостик.       Но их роман всё длился и длился, они, кажется, даже и не думали о расставании.       Санада не мог уснуть. Почему-то ему было тревожно. Он спустился вниз, на кухню, попить воды и услышал крик Нио. Именно крик, от боли. Подойдя к дверям, увидел, что в комнате Юкимуры горел свет. Он приоткрыл дверь, чтобы увидеть, что происходит внутри. На кровати лежал Нио с ножом в груди в области сердца, рядом, с ангельской улыбкой, сидел Юкимура. Он выглядел одержимым. Санада хотел войти в комнату, но цепочка на двери мешала ему. Юкимура осторожно вытащил нож из тела Нио и с удовольствием наблюдал, как на белом теле его Ангела расцветают кровавые цветы, как стекают по лезвию ножа рубиновые капли. Но все это затмило то, что дальше собрался делать капитан. Санада отчаянно пытался войти и остановить это безумство, потому что Юкимура направил нож в свое сердце.       — Юкимура! Не делай этого! — закричал он. Но тот воткнул нож и упал в объятья Нио.       Санада бросился в комнату Янаги.       — Янаги! Скорее! — он стащил с него одеяло. Янаги проснулся и встал с кровати. Внимательно посмотрел на своего друга.       — Так он все-таки это сделал… — вздохнул он.       — Так ты знал! Мерзавец! И даже не остановил его! — по щекам брюнета текли слезы от беспомощности. Он в ярости бросился на Ренджи с кулаками, но тот легким ударом ребра ладони по шее остановил его. Санада без сознания упал у его ног.       Когда он пришел в себя, то оказался связан. За окном все еще было темно.       — Янаги, ты что, не понимаешь?! Мы должны позвонить в полицию, в скорую… — закричал он.       — Нет. Мы не будем никуда звонить. Я знаю, что он задумал. Если все будет так, как он хочет, то они оба будут жить. Если же он ошибся, то мы позвоним в полицию и в скорую. Хотя, скорая нам тут не поможет. Но до рассвета мы ничего не будем делать, — Янаги почему-то был спокоен, что дико злило Санаду. Их команда может лишиться капитана и одного из игроков «платиновой пары», а это равносильно проигрышу на Канто и на национальных, а он так спокоен. Да и потом, зачем Санаде эта жизнь без Юкимуры?       — А что он задумал? — наконец спросил брюнет.       — Я не знаю, с чего ему в голову пришла идея о вечной любви, да и мало того с Нио. Но я знаю, что он нашел где-то страшный кровавый ритуал, чтобы быть всегда вместе и любить только друг друга. Суть в том, что если в ночь новолуния убить себя и возлюбленного, то, если они по-настоящему любили друг друга, вроде как ангел совершит чудо, и они оба оживут. Если же нет, нам останется лишь их похоронить, — Ренджи устало сел на диван.       Санада уже понял, что потерял Юкимуру навсегда. Нио не мог по-настоящему любить художника. Господи, меня прости, пощади убийцу, ты на волю отпусти дух мой, словно птицу, но Господь хитер и тих, душу мою прячет, и тихо на руках моих ангел мертвый плачет. (O.D. «Покаяние»)       Первые лучи проникли в гостиную, где Санада неотрывно наблюдал, когда же на востоке забрезжит рассвет. Янаги все это время был тих и печален — он тоже понимал, что Юкимуру им не спасти. Ренджи развязал Санаду, и они вместе направились в комнату их капитана. Дверь снова полностью не открылась — мешала цепочка. Но они и так видели, что Сейичи лежит в объятиях Нио. Они оба спали, живые, крови нигде не было, как и ножа в груди темноволосого юноши.       Ренджи заметил у Геничиро слезы на глазах. Но он улыбался. Он еще не понял, что все равно потерял Юкимуру навсегда.       — Янаги, они живы, видишь?! Живы! — сказал он, как только они вернулись в гостиную. Но Ренджи молчал, он думал о том, что Нио… любит Юкимуру.       — Какая разница, Геничиро, если ты все равно его потерял? Только не говори, что ты его никогда не любил, а просто волновался за команду и победу на Канто и на национальных, — сегодня Ренджи был необычно для себя многословен.       — Главное, что он жив. Они ведь могут… — начал Санада.       — Ты меня вообще не слушал… — вздохнул Мастер. — Они всегда будут вместе, в этом и состоит суть ритуала.       Да, думая о том, что потерял Юкимуру, он упустил главное — каким станет тот, если будет жив. Санада поднялся и ушел к себе в комнату, ему всегда был легче страдать в одиночестве.       Когда он почти смирился с окончательным выбором Юкимуры, спустился вниз. Все как раз собрались обедать. Санада на секунду задумался:, а не избавится ли капитан от чар, если он убьет Нио? Но потом подумал, что никогда не причинит Сейичи боли, которую испытывает сам. Он полностью смирится, но это произойдет очень нескоро.       Думая об этом, теннис казался ему чем-то абсолютно неважным. Неважно, выиграют они или проиграют, ведь он уже проиграл и кому?! Тому, кто постоянно носит маску ангела.