My Black Rose

      На землю тихо опускалась ночь. На улице было безветренно, но холодно и чувствовалось в воздухе пустота и одиночество, словно смерть унесла жизнь близкого тебе человека. Каждый день кто-то да умирает, но ни одна из судеб этих людей, покинувших наш мир, не волнует Ее. Она всегда была сама по себе, словно уличная кошка, избравшая одиночество. Ее не волновало чье-то мнение, даже родной матери, она просто подчинялась правилам и традициям. Вольна была творить то, что ей заблагорассудится. Сердце закрыто для всех, но не для значимого для нее человека. Мысли надежно охранялись чарами окклюменции. Мечты ее ... никто бы и не подумал, что Она умеет мечтать. Ее истинные страхи были секретом и надежно прятались в самой глубине ее сознания, но лишь взгляд ее выдавал, выдавал все, что она чувствовала, испытывала, переживала. Так и в ту ночь, когда Он умер от ее же руки. В ее глазах была боль, непонимание и раскаяние, они будто говорили «прости, я не хотела, я не знаю, как так получилось», а на его устах была кривая усмешка, да только взгляд был грустен, словно понимал, что его жизненный путь заканчивается. Глупая, не сразу осознала, что произошло и не хотела понимать. Впервые в жизни не воспользовалась непростительным заклятием, использовавшиеся возможно сотню раз. Простой «экспеллиармус» оборвал его жизнь. Двое равных между собой, похожих друг на друга, но таких разных в представление об идеалах и достижении целей.       Тихо шелестели юбки платья при ходьбе. Она шла медленно, с горделивой осанкой, вздернув подбородок, но шла так, словно идет на эшафот. Темно, но для нее это не помеха, после стольких лет, сидя в Азкабане она научилась видеть в темноте и разучилась бояться. Что ей пьяные бродяги, типы с нечистыми помыслами, стремящиеся обокрасть, убить, когда там, в холодной камере каждый день был риск потерять остатки разума, а то и жизнь. Проходя мимо надгробий как новых свежих, так и старых, потертых и разломанных от времени и дождей, она уверенно направлялась к самому дальнему кенотафию, расположенному отдельно от остальных.       Здесь всего лишь установлена могильная плита, но под ней ничего, ибо даже хоронить было нечего. Проклятая Арка забрала его себе, оставив лишь на память слезы и горечь. Ей не одной было больно в ту ночь, не она одна утратила единственную и последнюю связь с «семьей». Просто брат? Нет, гораздо больше. Он – отец и мать, совесть и порок, он безрассуден как моряк, и так наивен как ребенок. Он проживал каждый день так, будто завтрашний день последний. И этот день наступил.       Прошел всего лишь год с его смерти, но для нее словно прошли десятилетия. Она ходит сюда не часто, только тогда, когда ей одиноко и больно. Она приходит сюда молиться, ибо он был для нее единственным Богом. Я иногда нахожусь рядом и вижу, как сгорбленная от груза вины женщина исповедуется холодному камню. Молитвы прерываются всхлипами и просьбами о прощении. Порою разум оставляет ее, и вместо молитв я слышу рассказы о прекрасном будущем, которого не будет. Никогда.       Раньше было лишь презрение к мальчишке за нечистую кровь и связь с маглорожденными, а теперь я вижу гнев и ненависть во взгляде. Она винит его за любовь и привязанность. Разгневанная и обессиленная, не винит меня, даже думать об этом не смеет, невзирая на то, что в этом есть и моя вина. Кто бы мог подумать, что он помчится спасать своего мальчика, последнее напоминание о той жизни, где все было легко и прекрасно. Забыв об осторожности, пропустит удар вполне безобидным заклинанием.       Беллатриса – женщина воительница, такие как она не умирают лежа в постели в окружении внуков и детей, такие как она, умирают на поле битвы, находясь в первых рядах и смеясь самой смерти в лицо.