One More Night

Эдвард: You and I go hard At each other like we going to war You and I go rough We keep throwing things and slamming the doors You and I get so Damn dysfunctional we stop keeping score You and I get sick Yeah I know that we can't do this no more. (c) Maroon5 - One more night Мегаполис никогда не спит. И дело не только в  том, что в этом городе много "ночных существ", да будь тут все поголовно обыкновенными людьми - жизнь тут кипела бы так  же бурно и красочно, как и сейчас. Когда суетной рабочий день сменяется похотливым неоновым вечером, Эниси приобретает совсем иные оттенки. Создаётся ощущение, что тот город днём и этот город ночью - два совершенно разных места. Другие люди, другие пейзажи и даже запахи, что витают в воздухе. Если днём небоскрёбы сверкают бликами от солнца, полыхая яркими апельсиновыми цветами, то сейчас архитектуру просто не узнать - неоновые змеи, что оплетали каждое здание, придавали, казалось, даже иную форму всё тому же строению. Люди, что суетятся по улочкам днём, затянуты в костюмы и погружены в тяжкие мысли о труде. В то время как люди ночного Эниси никуда не спешат. Их тела облачены в самые разные наряды самых разных расцветок. И вместо кейсов с документами у них бутылки со спиртным и тлеющие сигареты. Эдвард обожал ночь и то место, в которое превращался город после захода солнца. Уличные фонари зажигались, вызывающе и зазывающе вспыхивал неон над каждым похабным магазинчиком и затхлым баром. Эд был созданием ночи, ему комфортнее всего было во мраке бродить, сверкая парой флюминисцирующих глаз от своей звериной сущности. Он и работку себе взял специально, чтобы дремать днём, прячась от солнца в своём убежище, а ночью бодрствовать. Но сегодня Эдди вышел не на службу, а просто чтобы как следует оттянуться. Кимми усвистал на свой очередной супер неадекватный концерт. И пока музыка занимала все его мысли и держала в узде, Эд мог расслабиться и выпить в баре пару тройку порций горячительного. Может, подцепить кого-нибудь, да просто развеяться, в конце концов. Он работал за двоих и заслужил отдых. Уже на подходе в клуб с говорящим названием "пьяная фея", Эдди как следует подготовился. Он сделал себе дорожку белого порошочка дома, а теперь ещё догнался тут, смачно так вдыхая прямо из колпачка, сколько позволяли вдохнуть лёгкие. Закашлял, прижимая тыльную сторону ладони к пострадавшей ноздре и стёр рукавом чёрной кожаной куртки, одетой поверх белой майки алкоголички, слёзы с единственного плачущего глаза. Слизистую обожгло, горький ком рухнул в глотку, а в мозг ударил светлый ясный и бодрящий "бум!". Так что в клуб он завалился уже хорошенький. Как это частенько бывает, как только Эд утолил свою жажду движухи на танцполе, его прорвало на болтовню. Так он ненавязчиво втёрся в одну из компаний, что-то тут явно отмечающую. Он быстро влился в коллектив и хлестал уже всё, что только ему протягивали из разных фужеров, сыпя шутками и доводя до оргазма всех слушателей своим хрипловатым бархатным тенором. Он стал центром внимания так быстро, что сам от себя не ожидал, но купаться в лучах всеобщего обожания ему нравилось. Но и это начинало наскучивать, хотелось... огонька. И тот, как по заказу, замельтешил на горизонте. Придя с другой компанией, у барной стойки замаячила белобрысая макушка и Эдвард бессознательно хищно облизнул пересохшие губы. И, не сказав ни слова своим новым приятелям, он рванул с диванчика к стойке, вставая с блондином рядышком. О, Эд был уверен, что это никто иной, как Амаи де Винтер - сахарный мальчик. Ох, как же Эдвард его ненавидел  - просто на дух не переносил, снова неосознанно морща нос, словно брезговал дышать с ним одним воздухом. И это при том, что Эдвард сам к нему подошёл. Просто от Амаи шло такое отторжение организма, что это только сильнее притягивало. Ну и поскольку Эд ещё и был накачан под завязку чем только можно, он просто не смог отказать себе в удовольствии поиграть на нервах, выдержке и рёбрах белобрысого. Ох, он узнает его из тысячи. Не то, чтобы длинноволосых блондинов водилось мало в Эниси, просто Винтер выделялся. Хотя, быть может, так было только в глазах Дютрокса старшего. Эта фигура, эта манера держать осанку, эти жестикуляции и, конечно же, этот очаровательный курносый профиль, который, собственно, и привлёк внимание гиена. Эд так ненавидел мистера совершенство, что готов был удушить того прямо тут, у барной стойки, пока тот делает заказ. Или обнять и трахнуть на этой же барной стойке... пока бармен мешает ему его заказ. Сложно было понять свои чувства, но то, что они были невероятно сильными сомневаться не приходилось. Эти двое уже испытывали границы своих пламенных натур, так что знали, что будет между ними дальше и сколько ущерба это принесёт мебели заведения, в котором они сцепяться. - Ама-а-аи, - протянул Эдвард, встряхивая копной рыжих вспотевших волос. Затем пальцами расчесал волосы со лба назад, ухмыляясь и продолжая бессознательно облизывать губы, пялясь прямо в глаза Амаи, иногда лишь сползая взглядом до его губ и чуть ниже, лапая одним только животным похабным взглядом. Но Эдди не был уверен, что он хочет именно трахнуть Винтера, а не вскрыть его грудную клетку, развешивая кишки и почки как гирлянды на новый год. Хотелось верить, что на этот раз они нагрубят друг другу так, что никогда больше не пожелают встретиться друг с другом взглядами. Но краешком остатка здравого смысла или простой логики, Эдвард понимал, что всё это бесполезно и эти изматывающие мучительные отношения будут продолжаться, потому что ни один из них не может сказать "нет" другому... Амаи: Музыка глушила не только уши, но и сами мысли. Она гремела, казалось, в самом сердце, сбивая с ритма, заставляя биться его чаще, будто возбужденно. Вокруг было множество людей и нелюдей. Вердоны, оборотни, фурии, инкубы, феи - все были вокруг и будто каждый в себе, никто никого не трогал, оставаясь в пределах своего личного пространства. Амаи не помнил, каким ветром его занесло в незнакомый клуб после тяжелого рабочего дня, в ходе которого он был нагружен под завязку. Вполне возможно, его затащили и бросили здесь "добрые" коллеги. Он не был в этом уверен, потому что из-за недосыпа, постоянной нервотрепки в участке и мелкими разборками в офисе, границы дней начали стираться, воспоминания путались, а тело требовало разрядки. Оно хотело обдолбаться, напиться и трахаться ночь напролет. Или просто подраться, измочалить чье-то тело, сбить костяшки до мяса и измазать белые ботинки в чужой крови. Амаи тряхнул беловолосой головой, отгоняя странные ассоциации, огляделся вокруг, изучая посетителей и выводя на барной стойке пальцем с длинным ногтем какой-то узор. Кто-то сегодня явно что-то отмечал, потому что в клубе алкоголь лился рекой, молодые парнишки девчачьей наружности в униформе ходили с подносами, таская на них яркие таблетки, похожие на россыпь калейдоскопа. Амаи, может, и попробовал бы эти "конфеты счастья", но знал, что его от них не вставит, даже заглоти он целую горсть, заливая все чистым спиртом. Только глотку обожжет, да утратит железный контроль над василиском, который радостно начнет крушить все и закусывать смазливыми парнишками, может, и тем парнем. Рыжеволосым. Дютрокс... сссука... Амаи заметил своего заклятого друга задолго до того, как тот обернулся, будто почувствовал взгляд змея. Ссутулившись и нависнув над барной стойкой, как коршун, де Винтер сцепил пальцы в замок, сжав их до побеления, пытаясь успокоиться. Он даже глаза прикрыл, боясь, что зрачок обернулся вертикальным, а белки заволокло смертельной зеленью змеиной магии. С этим надо было что-то делать. - Заказ делать будем? - его отвлек бармен в веселом цилиндре, разукрашенным, судя по всему из баллончика по лаковой поверхности. - Лонг Айленд. Чего спрашиваешь? В первый раз что ли? - прошипел Амаи, прищурившись. Бармен пожал плечами, усмехнувшись, и отправился мешать коктейли, а василиск едва не зашипел от злости, услышав за своей спиной знакомый бархатистый голос с лающими интонациями, будто Эдвард всегда был на грани обращения в гиену. Амаи помнил, как этот рыжеволосый бес обращался. Воя и рыча на разные голоса, буквально разрывая на себе кожу и собственноручно выламывая свои кости, чтобы быстрее влезть в шкуру бурого хищника. Это было жутко, но чарующе, и де Винтер раз за разом вспоминал оборотня, хотя хотел вырвать из памяти любое упоминание об этом ублюдке, который уничтожил столько нервов в его голове и переломал столько костей, что вполне мог бы быть записан в кровные враги всего итальянского рода. Но никто, кроме них двоих, не знал об этом. О мучительной боли срастающихся мышц, о кровавых рисунках, остающихся на стенах в помещении, где им "повезло" встретить друг друга, о садомазохистской заботе друг о друге, когда противник уже не может подняться и просто блюет кровью из измочаленных внутренностей. Эдвард всегда умудрялся дотаскивать его до дивана, а потом валился рядом и ржал, как идиот, словно ему не было больно. Потом он зализывал свои раны совершенно по-собачьи, а Амаи морщился и сдирал кожу, чтобы ткани быстрее восстановились, так по-змеиному. И вот сейчас, в этом баре, блондин снова услышал знакомый голос, пробирающий до костей, до самых темных уголков души. - Ама-а-аи, - протянул Эдвард, оказавшись внезапно близко. Так, что василиск ощутил его дыхание на собственных губах. Взгляд глаза в глаза. Амаи прищурился, наблюдая за движениями оборотня, будто тот сейчас планировал на него наброситься. Никто не знал наверняка, кому из них первому снесет крышу, и он кинется к другому то ли с намерением заткнуть рот грубым поцелуем, то ли чтобы впечатать кулак в солнечное сплетение. Амаи оторвался от сладких мыслей о расчлененке и рыжеволосой голове, валяющейся отдельно от тела, облизнул губы на автомате, не замечая, что повторяет жест Дютрокса. - Э-э-эдди. Удивительно видеть тебя в вертикальном положении в такое время. - Амаи сладко улыбнулся, будто был рад его видеть. Будто совсем не хотел схватить за волосы и ударить лицом о барную стойку, разбивая нос. Будто и не хотел притянуть к себе за шиворот и до крови укусить за нижнюю губу. Эдди: "But baby there you again, there you again making me love you Yeah I stopped using my head, using my head let it all go Got you stuck on my body, on my body like a tattoo And now I'm feeling stupid, feeling stupid crawling back to you So I cross my heart, and I hope to die That i'll only stay with you one more night And I know I've said it a million times But I'll only stay with you one more night" (c) Maroon5 - One more night Зачем он подошёл к василиску, он и сам не знал... или всё-таки знал? Иногда Дютрокс сам не понимал, где он действует импровизируя, а где - с точным дьявольским расчётом, Потому что какая бы жопа с ним не случалась, он умудрялся в конце понять, что всё шло по его плану и закончилась ровно так, как он на то рассчитывал. Но в случае с Винтером сомневаться не приходилось. Они с ним уже тысячу раз проходили это, достаточно много, чтобы перестать называть эти столкновения случайностью или совпадением. Дютрокса тянуло к этому беловолосому пареньку потому что от того веяло проблемами. О да, запах опасности, который он ни с чем не спутает в своей жизни кружил голову. И помимо всяких психотропных веществ, в крови должен был быть адреналин. Чтобы он щекотал нервы и заставлял сердце под рёбрами биться хотя бы на один такт быстрее привычного. И до тех пор, пока хоть что-то ещё будет горячить разум этого гиена, он будет потакать своим слабостям и получать это удовольствие, каким бы странным и порой садо-мазохистским оно ни было. Наконец что-то из того что он принял начало действовать или Эдди просто так показалось, потому что поймать хоть одну мысль, подумать о чём-нибудь кроме Амаи ему всё никак не удавалось. И ему это чертовски нравилось! Музыка струилась почти осязаемо, воздух был подобен по плотности воде, но больше всего удовольствия получали зрительные рецепторы старшего Дютрокса, когда тот пожирал взглядом блондиночку перед собой. Эдвард уставился в красивые змеиные глазки своего старого знакомого почти впритык. Он почти задыхался от их совместного горячего выдоха. Конечно, он не намеревался так близко подходить, наклоняться и прислоняться к парню, но не справился с управлением собственного тела и хорошо ещё просто на Амаи не завалился. Но в этом он, конечно, не признается, сделав вид, что всё так и задумал. Что именно так стремительно и так близко и намеревался подойти с самого начала. Тем более такая крошечная дистанция подогревала кровь ирландца сильнее, чем весь выпитый им алкоголь в неизмеримых количествах. Эд упёрся рукой в барную стойку, чтобы не потерять равновесие окончательно. Всего на мгновение закружилась голова, но это довольно быстро прошло. Ему вдруг стало нестерпимо жарко и он не мог понять, это алкоголь, это наркота или это присутствие Амаи так на него действовали. Помахав воротом своей кожанки, дабы хоть какой-то ветерок подул на его разгорячённое тело, не долго думая, Дютрокс стянул её с себя, кинув в бармена и следом полетела и его майка, которую он уже прилично так залил спиртным. На ней красовались разноцветные узоры от пролитых коктейлей и Эдвард решил, что лучше будет ходить полуголым, нежели в этом дерьме. Логично, чо. Удивительно только, что барист ни слова не сказал. Хотя чего удивительного? Эдвард тут уже не в первый раз кутит и к таким выходкам рыжего засранца он уже привык. И воспринимал это тихо, мирно, записывая на его счёт разбитую посуду и поломанную мебель в случае если тот совсем разбуянится. Подтянув за ремень свои джинсы чуть повыше, ибо те уже почти до самых колен сползли, он усмехнулся и сгрёб с пролетавшего мимо подноса парочку круглых таблеток. И, всё так же молча пялясь на Амаи, положил её себе на язык. Одну сначала, затем вторую и третью. Чуть помусолил, потерев о дёсны и проглотил, снова ухмыльнувшись, но всё так же ничего не сказав. Ему гораздо больше нравилось слушать голос Амаи, чем музыку вокруг, хотя тяжёлые басы заставляли каждый орган внутри него содрогаться в экстазе. Ох, а как он произносил его имя! Волна мурашек пробежалась по спине рыжего ублюдка и он резко смахнул коктейль Амаи со стойки, снова приближаясь к нему, почти угрожающе. Наклонил голову чуть влево, затем чуть вправо, словно что-то мешало ему подобраться ближе к блондину и шмыгнул носом, выпрямившись обратно. Глаза его как-то не по-доброму заблестели, точнее сказать, как-то по-животному. В неоновом полумраке под одним из углов поворотов его головы, можно было увидеть, как его глаза подсвечивают белым, но ещё один поворот и всё снова как-будто бы нормально. Будто это глаза обычного человека, а не сумасшедшего оборотня. - Ох, Амаи... - прошептал его имя вновь, сорвавшись на более учащённое дыхание и прикрыл глаза, снова медленно облизывая свои губы, не совсем адекватным взглядом гуляя по личику Винтера. - Амаи... Амаи, Амаи, Амаи, Амаи... - Эдвард покачал головой, снова наклоняясь к его лицу и ничуть не скрывая того, что он делает, наклонился к его шее, проводя кончиком носа ему за ушком, вдыхая аромат его кожи. - Какое сладкое имя... ммм... - Дютрокс снова облизнулся и снова совершенно бессознательно, щекоча своим дыханием нежную бледную кожу на шейке паренька. - Я удивлён что ты здесь... что ты... в вертикальном положении, хотя я рядом... Амаи: Амаи задержал дыхание, чтобы не вдыхать гремучую смесь алкогольных испарений, табака и шмали, которой буквально несло изо рта оборотня, стоящего напротив. Василиск никогда бы не признался даже самому себе, что, стоило ему всего несколько секунд постоять вплотную, почти касаясь губами чужих губ и вдыхая всю эту гадость, как его самого несло гораздо сильнее, употреби он все это самолично. Но этого никто не знал. Ни того, что де Винтера пьянил этот вечный запах опасности и отвращения вперемешку с похотью, ни того, что Дютрокс был для него настоящим наркотиком, и каждая встреча с ним была болезненно-прекрасной, раскрашенной ярко-алой похотью и ослепительно белой болью. Амаи прищурился, наблюдая. Он будто застыл, вглядываясь в знакомые черты, словно примеривался, куда ударит в первую очередь, если снова сорвется. Эти губы, такие яркие сейчас, их хотелось разбить, вскользь пройтись костяшками, чтобы кожа лопнула, а по подбородку потекла кровь, аромат которой пьянил круче любого алкоголя. Амаи вгляделся в блестящие глаза оборотня. Он знал, к чему это приведет, но все равно поднял голову, чтобы столкнуться взглядами и тут же потерять контроль над своей змеиной ипостасью. По телу прошла дрожь, но Амаи вовремя отвернулся, вздохнул глубоко, отодвинувшись от Эдварда, чтобы не дышать его дыханием, и не опьянеть. Это было бы проигрышем до начала драки, а прогибаться без боя под ненавистного оборотня Амаи не собирался. Музыка гремела, будто сорвавшись вслед за самоконтролем. Какая-то дикая помесь джаза и дабстепа вбивалась в подкорку мозга, туманя сознание и вырывая наружу агрессию в перемешку с желанием. Амаи еще не понял, желание чего именно это было, но, ловя взгляд оборотня, он только крепче сжимал кулаки, чтобы не сорваться раньше. Будто в карточной партии, он наблюдал, ожидая, когда противник ошибется и подставится. И Эдвард сорвался, как василиск и ожидал. Губы растянулись в плотоядной змеиной ухмылке, обнажая клыки, с которых только яд еще не капал. Он мог терпеть все, что угодно - подколы, дружеские и не очень шутки, горячее тело вплотную, от которого мурашки, чужое дыхание на губах, но разбитый бокал с коктейлем был перебором. Амаи сам по себе был человеком не вспыльчивым, но Эдвард будто срывал с его принципов все предохранители, сминал комплексы и опасения, а потом их же вбивал обратно весьма своеобразным способом. Кулаком или членом - было неважно. Главным фактом было то, что каждый раз Амаи заводился все быстрее, буквально с полоборота, он уже был готов драться, доказывая свою точку зрения, отвоевывать право не прогибаться каждый раз под того, кто считал себя круче и сильнее. Но сейчас бешенство василиска выдавал разве что нос, которым он со свистом втягивал воздух, а потом через зубы с шипением выпускал, прищурившись, смотря на оборотня и мечтая прямо сейчас схватить за волосы и ударить. Сильно, не сдерживаясь и не просчитывая свои силы, просто кулаком сразу в лицо, стирая эту наглую ухмылку. И плевать, что это опять понесется по знакомому сценарию. К разбитым лицам, поломанным ребрам и разгромленному клубу. К рычащей огромной гиене, скалящей свои клыки и бегающий за дико ржущим блондином. Амаи никогда не позволял себе сорваться настолько, чтобы обратиться в василиска. В конце концов он не хотел никого убивать, зная, что и Эдвард остановится, когда повалит на пол и почти перегрызет горло. Клыки коснутся шеи, но челюсти, способные раздробить кости, не сомкнуться, только горячее дыхание и теплый язык коснуться кожи. - Ох, Амаи... - этот неадекватный взгляд, дрожащий то ли от ненависти, то ли от возбуждения голос. Бля... Дютрокс, да ты в говно... - подумал Амаи, сам не осознавая, что вздрагивает от того, как Эдвард произносит его имя. От этого хриплого голоса, который будто впечатывается в сознание. И повторяет раз за разом, словно назло, зная, как срывается дыхание, а желание мешается со злостью. По телу побежали мурашки от ощущения его губ совсем рядом, будто обжигающих кожу на шее. Амаи даже позволил себе на мгновение прикрыть глаза, зная, что Эдвард этого не увидит, вдыхая коротко и часто, ощущая грудной клеткой сердцебиение почти вплотную прижавшегося к нему оборотня. - Я удивлён что ты здесь... что ты... в вертикальном положении, хотя я рядом.. Амаи ухмыльнулся, одним четким движением оттолкнул оборотня, просчитывая силу и зная, что того в подобном состоянии отнесет к соседнему стулу и он больно ударится задницей о металлическую спинку. Де Винтер потянулся совсем по-девчачьи, как и любил всегда делать, специально дразня Дютрокса именно перед хорошим мордобоем, выгнувшись и протянув руки вверх, жмуря глаза будто в экстазе, переплетая пальцы. - Эдди... - Амаи ухмыльнулся, облизнувшись, наблюдая, как напрягаются мышцы на теле оборотня, когда тот поднимается. - Мне показалось, или это было предложение? - Пальцы василиска провели по чужой груди вверх, царапая кожу. - Может, тебе помочь прилечь? - Василиск наклонился совсем близко, выдыхая слова в губы Дютрокса сладко и нежно, пальцами сжав шею оборотня, вглядываясь в дикие глаза и предчувствуя его скорое обращение. Эдди: И вот вроде бы Эдди выпрямился во весь свой исполинский рост, слегка пошатываясь, но всё же, явно крепко держась на ногах. И могло показаться, что его минутные слабости прошли и он уже полностью держал себя в руках. Что он спокоен и рассчётлив, а вот воротящий мордашку Амаи уже близок к тому, чтобы рвать и метать, рвать и метать несчастного Дютрокса по всему бару раскидывая его кишки. Но это всё были происки наркотиков, что он нажрался под завязку, запивая литрами халявного для него сегодня алкоголем. На зверей вообще эта вся дрянь сильнее действует, а человека уже давно бы убило передозировкой, однако открытого, почему-то, ещё держало в сознании, хотя и явно в контуженом. Поведение Ди немного изменилось с того мгновения, как он подошёл к блондину. Конечно, он всегда был внезапным, но сейчас он то как-то заторможено реагировал, то резко двигался сплошными агрессивными рывками. Вот он стоит прямо, медленно спокойно вдыхая, но уже на выдохе его кулак впечатывается в барную стойку, заставляя лак трескаться, а дерево жалобно скрипеть под мощностью его удара. Затем он опускает голову и взмокшая рыжая чёлка ниспадает вниз, закрывая его взгляд. Только белоснежные зубки подсвечиваются неоновыми лампами, обводя чётким контуром каждый его растущий на глазах клык. Эта широкая, неестественно широкая чеширская улыбка пугала. После он и вовсе слегка ссутулился, совершенно неодыкватно прснув смешком. Его когти прошлись по столешнице, оставляя стружку лака и глубокие борозды, после чего снова стали обыкновенными ногтями. И только после этого Дютрокс снова поднял голову, сумасшедше выпученными глазами. А всё наркота и реакция Амаи на него. Да вы только гляньте, как пышит ядом эта бледная змея... как тут не завестись? Чувствуя опасность и воспринимая на уровне инстинктов это тяжёлое шипящее дыхание как шипение змеи, предупреждающей о броске, Эдвард готов был вилять хвостом, но тот, благо, пока не показывался. Тряхнув головой и разбрызгивая капли пота в разные стороны, он продолжал улыбаться. И пусть он просто мотал головой из стороны в сторону и его губы подрагивали в оскале, выглядел он более чем счастливым. Да его просто распирало через все щели и снова дышать стало неимоверно тяжело. Из гортани доносился то ли урчащий, то ли рычащий звук. Правда, не долго. Дютрокс снова нервно расчесал волосы пальцами, надвигаясь на блондина, снова стремительно сокращая между ними расстояние. Но тот, внезапно для Дютрокса, но вполне предсказуемо, оттолкнул его. И и так еле держащийся на ногах Эдди навернулся назад. Он всего лишь споткнулся о стул и упал на копчик. Было больше обидно, чем больно. Со всей его ловкостью и так нелепо шмякнуться - позор. Но нужно было заметить, что в видении самого Дютрокса, он сделал двойное сальто назад, пока падал. Все предметы вокруг дрогнули, двоясь, а то и троясь на пару мгновений. В мозг ударило новой волной экстаза и он дёрнул голову. На влажном блестящем от пота торсе отчётливо прочитались все кубики пресса, пока Дютрокс поднимался, тыльной стороной ладони вытирая, как ему показалось, кровь из носа. Давление скакануло, убитая слизистая дрогнула, но кровь всё же не пошла. Он с оскалом, уже серьёзным, а не улыбчивым, вернулся на исходную, но на этот раз Амаи сам к нему прильнул. Озадаченный крокут шумно выдохнул через ноздри, пытаясь остудить свой пыл, но получалось хреново... блондинчик сам напрашивался в гости. Сам напрашивался на хорошенькую взбучку. - А ты прыткая козявка... - урчаще протянул прокуренным хрипловатым голосом Эд. Напал дикий сушняк и под конец голос Эдварда даже похотливо скрипнул, в глотке не было ни капли слюны и Эд ни нашёл ничего лучше, чем позаимствовать влаги у Винтера. Тот держал его за горло и Эдди жопой чуял, что скоро ему вообще даже дышать не позволят, но разве его это волновало? Угрожающе рыкнув, широко раскрыв медленно меняющуюся пасть он впился в лицо Амаи. Одним рывком. Всего одним движением он молниеносно менялся на глазах. Да, изначально, со стороны, это выглядело как попытка страстно поцеловать блондина, но вместо этого в его губы и подбородок вцепилась клыкастая вытянутая пасть, а не мягкие бледные губы рыжего ублюдка. Глаза Дютрокса бешено горели серебром, светясь как пара ламп в черепушке, с насмешкой глядя в это вечно надменное личико, сейчас перекошенное... удивление от его болезненного сюрприза. Клыки Эдди упёрлись в скулы блондина и кровь заструилась по дёснам, орошая пересохшую от наркоты пасть гиена... Но кроме башки, отросшей вдоль позвоночника шерсти, да чуть более вытянутых ног и рук, в Эдварде ничего и не изменилось. - Прежде чем укладывать, пёсика сначала надо накор-р-рмить, - рычаще взвыл Дютрокс, прекрасный в своём безумии и тут же залился мерзким пронзительным смехом. Народ из клуба начал шустро сваливать... Амаи: Вены будто обожгло. Создалось ощущение, словно вся кровь резко превратилась в чистейший адреналин, который резко ударил по мозгам. Словно выжигая их азартом, чистой болью и желанием дать сдачи, еще сильнее, до сбитых костяшек, до черных гематом по всему телу, с которых потом будет так весело сдирать кожу, чтобы восстановиться быстрее. И каждый раз через агонию, убивающую почти все нервные клетки, заставляющую сердце судорожно выбивать бешеный ритм о выломанные к чертям ребра. Амаи едва не потерял сознание от ослепительной боли, которая яркой вспышкой буквально разорвала мозг, заставляя вцепиться в плечи оборотня напротив, чтобы не упасть и не оставить в его клыках ошметки кожи и мышц с лица. Что-то новенькое... - мелькнула насмешливая мысль где-то на краю сознания. Всю кожу будто стянуло куда-то к челюсти, опаленные болью нервы взвыли, прося Амаи хоть что-то с этим сделать, но парень замер, судорожно втягивая воздух точеными ноздрями, ощущая запах своей собственной крови, которая хлынула в горло крокуту, сейчас похожему на какого-то египетского бога. Натренированное человеческое тело с блестящей от пота кожей и голова животного, хищно вцепившегося белыми клыками в лицо василиска. Только эти детали сейчас отмечались где-то краем сознания, еще человеческого, того, что осталось, потому что все затопило змеиное. Амаи физически ощутил, как удлиняются клыки, которые вроде всегда были под контролем. На языке появилось знакомая горечь собственного яда вперемешку с кровью, заливающей глотку не только оборотня, но и самого блондина. - Прежде чем укладывать, пёсика сначала надо накор-р-рмить, - звучало, как издевка. Рычащая, подвывающая такая издевка в компании такого же садистски подначивающего смеха, будто говорящего: "что такого можешь сделать мне ты, чего не могу я?" Василиск отметил краем глаза быстро сваливающих в ужасе людей. Все же не каждый день увидишь полуобратившегося оборотня и парня с дикими рваными ранами на лице, оставшихся от клыков, который спокойно берет остатки чьего-то виски и вливает себе в глотку, чтобы перебить отвратительный привкус собственной крови. Разорванные губы, которые хоть и начали потихоньку восстанавливаться, обожгло по-хлеще, как если бы Амаи решил поцеловаться с пробирочкой серной кислоты. - Тебя накормить? Ты голоден, дорогой, да? - змей ехидно ухмыльнулся, старательно держа под контролем свои глаза, боясь ненароком угрохать заклятого друга, которого сейчас притянул себе, вцепившись в шерсть на шее, плотно так сжав пальцами, едва не вырывая клочьями. Может, Дютрокс был неудачником, но он будто сам сейчас подставился под укус змеиных клыков. Амаи вцепился основательно в язык крокута, кусая не то чтобы больно, скорее просто запуская зубы в мягкие мышцы, тут же впрыскивая этот свой противный яд, который не развился еще до смертельного, но определенные проблемы в восприятии реальности и в замедленности реакции вызывал. Блондин сделал шаг назад, резко отступая от Эда, отталкивая от себя для надежности, чтобы яд все же успел подействовать до того, как тот кинется еще раз, чтобы точно вырвать откуда-нибудь кусок мяса. Этого не хотелось. Амаи внезапно осознал, что боится его. Эту рычащую и скулящую сейчас махину, схватившуюся человеческими руками за звериную морду. И не потому, что Эд был выше его на голову, да и выглядел внушительнее. Скорее какие-то внутренние ощущения самосохранения не давали сейчас полностью отдаться драке, заставляли осторожно отступать, разве что не шипя и не облизываясь змеиным раздвоенным языком. Де Винтер зажмурился на мгновение, потому что кожу на лице тянуло нестерпимо, хотелось содрать ее к чертям, обнажая постепенно зарастающие новенькой чистой кожей мышцы на черепе. Руки так и чесались. - Как же я тебя ненавижу, Дютрокс! - прорычал Амаи, наконец, теряя последние остатки самообладания и кидаясь на уже вроде пришедшего в себя после укуса оборотня, проскальзывая под когтистой рукой и ударяя острым локтем куда-то в позвоночник, чтобы если не повалить на пол, то сделать больнее точно. - Каждый раз, где ты, там неприятности. Жрать хочешь? На, вот твоя жрачка! - казалось, что блондин свихнулся, наотмашь ударяя то кулаком, то тяжелым ботинком куда придется в ярости от собственной боли, которая все еще опаляла постепенно заживающее лицо, не замечая, как в некоторых местах кожа начала покрываться чешуей, предупреждая о скором обращении в василиска. Эдди: В баре начался полнейший хаос. Паника накатывала волнами по нарастающей. Не сразу, но народ понял, что происходит какой-то пиздец и надо сваливать, пока ещё есть такая возможность. Кто-то понял это раньше, кто-то позже. Кто-то свалил по-тихому, как будто бы по своей воле, а не из-за страха попасть под горячую лапу взбесившегося оборотня. Кто-то заторможено подумал, что участвовать в этом не хочет и даже попросить утихомириться взбунтовавшегося зверя у них нет желания. Из-за инстинкта ли самосохранения или из-за знания, что всё это будет бесполезно в случае с сорвавшегося с цепи монстра. Кто-то, не стесняясь своих слабостей, побежал к выходу с визгом и бешено выпученными глазами. Но, так или иначе, у выхода из бара народ начал толпиться, пихаться и ругаться, пытаясь вытиснуться сквозь узкий проход до того, как их заденет взрывом жаркой битвы двух гигантов. А уж когда Дютрокс качаясь из стороны в сторону отпрянул назад с окровавленной пастью и снёс задницей один из столиков, то процесс пошёл гораздо быстрее и дошло абсолютно до всех сразу. Слышались крики, иногда пугливое рычание, а то и поскуливание. Тут и там разбивалась посуда, опрокидываемая беснующейся толпой. Да и сам Дютрокс, чего уж там, хрустел, топчась по осколкам стекла, что набил, свалив все бокалы с опрокинутого стола. Его взгляд словно бы покрылся белой плёнкой дурмана безумия. В неоновых огнях танцпола его пасть и глаза светились особенно ясно и жутко. Рыжая шерсть на загривке стояла дыбом. задрав морду к потолку, оголяя свою шею, он смачно, жадно сглатывал кровь Винтера, незаметно для себя самого прожёвывая часть его кожи, выдранной, местами, с кусками мяса. Весь его подбородок, шея и грудь залилась тёмной, почти чёрной кровью. Между передних нижних клыков свисала тонкая ниточка, на конце которой у самого подбородка болтался кусочек белого мяса василиска. Взгляд его круглых белых как у трупа глаз, закрытых матовой пеленой был прикован к Амаи. По крайней мере был до тех пор, пока кто-то не схватил его за плечо, круто к себе разворачивая. Снова мир в голове Эда крутанулся 15 раз как в центрифуге и когда тот остановился, он увидел местного охранника. Он знал этого парня... и ненавидел. И сейчас, когда он меньше всего владел контролем над своими самыми низменными желаниями, он перехватил руку мужчины, вцепившись второй в его предплечье. Раздался хруст и пронзительный вопль разрезал воздух, заставив остатки толпы скрыться подальше от этого заведения. В морду гиена брызнула кровь, что заставило его дёрнуться. Не спеша, прилагая усилия и старания, Ди онемевшими пальцами отдирал руку охранника от его туловища пока тот плакал и брыкался, громко крича, буквально заставляя взрываться мозг Дютрокса. Когда крики стали невыносимым, Ди просто сунул руку охранника ему же в рот, одним мощным толчком затакивая ту так глубоко, что тот сдох прежде, чем успел задохнуться. Закатив глаза, тот мешком картошки упал на пол. - Тиш-ш-ше... - тряхнув головой, сказал шипяще Эдди и медленно задирая голову вверх, повернулся к Амаи. Тот, на удивление Энди, оказался рядом и уже схватил его за шерсть на глотке, да с такой силой, что Ди даже показалось на мгновение, что тот выдерет ему глотку с мясом, оставив булькающий фонтанчик на месте шеи. И конечно же он тут же забыл как бесил и раздражал его этот охранник. Губы Винтера не побоялись прикоснуться к мерзким резиновым чёрным губам гиена. Как и не побоялись клыков, когда язычок блондина шустро юркнул меж острых окровавленных зубцев. Но тут Ди понял в чём был подвох, когда зубы Амаи впились в  его язык. Не сразу он это заметил, потому что его как-будто кольнули анестезией в большой дозировке. И, воспринимая это как поцелуй, Ди попытался ответить и тут то он осознал, что он почти не чувствует своего языка. А затем от места укуса начала расходиться острая боль волнами по всей глотке и даже груди. И вот тут то Дютрокс взвизгнул по-гиеньи, скуля и жалобно рыча, он отпрянул назад и, в совокупности с толчком Амаи его от себя, навернулся назад, гулко заваливаясь на стол. Тот с треском проломился по центру и Дютрокс рухнул между обломков. Инстинкты животного подсказывали ему и он делал то, что они велели. Скуля и сипя, он сворачивался клубочком в обломках мебели, что впивались ему в бока, содрогался от боли и минутного испуга. И когда Амаи скрутил его и начал бить то локтями, то ботинками, он почти не сопротивлялся. Он глухо отрывисто скулил и стонал при каждом ударе, жмуря глаза и зажимаясь, но никак не сопротивлялся. Мир вдруг с очень быстрого, стал очень медленным и могло показаться в какой-то момент, что Ди просто сдался. Но это было далеко не так. Яд и наркотики действовали на него в полной мере и он чувствовал как его руки стали ватными, тело не слушалось, зато по этой же причине он почти не чувствовал ударов Винтера, хотя там где он бил тут же появлялись чернеющие гематомы. - Ненавидишь? - едва ли можно было понять что сказал Ди, когда его рука, вдруг перехватила ногу Амаи за лодыжку, предотвращая очередной его удар. Взгляд безумных белых глаз прояснился, стоило Дютроксу обернуться сильнее в гиену. Пока он был свёрнут калачиком, это было незаметно, но всё его тело покрылось густой жёсткой шерстью, конечности удлинились с мерзким хрустом его же перестраивающихся на ходу костей. Морда почернела, так же покрываясь шерстью, череп сводило адскими муками боли, когда-тот удлинялся. Завидев проявляющуюся чешую, Дютрокс широко распахнул пасть из которой между клыков полилась ручьями его собственная кровь, что накопилась во рту после всех ударов блондина по нему. - Червяк наконец-то вышел поиграть... - рыкнул он, всё так же не шибко разборчиво и разразился рычащим басистым хохотом, переходящим к концу на очень высокие нотки. Всё так же держа Амаи за ногу, Дютрокс поднялся на лапы по весь свой исполинский рост своей антропоморфной формы и, раскрутив Амаи хорошенько, держа за ногу, метнул того об стену мощным ударом. Посыпалась штукатурка, обвалились полки бара и бутылки с алкоголем разбиваясь посыпались следом... Амаи: Амаи казалось, что он попал в свой самый худший кошмар, который только ему снился за все девятнадцать лет его недолгой змеиной жизни. Раздолбанный бар, труп, под которым натекла лужа вязкой темной крови, повсюду осколки и сломанная мебель, а посреди этого бардака - огромное чудовище, целью которого является сам змееныш, сейчас ничего особо не соображающий из-за жуткой головной боли. Все тело было будто ватное после смачного удара о стену. Кажется, он разбил затылок, но не был уверен, что ощущение чего-то горячего и липкого на загривке не иллюзия, придуманная ошарашенным мозгом после эпичного полета, в который было отправлено тело василиска с сильной подачи оборотня. Мир вокруг то становился до боли четким, то снова размазывался. Будто в глаза насыпали битого стекла и заставили моргать до кровавых слез по щекам. Парень закашлялся, прикрыв рот рукой, жмурясь от раздирающей боли внутри, будто все внутренности сжались в комок и теперь пытались выползти на свет через трахею. Ладонь оказалась вымазана в крови, и Амаи не мог точно сказать, откуда эта кровь - яркая, капающая сквозь пальцы и текущая по подбородку с кое-как заживающей кожей, которую пора было уже содрать, чтобы быстрее восстановиться, что парень и сделал, пройдясь длинными ногтями по лицу от правого виска до губ, сдирая поврежденный слой эпидермиса и обнажая судорожно восстанавливающиеся ткани. Знал ли Амаи, уезжая из Италии, что будет всего несколько лет спустя почти насмерть драться с оборотнем, у которого явно не все дома? Скорее всего нет. Потому что, когда он клялся отцу, что поступит в лучший университет Австралии, он явно не представлял, что будет отбиваться от двухметровой махины, прижатый к стене, не в силах подняться от постоянно расплывающегося сознания, которого грозилось и вовсе отрубиться, отправив мозг в небытие.  Гиен кинулся в очередной раз, Амаи едва успел увернуться, и не грохнулся только потому, что схватился ладонью за лапу оборотня, вцепившись в него пальцами, мстительно надавливая сильнее, до желанного хруста, а потом резким рывком дургая за запястье. На самом деле Амаи хотел оторвать руку к чертям, но сил на такое не хватило, поэтому вышло просто сломать, да и в глазах все еще двоилось, а затылок жгло очень явно, будто говоря о том, что голову он все же расшиб, когда ударился. Очередная вспышка агонии будто раскроила череп, заставляя злобно зашипеть, едва не теряя сознание прямо здесь, перед Эдом, чьи кости срастались гораздо быстрее, чем заживали органы самого де Винтера. Первое правило бойцовского клуба - никогда не упоминать о бойцовском клубе. Хм... какое у нас правило в драках? Никогда не жаловаться? Я сейчас сдохну. Амаи едва успел встать, как сполз обратно на пол, судорожно отползая от оборотня и вжимаясь в стену, вдыхая коротко, стараясь как можно меньше тревожить грудную клетку с явно сломанными ребрами, потому что дышалось с трудом, будто он отвоевывал каждый вдох у забытья, уже периодически наползающего на сознание, объятое паникой и злобой. Василиск хотел выползти, он хотел обратиться, чтобы бледная кожа сменилась белоснежной чешуей. Тогда можно было бы сожрать то теплое тело на полу, истекающее кровью и постепенно остывающее. Чтобы были силы продолжить и, в конце концов, победить. Блять-блять-блять. - Амаи был в панике, поэтому уползал от постоянно атакующего оборотня, заставляя того врезаться в стену, лишь в последний момент ускользая от его клыков. Едва только сознание прояснилось, василиск, наконец, смог подняться на колени, укрываясь за барной стойкой. Силы возвращались медленно и неохотно, но все же возвращались, только кости болели, срастаясь медленно и неохотно. Ладно еще, что срастались. Амаи в который раз пожалел о том, что родился не каким-нибудь вердоном или оборотнем с хорошей регенерацией. Эдди: Метнул Винтера Эдди знатно, хорошо... как люди говорят - от души. Он пролетел довольно большое расстояние довольно быстро. Причём с такой мощью врезался в стену, что создавалось ощущение, что здание больше не выдержит и просто обрушит свою крышу на головы бунтарей. Так силён был этот удар. Ну конечно, не могло быть иначе, он вложил в этот бросок все силы, всю ярость и страсть, всю ненависть и похоть к этому белобрысому чуду, что кипели в нём с их самой первой встречи. Дютрокс буквально душу раскрывал, он в любви признавался этим ударом! И все эти чувства и эмоции сейчас искрились лопнувшей лампочкой в глазах старшего Дютрокса, ясно давая понять, что сейчас у этого парня никого нет дома. Под крышей пусто, только свет мигает и трещат укрепления его здравого смысла. Им с братом часто приходилось драться по барам, но чаще всего всё начиналось из-за очередного закидона Кимми. Так что драка и весь этот выпуск эмоций был вынужденным. Его заставляли, вынуждали... принуждали, вот это слово. А сейчас Эд наконец-то делал всё это только для своего удовольствия. Просто так, для развлечения, потому что захотелось, потому что нравится. Идеальное время, идеальный партнёр и даже место идеальное! Он наконец-то проводит вечер так, как давно хотел, но не мог найти того, кто понял бы... забыл про того, кто всегда поймёт эту рыжую наглую звериную натуру, примет какой есть и позволит оттянуться по полной. И сейчас Эдвард стоял словно посередине своей мечты. Он спал и видел - радужные осколки битых бутылок и стоящий в воздухе запах алкоголя и крови. В мясо порубленные столы и сдирающего с себя кожу Амаи. Как это было мерзко и приятно лицезреть одновременно. А ещё у его ног валялся жмурик, поедающий собственную руку, что служило важной деталью к его розовой мечте... рыжей? Он уже ничего не соображал и не мог понять, это ли его грёзы или сладкая реальность. Неон менял свои цвета и яркость, действуя на оборотня то как раздражитель, то как всё это же свето шоу бы действовало на эпилептика. Эдвард то распахивал окровавленную пасть и бессвязно открывал и закрывал челюсти, громко ими стукая. Крутил глазами в глазницах, улыбался и облизывался. То дёргался, словно его током било по всему телу и то и дело в разные места вонзали по огромному такому мачете. По одном лезвию между каждого из рёбер. Мышцы все болели, тянули и ныли, но Эд лишь снова и снова поводил плечами, разминая лопатки, пока те не начинали хрустеть, вставая на место. Стоя вот так, почти не шевелясь,  Ди и не замечал, что ему выбило плечо, пока он не ломанулся на Амаи и тут же не промахнулся. Он потерял контроль над равновесием и просто пробежал мимо него. Более того, он уже споткнулся, когда Амаи перехватил его за и так агонирующую руку и, к чертям собачьим, доломал! Дютрокс протяжно взвыл, реально чувствуя, как дробиться многострадальная кость его не то руки, не то лапы и осколки режут его сосуды изнутри. Рефлекторно крокут дёрнулся что было сил, но лишь сделал хуже для себя - острый обломок кости порвал мясо и кожу, вырываясь наружу кривым обломком. И тогда Эд снова протяжно заскулил вперемешку со злобным рычанием. Эта острая боль, которая никак не прекращалась, заставляла Эдварда снова и снова бешено кидаться на Амаи. Он уже совсем не соображал что творил, потому что эта адская боль заставляла его злиться, она сводила с ума, хотя всё что он выжрал заглушало большую часть. Но он бушевал! Наплевав на чёртову руку, что при каждом его вздохе продолжала мучить его адскими болями, он снова и снова размахивал второй лапой. Его когти то и дело со свистом пролетали в сантиметрах от Винтера, чуть ли не срезая кончики его длинных ресниц. А пасть опасно щёлкала, но раз за разом, потеряв одну из важных балансо-ответственных частей своего тела, он пролетал мимо, то откусывая кирпич со шпаклёвкой, то отламывая ножку стула и так всё, что попадалось под эти мощные челюсти. Он кромсал и кромсал, он жрал и жрал, разрушая всё, что ещё оставалось целым. Когда Амаи нырнул за барную стойку, а Эдди, после неудачного прыжка, рухнул перед ней, то есть по другую сторону, выбив себе один из зубов о твёрдую столешницу, всё вдруг стихло. Где-то ещё отваливались куски здания, бренчали скатывающиеся с проломленных полок бутылки, но в остальном - стояла гробовая тишина. - Амаи? - вдруг раздался вполне человеческий голос Дютрокса. Правда почти сразу он сменился хриплым кашлем заядлого курильщика. После чего раздался хруст - мерзкий, затяжной, с тихим сдавленным стоном боли - Эд вправил себе плечо и кость обратно, давая им нормально срастись. Он сидел по другую сторону стойки, прислонившись к той спиной и пытался здоровой рукой зажечь найденную им сигарету. Но зажигалка, как впрочем и онемевшие пальцы, нихрена не слушались, так что он обессилено опустил руки, держа между губами так и не зажённую сигарету. - А поехали ко мне, а?