~*~*~
Он слышит пение. Стив неохотно открывает глаза, а потом несколько раз моргает, словно надеется избавиться от наваждения – но колесница, как и правящая крылатыми лошадьми девушка, не исчезают. И они мчатся по воздуху – их окружает лишь ослепительно яркий свет, а под ними простирается переливающийся всеми цветами радуги мост, и Стив пытается себя ущипнуть, чтобы проснуться. А потом он вспоминает, что умер. Девушка, держащая в руках поводья, оборачивается к нему и снисходительно улыбается. Он молча смотрит на неё в ответ и не может подобрать слов. Она прекрасна; на ней блестящие доспехи и крылатый шлем, золотые волосы собраны в тугие косы, и всё, от осанки до взгляда, выдает в ней солдата. Воина. Стив видел немало таких женщин на войне, правда, золотая броня и летящая по воздуху колесница – это что-то новенькое. Ему хочется задать вопрос, но он не знает, что спросить; а когда к нему возвращается дар речи, свет вокруг вдруг становится ещё ярче, и он закрывает глаза рукой, забывая, что хотел сказать. Когда он снова открывает глаза, они стоят на земле, а перед ними возвышается огромное и величественное здание. – Где мы? – еле слышно спрашивает он наконец, но девушка качает головой, снова тепло улыбаясь, и берет его за руку. Он послушно следует за ней к массивным дверям здания, за которыми обнаруживается почти бесконечный зал. Он весь заставлен столами, за которыми сидят люди – на большинстве такие же доспехи, как на девушке из колесницы, и все они громко разговаривают, смеются и едят. Когда он оборачивается, чтобы вопросительно взглянуть на свою спутницу, её уже нет. – Добро пожаловать в Вальхаллу, славный воин! – раздаётся у него над ухом раскатистый голос, и он переводит взгляд на широко ухмыляющегося мужчину. Вальхалла?.. – Вальхаллу? – повторяет он, чуть хмурясь, и приветствовавший его воин с готовностью кивает, а его улыбка становится шире. Как такое вообще возможно? Стив думает, как бы поделикатнее сказать, что он – христианин и тут, должно быть, какая-то ошибка, когда сюрреализм ситуации накрывает его с головой. Он с трудом сдерживает нервный смех. Может, он попал в ад? Правда, на ад это… место… не слишком похоже – не то чтобы кто-нибудь знал наверняка, как он выглядит, но Стив подозревает, что не так. Но ведь не может же и в самом деле быть так, что его по ошибке приняли в чужой… пантеон? Это немыслимо – и хотя он никогда особо не задумывался о том, что будет после смерти, и не слишком верил в рай или ад, поверить в Вальхаллу почему-то ещё сложнее. – Ты не похож на других воинов, – перебивает его мысли… видимо, бог, по-прежнему стоящий рядом. Он задумчиво разглядывает Стива, а потом хмыкает. – Из какого ты мира? – Я… с Земли, – осторожно отвечает Стив. – Прости, я не уверен, кто… Бог раскатисто смеётся и хлопает его по плечу – Стив уверен, что будь он ещё жив, от такого удара даже у него подкосились бы ноги, но сейчас всё ощущается… по-другому, чем при жизни, с удивлением понимает он. Он чувствует себя… легче. Свободней. – Меня зовут Тор, – Тор широко ухмыляется, словно ему в новинку быть неузнанным, и это его забавляет. – Значит, ты смертный… должно быть, ты был великим воином, раз попал сюда. Тор… Стив вспоминает какие-то обрывки информации, кажется, ещё со школы оставшиеся в голове, и бледнеет; кажется, Тор – один из главных богов в этом мире, едва ли он благосклонно отнесётся к тому, что Стив не то что не поклонялся ему, но даже, строго говоря, в него никогда не верил. Но как бы то ни было, это не повод врать. – Честно говоря, мне кажется, что тут какая-то ошибка, – Стив снова оглядывается по сторонам и пожимает плечами, коротко улыбаясь. – Я никогда не был язычником. Тор хмурится – но не сердито, а непонимающе – и кладет руку ему на плечо, вместе с ним направляясь к свободному месту за одним из столов. Стив не сопротивляется. – Язычник? Что это значит? Они садятся за стол, и Тор протягивает ему кубок с мёдом; остальные воины не обращают на них внимания. – Это значит, что я верил… и молился… другим богам, – осторожно поясняет Стив, кивая в знак благодарности. Тор снова смеётся. Его смех похож на раскаты грома, и, вспоминая мифологию, Стив думает, что это неудивительно. Чего не скажешь о самой реакции. – Это такие мелочи, – дружелюбно говорит Тор. – Не думаешь же ты, что богам есть дело до того, кто в них верит? Несмотря на то, что с его словами Стив не согласен, он вынужден признать, что какой-то смысл в них есть. По крайней мере, в этом мире. – Как зовут тебя, воин из Мидгарда? – всё так же весело спрашивает Тор. Стив смотрит на золотой кубок перед собой и на прозрачный мёд и думает, что это не худшее, что могло случиться с ним после смерти. – Стив Роджерс, – отвечает он. – Добро пожаловать в Вальхаллу, Стив Роджерс, – с улыбкой повторяет Тор.~*~*~
Как выясняется, после смерти время летит незаметно. Вальхалла и правда не худшее место, где он мог оказаться, но ему невыносимо скучно – каждое утро воины бьются друг с другом и воскресают вновь, каждый день они устраивают пир и каждую ночь к ним приходят женщины – всё однообразно, словно они все проживают один и тот же день, повторяющийся по кругу. Иногда Стив сражается вместе со всеми. После смерти умирать совсем не так страшно. Иногда он просто наслаждается тишиной, которая опускается в это время на огромный зал – звон оружия и боевые крики доносятся откуда-то издалека, но не мешают думать. Время от времени Вальхаллу навещает и Тор – он приветствует новых воинов, присоединившихся к их рядам (хотя их не так много) и часто задерживается, чтобы поговорить со Стивом. Стив удивлён таким интересом, но ничего не имеет против: беседы с Тором – единственное, что спасает его от скуки. Тор расспрашивает его о Земле, и Стив с готовностью рассказывает – ему не нравится говорить только о войне, и хотя Тора это явно огорчает, он старается не затрагивать эту тему, за что Стив ему благодарен. Вместо этого Стив рассказывает ему про свой дом. Он рассказывает ему о Баки и о Пегги, и Тор соглашается с ним, что она достойно смотрелась бы в рядах валькирий. Он рассказывает о Нью-Йорке, рассказывает о кинотеатрах, когда оказывается, что Тор не имеет даже отдалённого представления о кинематографе, и немного – о Говарде, когда однажды у них заходит речь о науке и магии. Тор слушает его так, словно рассказы о жизни смертных – самое интересное, что ему доводилось слышать в жизни. Однажды он приходит к Стиву ночью – Стив единственный, кто проводит свои ночи в одиночестве, упорно отказываясь от компании прекрасных женщин, услаждающих других воинов, и Тор уже знает об этом. Ночью они могут поговорить в тишине, не пытаясь перекричать пирующих воинов, и Стива по-прежнему удивляет, что Тор ищет его общества, но он по-прежнему не возражает. Иногда Тор сам рассказывает ему что-нибудь – он говорит о золотом Асгарде и о своих битвах, о троице Воинов и леди Сиф, о своём брате, об Одине и Фригг – его рассказы похожи на баллады из старых книг, и Стив слушает их, закрыв глаза и рисуя в воображении яркие картины. – Иногда я жалею, что не могу показать тебе Асгард, – однажды говорит Тор, замолкая на середине слова. Стив открывает глаза и мягко улыбается, трогая его за плечо. – Иногда я жалею, что не могу показать тебе Нью-Йорк, – признается он. У него была не столь долгая и насыщенная жизнь, как у Тора, и он мало что ещё может рассказать – иногда его истории и так повторяются, но Тор никогда его не перебивает. – Ты не должен быть здесь, – неожиданно говорит Тор, глядя ему прямо в глаза, и Стив чувствует, как что-то внутри него замирает. Конечно, он знал это с самого начала и сам до сих пор так считает, но слышать это от Тора… он с трудом проглатывает разочарование. Видимо, Тор понимает его без слов. Он качает головой и тихо улыбается, а потом подается вперёд и кладет ладонь ему на шею, прикасаясь лбом к его лбу. – Тебе не место среди павших, – негромко поясняет он. – Ты один из самых достойных воинов тут, Стив Роджерс, но ты попал сюда слишком рано. Стив тихо смеётся, не спеша отстраняться. – Я сделал то, что должен был сделать, – он пожимает плечами. – И я об этом не жалею. Тор как-то странно смотрит на него, со смесью непонимания и сожаления, а потом неожиданно целует его в губы и тут же отпускает его, поднимаясь на ноги. Губы горят огнём, но Стив даже не уверен, что ему не почудилось – всё происходит слишком быстро, и он удивлённо смотрит на Тора, замершего перед ним. – Наше знакомство – честь для меня, – говорит тот, склоняя голову в полупоклоне, и спешно покидает его комнату. Стив хочет спросить его, что только что произошло, но сон приходит к нему раньше, чем он успевает открыть рот.~*~*~
Он просыпается в больничной палате под звуки матча, который транслируют по радио. Его не покидает ощущение, что что-то неправильно – губы покалывает, но он не может вспомнить, почему. В голове вертятся какие-то неясные образы – он смутно помнит позолоту щитов над головой и чей-то раскатистый смех, но они растворяются вместе с остатками сна, когда он садится на кровати. – Мы ещё встретимся, – произносит чей-то голос, и он вздрагивает, оглядываясь по сторонам, но кроме него в палате никого нет. Почему-то он верит этому голосу. Они ещё встретятся.