Хижина в лесу

      Удивительно, что в маленькой охотничьей хижине поместилось столько народа. Спали на всём подряд. В единственной комнате было четыре кровати, откровенно самодельные, но всё же с матрасами и одеялами — их без разговоров отдали самым важным участникам операции. Остальным достались два тюфяка, шкура на полу, вместившая сразу двоих, валетом; у входа — широкая лавка, с которой спящий боец свесил руки и ноги, и вообще было непонятно, как он умудряется так спать. Ещё двое стояли в карауле снаружи, и вряд ли бы их мучила бессонница, предложи Ник своё место. В старую рассохшуюся раму тянуло холодом, настоянным на палой листве и тумане, печку не топили, чтобы не выдать себя дымом, потому спали в одежде, укрываясь собственными куртками. Ник из куртки свернул вполне терпимую подушку, а укрывался старым одеялом, и кровать ему досталась неплохая — так что на условия грех было жаловаться. Причина бессонницы спала на соседней кровати.       Даже неловко. Преодолели тысячи миль до Кёльна, провели совместную с Лауфер подготовку, потеряли двоих на вылазке, добрались до Шрамберга — кто мог подумать две недели назад, когда они с Ренардом покидали Портленд, что за сутки до операции… встанет и такая проблема. Две недели в окружении матросни, экипажа контрабандистского самолёта, людей Тавитьена, объединённой группы Лауфер — даже в туалете Ник не чувствовал уединения, за дверью обязательно кто-нибудь разговаривал или щёлкал затворами, проверяя оружие.       Они ни разу не оставались вдвоём. И поначалу Ника это не волновало — не до того было, и за неделю до отъезда им было не до того, да и сейчас, в общем-то, совсем не до того: нужно выспаться, с утра начнётся последняя подготовка, а следующей ночью — операция. Нужны силы и ясный ум. Но здоровый мужской организм считал иначе, и сейчас выставил полный список претензий. Ник раньше не подозревал, насколько грязными могут быть его мысли и разнузданным воображение, а попытки думать о высоком… делали только хуже. Тёмный силуэт напротив вначале вызывал лёгкую зависть: спит же. Потом — ревность: каким, интересно, образом он справляется с последствиями трёхнедельного целибата? А теперь — только глухую злобу: спит же…       Хорошо, что джинсы плотные — иначе его собственный силуэт приобрёл бы очертания парусной яхты, с другой стороны — шевельнуться больно, давит. Перевернуться на живот, и пусть организм сам справляется?       Вздохнув, Ник осторожно повернулся на бок… и замер. Через похрапывание с лавки, через собственное дыхание он различал точно такое же горячее и сдавленное дыхание Ренарда. Тот лежал к Нику лицом, и хотя в темноте не удавалось различить глаза, не было никаких сомнений: не спит.       Может, в лес выбраться? Но там холодно, мокро — и часовые, зато в хижине — семеро посторонних мужиков… а гори оно всё, их проблемы, если проснутся.       Ник прикусил губу и осторожно поднялся с кровати. Ноги в шерстяных носках бесшумно ступили по деревянному полу. Мелькнула мысль: если Ренард всё-таки спит, что, он тогда развернётся и пойдёт назад? — но Ренард бесшумно подвинулся и приподнял край одеяла. Ник скользнул к нему, вытянулся рядом и затаил дыхание. Кажется, никто не проснулся — тот же храп от двери, ни шороха, ни скрипа, но откроют глаза — и темнота не скроет, что под одеялом их двое.       Под одеялом было жарко. Дыхание Ренарда ласкало веки, Ник коснулся его подбородка носом, царапаясь о пахнущую дымом и лесом щетину, прихватил зубами, приподнявшись, скользнул губами по его губам и отстранился. Нельзя, не смогут целоваться тихо, их дыхание и так, наверное, даже часовым слышно.       Между его ног вдвинулось колено, и Ник, подавшись ближе, вжался пахом в жёсткое бедро. Перед глазами сразу поплыло — в общем-то, и этого ему было достаточно, но Ренард, ещё немного сдвинувшись, просунул руку между их телами. Дёрнуло пуговицу, с тихим потрескиванием разошлась молния, пальцы оттянули резинку трусов и сомкнулись вокруг напряжённого члена. Ник уткнулся лицом в широкую тяжело вздымающуюся грудь. Нет, не так быстро, он ведь тоже… Потянул толстый вязаный свитер Ренарда вверх, вытащил из штанов футболку и, забравшись рукой под одежду, провёл ладонью по животу. Одежда мешала, хотелось стянуть её, касаться губами и языком гладкой солёной кожи, вдыхать её запах, скользить руками по всему телу, разминая жёсткие мышцы. Чем быстрее они закончат, тем меньше шансов, что их увидят, но… господи, они три недели не были вместе, и это всё, что у них сегодня будет? Потрутся, и он убежит обратно к себе?       Ник приподнялся на локте, нашарил пуговицу и молнию — и пополз вниз, попутно расстёгивая и запуская туда ладонь. Ренард выпустил его, сразу не сообразив, для чего Ник отстранился, а когда попытался поймать, он уже скрылся под одеялом. Поджал ноги, устраиваясь поудобнее — его собственный член оказался прижат к животу, но давление было недостаточным, чтобы кончить. Это только подогревало, как и мысль, что любой проснувшийся точно не ошибётся в том, что увидит — Гримм обслуживает бастарда.       Член бастарда толкнулся ему в рот. Ник постарался расслабить горло и обхватить губами получше. Он был слишком большой и твёрдый — плохо помещался, входил то глубоко, то утыкался в нёбо или щёку. Длинные пальцы зарылись Нику в волосы на макушке — от контраста нежных прикосновений и грубых толчков сносило крышу, возбуждение становилось непереносимым, но добраться до своего члена рукой в таком положении не получалось — мешала своя же нога, а отстраниться и лечь немного иначе Ник не решался и не хотел. Неожиданно Ренард ускорился, надавил на затылок, пригибая его голову, Ник едва не задохнулся и, протестуя, упёрся руками, но не осмелился даже всхлипнуть и заставил себя смириться — дать принцу оттрахать его в рот, скоро это закончится. Всё же пришлось потерпеть грубые толчки ещё с минуту, и в горло брызнуло горячее семя, солоно потекло на язык — Ник, тяжело дыша, сглотнул, ещё и ещё, и наконец получил возможность выпустить член изо рта, а потом выбраться из-под одеяла. Ренард поймал его и, крепко обняв, уложил на своё плечо. Пальцы сомкнулись вокруг по-прежнему возбуждённого члена Ника, подразнили головку и ритмично заскользили вверх-вниз, быстрое горячее дыхание опаляло взмокший лоб и влажные волосы. Всё правильно, и как хорошо, ещё пара движений, сильнее, да, боже… Ник прикусил губу, прерывисто вздохнул и, выгнувшись в руках Ренарда, затих.       Очень хотелось спать, прямо сейчас, прижавшись друг к другу, и Ренард, вроде, не возражал, продолжая крепко его обнимать. Ник через силу поднялся, всё-таки вернулся в свою постель, тихо лёг и сразу начал засыпать. Уже сквозь сон пришло понимание, какая вокруг подозрительная тишина, даже храпа не слышно. Пожалуй, бессонница теперь будет мучить кого-то другого, но Нику за это даже не было стыдно.