Мировая Война № III

В холодном, почти разрушенном здании послышались тихие шаги, которые становились все громче и громче. Уже стемнело, прохладный ветер проникал в здание и слегка тревожил покинутые листы бумаги, что периодически встречались на полу, и другие ненужные и забытые вещи – иными словами, мусор. Ветер словно пытался жадно захватить это все, но ему не удавалось, что-то служило преградой для достижения его цели. Луна была полная, небо облачное, можно было с легкостью вообразить вой волков, как в фильмах ужасов, но тишина казалась страшнее. Шаги становились громче, разрушая ее, уже на стенах виднелись тени, расплывчатые очертания двоих – Таканори и Камуи наконец-то добрались до уже родного им здания, того места, что сейчас являлось их домом. Мацумото прижимал к себе Корон-чана, закутывал его в черное пальто, пытался согреть, оберегал от страха. Эта постоянная дрожь и хрупкость собачки просто обязывали парня заботиться о ней. Вот, им оставалось только пройти по длинному коридору, зайти в дверной проем их небольшого убежища, которым вроде как ограничивалось их пространство, когда на самом деле им двоим принадлежал весь город, вся огромная столица. Людям свойственно ограничивать себя, свои возможности. Интересно, смогли ли наши герои осознать это, заметить это за собой? Стоя у дверного проема, что разделял их комнату и коридор, можно было непроизвольно попытаться открыть дверь, даже не заметив ее отсутствия. Камуи не сделал этого, просто спокойно зашел внутрь. Таканори, со слегка взволнованным выражением на лице, проследовал за ним, периодически заглядывая под пальто, рассматривая сокровище, что держал в руках: крошечное существо, которое он пытался защитить. Гакт поставил пакет со своими вещами, Мацумото же встал посреди комнаты, почти не шевелясь, и смотрел куда-то вниз. - Вот мы и вернулись, – немного устало произнес Камуи, поворачиваясь к парню. – К сожалению, солнце село раньше. На этой фразе мужчина зажег спичку и поднес ее к свече, аккуратно придерживая рукой подсвечник. Пламя перенеслось на свечу, словно меняя свое место жительства. Затем сделав то же самое и с остальными свечами, которые стояли в подсвечнике, Гакт потушил спичку легким взмахом руки. Затем положил белый фонарик на стол, он им почти не пригодился сегодня, только чтобы освещать некоторые темные места в здании, когда они уже возвращались домой. - Красивый огонек, – неожиданно произнес Мацумото, внимательно смотря на свечи. - Да, согласен, – единственное, что мог ответить Камуи, из угла комнаты наблюдая за тем, как Таканори медленно приближается к подсвечнику. – Ну, пойдем на кухню. - Конечно, – ответил парень, отрывая взгляд от свечи и следуя за Гактом. Мужчина зажег еще одну спичку, повторил свои действия, проделанные в комнате, и с подсвечником, который стоял на квадратном столе на кухне. В то время Мацумото уже отпустил Корон-чана, точнее – положил его себе на колени. Они снова сидели напротив друг друга, словно соперники. Перед ними стояло по прозрачному стакану чая. Каждый периодически делал глоток, никто не хотел говорить, обстановка была немного напряженной. Таканори поглаживал собачку где-то под столом, чего не было видно, но его движения руками с ракурса Гакта определенно могли показаться забавными. - Таканори-кун, ты ведь не против поделиться еще одним воспоминанием из своей жизни? – заговорил Камуи. Заинтересованно, с каплей надежды во взгляде Гакт смотрел на парня, тем самым давая понять, что с удовольствием выслушает его сейчас. - Не против. Только хочу предупредить, что не буду рассказывать моменты, целостную картину которых не могу восстановить в своей памяти. _______ POV Takanori По квартире разносится не очень громкое «я парю!», затем слышен стук из моей комнаты. Да, я произнес эту фразу, проезжая на стуле по всей длине своей комнаты и в итоге врезался в диван, который расположен как раз в ее конце, у стены, напротив моего письменного стола. Еще один способ развлечения, внесения в серые будни каких-нибудь красок. Это является всего лишь небольшими каплями краски, иногда мазками, но я не могу отказаться от них да и смысла не вижу: мне это ни капельки не вредит. Подъезжаю обратно к столу, если убрать весь хлам, он будет отражать мою жизнь сейчас. Да, такие моменты являются всего лишь крупицами, но если их станет очень много, бесчисленное количество, возможно, я смогу раскрасить свое одиночество. Сегодня пасмурный день, я слышал, что будет дождь. Возможно. Так сказали по телевизору, что смотрел мой отец в соседней комнате. Неужели он включил его на такую громкость? К этой комнате ведет длинный коридор, он проходит через всю квартиру. Меня и ближайшую комнату разделяет несколько стен. Две. Я могу их посчитать.  Поворачиваю голову, смотрю в окно. Я жду этого дождя. Я вижу серые тучи, но с неба не падает ни капли. Я хочу убедиться в точности услышанного прогноза, также как и хочу понять, что по телевизору не соврали. Этот дождь может послужить поводом к тому, чтобы открыть окно, выглянуть наружу. Возможно, тогда мне захочется нарисовать пейзаж, пусть даже я всегда рисую это окно. Когда я смотрю в него, это заставляет меня думать о свободе, о том, что когда-нибудь я выберусь отсюда. Я хочу покинуть этот дом, распрощаться со всеми немногочисленными знакомыми, живущими здесь, с этим городом. Я обязательно уеду куда-нибудь далеко-далеко, и меня никто не найдет. Я хочу верить в это. Для этого я должен вылечиться, но как это сделать? Я отказываюсь принимать неизвестные лекарства, этот протест для меня также важен, хочу добиться правды, хочу узнать диагноз. Почему мне его не говорят? Я готов услышать что угодно. Сколько мне еще страдать от неизвестности? И смогу ли я жить дальше? Отец думает, что мне наплевать на свое здоровье, но это не так! Он не знает, чего я хочу, так же как и не знает, что я всегда нахожу возможность воплотить свои желания в реальность. Они бесценны. Он и не подозревает, насколько для меня велико их значение. Мне остается только терпеть и планировать – я проделываю это все в голове, хотя внешне выгляжу равнодушным ко всему, даже к самому себе. Хватит, пора отвлечься: от этих мыслей жутко болит голова. Мое состояние замедляет даже процесс планирования, это ужасно. Я обессилен, когда оно меня одолевает. Кладу голову на клавиатуру ноутбука, набирается множество символов. Ноутбук стоит на столе, я давно не доставал его и только вспомнил о нем. Сразу после аварии и моего прибытия домой я часто пропадал в Интернете, мог сидеть там сутками, сейчас же я сыт им по горло, потому как нашел ему замену в реальной жизни. Постепенно мигрень проходит. Слышу легкий стук за окном. Поднимаю голову, чтобы посмотреть, что это. Небо пасмурное и из него падает множество капель – наконец-то пошел дождь. Я рад этому, теперь у меня появился повод, чтобы выглянуть в окно! Осторожно, словно по углям, подхожу к нему, таща за собой стул. Слегка приоткрываю створку, сажусь обратно. Дальше можно просто подвинуть раму, что я, собственно, и делаю. Шум становится громче, капли энергично падают на пол комнаты, рядом с окном. Наверное, я буду долго наблюдать за этим. Вот, уже видна молния и слышен гром. Пахнет свежестью. Слегка наклоняюсь и вытягиваю руку, словно пытаясь поймать дождь. Какое-то время замираю в такой позе и кожей ощущаю прохладные капли, которые со временем начинают тонкими струйками стекать по руке, срываясь, падать куда-то вниз, очень далеко, с неимоверной скоростью пролетая мимо множества этажей и в итоге разбиваясь о дороги. Да, по телевизору не наврали.  Слышу приглушенный стук закрывающейся двери где-то на другом конце квартиры. Это вернулся отец с работы. Скоро он приготовит еду, придет сюда с подносом. Я воспринимаю его приход как начало серых будней, мое хорошее настроение разбивается, словно стакан, брошенный на пол. Резко, с шумом и треском. Скоро так произойдет, как только услышу шаги в коридоре, – внезапно от хорошего настроение не останется и следа. Осколки разлетятся на большие расстояния, закатываясь куда-то под мебель так, чтобы их никто не нашел. Потом отец уйдет, оставит меня в покое и мне придется с особым трепетом собирать их, склеивать, восстанавливать свое настроение, то, на чем я держусь и благодаря чему еще не сошел с ума от одиночества и непонимания. Я научился придавать значение окружающим меня вещам и выражать это. Только единственный недостаток заключается в том, что некому оценить мое творчество. Иногда хочется встать перед окном и сказать: «Уважаемый Мир, посмотри, что я сотворил». Иногда я делаю это тихо, проговариваю фразу шепотом, чтобы слышно было лишь мне. Такие моменты навевают тоску. Я все так же держу руку под дождем, она уже холодная и достаточно мокрая. Это последние минуты жизни моего внутреннего «стакана», моего прекрасного настроения. Уже слышу шаги, что постепенно, по мере приближения к комнате, становятся громче. Настало время разбить стакан. Сделать это резко и неожиданно. - Таканори, я вернулся, можно войти? – слышу из-за двери. - Да, можно. Дверь открывается, опять заходит отец с подносом. Он всегда делает это в одно и то же время. Я продолжаю сидеть напротив приоткрытого окна и смотреть на дождь. Только сейчас – с неким равнодушием и мыслями о том, чтобы отец поскорей оставил комнату. Он ставит поднос на стол, в этот раз на все те же бумаги и тетрадки. Затем почему-то направляется ко мне. - Закрой окно, простудишься, – внезапно говорит он, от чего я даже вздрагиваю. - Не простужусь, все хорошо, – отвечаю. - Нет, все же стоит закрыть, – он сам закрывает его. Сейчас меня переполняет злость, хочу высказать все вслух, но сдерживаюсь. Хотя последнее мне дается с большим трудом. Он уходит. Наконец-то. Я тут же распахиваю окно еще шире, пытаясь успокоиться. Сегодня я нарисую капельки дождя на окне, а на полу будет сидеть кот и наблюдать, мечтая о свободе. Прям как я сейчас. Подъезжаю к столу, среди хлама нахожу простой карандаш и чистый альбомный лист. Начинаю делать эскиз, воплощая свой замысел. Стоит собрать осколки снова, склеить их и вернуть стакану прежнюю форму. Такую радостную и мечтательную. Я хочу сделать этот рисунок черно-белым, но понимаю, что нужно добавить красок. Это будет моим лекарством. Я верю в его действие, ни капельки в нем не сомневаюсь, ведь сотворил его сам. Я знаю, от чего оно меня спасет, мой диагноз – одиночество. Выставляю уже законченный рисунок перед собой. Я нашел подходящие краски. Окно и все, что за ним, осталось серым, я разукрасил только кота, придал ему рыжий окрас. Думаю, это можно отнести и ко мне. Ведь не важно, каким будет мир вокруг, важно то, какие краски излучаю я и что вижу в этом мире. Так я смогу осуществить свои грандиозные планы. Я удовлетворенно смотрю на сотворенное мной. Жаль, что никто не увидит этот рисунок, не разделит со мной этой радости. Аккуратно, с любовью кладу его на остальные листы. Нет, я его не порву, я не уничтожу частичку своего мира. Я просто оставлю ее здесь. Смотрю на поднос. Я не голоден, я не буду есть это. Смотрю на стакан сока. Он не такого цвета, как обычно. Я знаю, в чем причина, меня не обдурить. Вы ведь иногда добавляете лекарства в сок, думая, что я не замечу? Я давно понял. И нашел выход. Беру стакан и, подойдя к открытому окну, выливаю жидкость через подоконник. «Уважаемый сок, ты ни в чем не виноват», – шепотом проговариваю, возвращаясь к столу и садясь обратно на стул. Еще какое-то время я смотрю на поднос, словно ожидая от него каких-либо действий. Но он не отвечает мне. Слышу стук в дверь. - Я забрать посуду, – доносится голос отца. - У меня нет аппетита, тебе нечего забирать, – отвечаю я. - А сок ты выпил? – спрашивает он. - Эм, да, конечно, – сразу растерялся я, но тут же нашелся. Сейчас нужно было соврать, чтобы избежать очередной ссоры. - Можно войти, у меня есть новость, – говорит он. - Да, можно, входи, – отвечаю я. Мне и вправду интересно, что же отец расскажет. Дверь открывается, он подходит ко мне, сидящему за столом. Я успел спрятать свой рисунок в кучу хлама так, чтобы никто его не увидел. Я забочусь о нем. - Сегодня позвонила тетушка Мидзуки из Канады, – начал он, – она хочет навестить нас на следующей неделе. Для меня это не очень хорошая новость. Я никогда не видел тетю, она меня тоже, а я не люблю незнакомых людей. - Я ведь ее не знаю, – отвечаю отцу. - Как не знаешь? Она же приезжала к нам несколько лет назад. - Я не помню этого. - Тогда у тебя будет повод познакомиться с ней снова, – настаивает он. Затем уходит. Я же снимаю маску равнодушия, теперь на моем лице можно увидеть растерянность. Я не знаю, что делать. К тому же, не очень хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии. ________ - Какие у тебя остались впечатления от приезда тети? – спросил Гакт. - Ничего плохого сказать не могу, достаточно приятная женщина. Хотя сначала я немного растерялся. - Ясно. Расскажешь в следующий раз о ее визите? - Расскажу. - Отлично. Ну, пойдем спать? Поздно уже. К тому же, ты выглядишь уставшим. - Угу, – единственное, что смог ответить Таканори.